Станислав Гагарин - Три лица Януса

— Умереть за фюрера — это счастье, экселенц!

Беме поморщился.

— Налейте мне вина, Хорст.

Сильный взрыв потряс стены замка. Обергруппенфюрер вопросительно посмотрел на Хорста.

— Нет-нет, экселенц. Дальнобойная артиллерия русских. Наверное, последний снаряд…

— Вы хотите сказать, что скоро они будут здесь? Ладно, ладно, молчите.

Беме махнул рукой и протянул бокал Хорсту.

— Налейте мне еще.

Он молча выпил.

Вбежал адъютант обергруппенфюрера.

— Гарнизон замка готов умереть за фюрера, экселенц! Офицеры просили меня передать вам это, экселенц…

— Я всегда верил в вашу искренность, мой друг.

Ганс-Иоганн Беме подошел к адъютанту и обнял его. Потом вытер глаза рукавом.

«Комедиант паршивый», — с внезапной злобой подумал Вильгельм Хорст.

Ни оберштурмбанфюрер Вильгельм Хорст, ни даже сам начальник службы безопасности Восточной Пруссии, обергруппенфюрер Ганс-Иоганн Беме не знали и не могли знать о том, что право овладеть Королевским замком, в котором они сейчас находятся, было предоставлено прославленной в боях Великой Отечественной войны первой гвардейской Пролетарской Московской дивизии. В час дня 9 апреля гвардейцы переправились через реку Прегель и начали штурм стоявшего рядом с замком сильно укрепленного здания Главного почтамта.

Переправив свои орудия с острова, на котором стояли кафедральный собор с могилою Канта и биржа, артиллеристы подполковника Гунько — 35-й гвардейский артполк — открыли ураганный огонь по почтамту и замку.

Первой ударила прямой наводкой по замку артиллерийская батарея 122-мм гаубиц капитана Клячина.

Королевский замок защищал специальный офицерский гарнизон 69-й пехотной дивизии, состоящей из воспитанников прусских юнкерских училищ, уроженцев Кенигсберга. Это они, как сообщил адъютант Беме, поклялись защищать цитадель до последнего человека.

Но штурмовые группы 1-й гвардейской дивизии, проявляя разумную инициативу, отвагу и мужество, через проломы в стенах замка, пробитые выпущенными в упор снарядами, проникли во внутренние помещения и завязали там кровопролитные бои. К 19 часам 9 апреля Королевский замок был полностью захвачен русскими гвардейцами.

В центре города на территории всего одного квадратного километра гитлеровцы сосредоточили сорокатысячную группировку. Наша артиллерия и штурмовые группы обрушили на это скопление немецких войск такой сокрушительный удар, что командир 69-й пехотной дивизии полковник Фолькер Каспар, истинный пруссак по происхождению и тем более по убеждениям, которому генерал Отто фон Ляш поручил оборону центральной части и Королевского замка Кенигсберга, первым обратился к начальнику гарнизона с предложением сдаться на милость победителей.

«В 23 часа, — сообщал Каспар в своих показаниях уже в плену, — на мой командный пункт явился русский капитан, и я передал ему остатки моей дивизии…»

Но сейчас бой за Королевский замок еще только разгорался.

Беме отпустил адъютанта, отечески напутствовал молодого офицера.

Они остались одни.

— Все готово, Хорст?

— Все, обергруппенфюрер.

— Давайте ключи. Еще есть такие?

— Только у генерала Ляша.

— Который сдается русским? И передает им ключи?

— Не беспокойтесь, обергруппенфюрер, главное — шифр. Его не знает никто, кроме меня и…

— Кто еще?

— Мастер, изготовивший механизм двери. Но этот человек ликвидирован.

— Вами лично?

— Мною лично, экселенц! — не задумываясь, ответил оберштурбанфюрер.

«Какая разница, я или это сделал покойный Гельмут», — подумал Вильгельм Хорст.

— Сообщите шифр, — сказал Беме.

Хорст подошел ближе, склонился к уху обергруппенфюрера и негромким голосом сказал шифр.

— С этим все ясно. Как с убежищем?

— Можно отправляться хоть сейчас.

— Я готов. Идемте.

Они вышли из комнаты, пошли коридором и свернули направо.

Обергруппенфюрер остановился перед низкой сводчатой дверью и отпер ее ключом. За дверью находилась библиотека: высокие стеклянные шкафы, поблескивающие золотом фолианты.

— Подержите портфель, Хорст. Форзихт! Осторожно!

«Тяжеловато будет для бумаг, даже если они и суперсекретны, — подумал оберштурмбанфюрер, принимая портфель Беме. — Уж не золото ли он в нем держит?»

Обергруппенфюрер обеими руками сбрасывал книги с одного из шкафов. Он опустошил уже две полки и, заметно нервничая, принялся за третью.

Наконец в глубине шкафа скрипнуло, и шкаф медленно отошел в сторону, обнаружив отверстие в стене.

— Фертиг… Готово! — облегченно вздохнул обергруппенфюрер. — Идите первым, Хорст. Форвертс!

Дальше была винтовая лестница. По ней они долго спускались вниз. Лестница привела в комнату с низким сводчатым потолком. Она была совершенно пуста. В трех ее стенах темнели небольшие двери. Под потолком тускло светил плоский плафон.

Ганс-Иоганн Беме потянул на себя одну из дверей. Дверь не подавалась. Обергруппенфюрер выругался, поднял руку и повернул крюк над косяком двери. Дверь распахнулась.

— Включите фонарь, Хорст. Дальше света не будет.

Они двинулись узким коридором, пригнувшись и освещая дорогу фонарями. Обергруппенфюрер по-прежнему заставлял идти Хорста впереди.

Разрывы сюда не доносились. Пахло сыростью и морскими водорослями. Запах водорослей удивил Вильгельма Хорста. «Море ведь далеко, — подумал Хорст. — Откуда здесь могут быть водоросли?»

Усилием воли оберштурмбанфюрер стер праздные мысли и прибавил шагу.

Метров через триста-четыреста — Вильгельм Хорст считал шаги — Беме приказал ему остановиться. Потом осветил фонарем стену.

— Еще немного вперед. Метров тридцать, — сказал он.

Они пошли дальше. Обергруппенфюрер вновь осветил стену, и Хорст увидел железный ящик, вмурованный на высоте полутора метров от пола.

Беме открыл ящик, схватил один из рубильников, спрятанных там, и резко включил его.

Где-то далеко вздохнула земля, и волна затхлого воздуха едва не сбила их с ног.

— Назад хода нет, Хорст, — сказал Беме. — Форвертс! Вперед! Только вперед!

Боевая листовка, отпечатанная в типографии красноармейской газеты «За Родину»:

8 апреля 1945 года

Доблестные воины офицеров Ряполова и Шапкарина блокировали форт и пленили его гарнизон

Вот так это было. Когда развернулся мощный, все нарастающий штурм вражеских укреплений, гвардейцы штурмовых отрядов офицеров Ряполова и Шапкарина дружно с возгласами: «Вперед, на Кенигсберг!» — поднялись в атаку.

Первым преодолел минное поле и проволочное заграждение парторг гвардии сержант Иван Киселев. Следуя его примеру, устремились вперед все бойцы штурмового отряда. Умело сочетая огонь и движение, гвардейцы приблизились к форту пруссаков.