Джек Хиггинс - Час охотника (Исповедальня)

— Это «Гардай», — объяснил он спутнику, — наша дорожная полиция. Превысишь скорость на какую-нибудь милю, и уже штрафуют.

Мотоциклист обогнал их и указал на обочину дороги. На голове у него был шлем и темные защитные очки, так что Уайт не мог его опознать. Ругаясь, он остановил машину.

— Чего ему от нас надо? Я же по спидометру вижу — шел все время ниже шестидесяти миль!

Инстинкт самосохранения, обострившийся за много лет террора, заставил его положить руку на рукоятку револьвера в левом кармане плаща. Он вышел из машины. Мотоциклист остановился рядом, снял перчатки и повернулся. Его плащ блестел от дождя.

— Ну, что плохое может случиться в столь милое утро? — с нажимом в голосе спросил Билли.

В руке полицейского, которую он вынул из правого кармана плаща, оказался «вальтер» с укрепленным на нем карсвелловским глушителем. Только это и успел заметить в последнее мгновение своей жизни Уайт, судорожно пытавшийся выдернуть из кармана револьвер. Пуля пробила сердце. Билли отшатнулся к машине и упал лицом на асфальт.

Оцепеневший от ужаса Левин так и сидел на своем месте, не ощущая, впрочем, страха, ибо вся сцена казалась ему какой-то роковой и потому неизбежной. Полицейский открыл дверцу и заглянул внутрь. Помедлив, он сдвинул очки на лоб.

Пораженный Левин взглянул на него.

— Господи Боже, — воскликнул он по-русски, — это вы!

— Да, — ответил Качулейн на том же языке. — Мне искренне жаль, — произнес он и выстрелил второй жертве в голову. «Вальтер» только приглушенно гавкнул.

Он спрятал оружие, возвратился к мотоциклу, убрал подножку и уехал. Меньше чем через пять минут труп Уайта обнаружил шофер хлебовоза, ехавший в деревню. Он и его спутник со страхом приблизились к автомобилю. Шофер нагнулся к Уайту и услышал вдруг тихий стон, доносившийся из машины. Он тут же заглянул, внутрь.

— Боже мой, он еще жив! — крикнул он. — Жми в деревню, пусть пришлют «скорую» из хосписа!

Девлин вошел в приемный покой как раз в тот момент, когда туда привезли Левина.

— Сестра Анна-Мария в третьем отделении. Она сейчас спустится вниз, — сказал врач санитарной машины, обращаясь к молодой сестре в приемной.

Рядом с совершенно отрешенным видом стоял водитель хлебовоза, рукав у него был весь измазан кровью. Он все еще дрожал. Девлин прикурил сигарету и протянул ему.

— Что случилось?

— Понятия не имею. В двух милях отсюда на дороге мы нашли автомобиль. Мертвец лежал рядом, а этот был внутри на заднем сиденье. Убитого сейчас привезут.

Когда Девлин, исполненный ужасного предчувствия, повернулся лицом ко входу, в приемную внесли труп Билли Уайта, которого Девлин сразу же узнал. Из своей комнаты выбежала молодая дежурная сестра и стала осматривать Уайта. Девлин быстро подошел к носилкам, на которых лежал тихо стонавший Левин. Из ужасающей раны на голове текла кровь.

Девлин склонился над ним.

— Профессор Левин, вы меня понимаете?

Левин открыл глаза.

— Я — Лайам Девлин. Что произошло?

Левин разомкнул губы, пытаясь что-то сказать, потянулся и ухватился за воротник куртки Девлина.

— Я узнал его. Это Качулейн…

Глаза Левина закатились, он захрипел, и когда его рука уже ослабла, в зал влетела сестра Анна-Мария. Она оттолкнула Девлина в сторону, склонилась над раненым и нащупала пульс.

— Вы его знаете?

— Нет, — почти искренне ответил Девлин.

— Впрочем, это уже неважно, — сказала она. — Он мертв. При такой ране удивительно, что он не умер на месте, — резюмировала монахиня и пошла в комнату, куда отнесли Уайта.

Девлин же остался стоять рядом с Левиным, вспоминая то, что рассказал ему Фокс об этом старике, всю жизнь ждавшем побега на Запад. И вот как все кончилось. А затем в нем закипела злость из-за жгуче несправедливого черного юмора жизни, в которой возможно такое.

Не успел Гарри Фокс приехать на Кавендиш-сквер и снять плащ, как раздался телефонный звонок. Фергюсон поднял трубку, послушал, а потом прикрыл ее рукой.

— Это Лайам Девлин. Он говорит, что неподалеку от Килри совершено нападение на машину с их человеком и Левиным. Уайт скончался на месте. Левин — несколько позже, в хосписе Килри.

— Лайам успел с ним поговорить? — спросил Фокс.

— Да. Левин сказал, что это был Качулейн. Он узнал его.

Фокс бросил плащ на стоявший рядом стул.

— Вот этого я просто не понимаю, сэр.

— Я тоже, Гарри. — Фергюсон отнял ладонь от трубки. — Девлин, я перезвоню.

Он повернулся к камину и протянул руки к огню.

— Все это совершенно необъяснимо. Как он мог узнать? — спросил Фокс.

— Через источник в ИРА. Ведь у этих людей словесное недержание.

— Пусть так, сэр. Но что нам делать теперь?

— А еще важнее ответить на вопрос, как отловить Качулейна, — ответил Фергюсон. — Этот господин понемногу начинает меня раздражать.

— А что мы можем предпринять без Левина? Ведь он был единственным, кто навел бы на след.

— Вот тут вы ошибаетесь, Гарри. Вы забыли о Татьяне Ворониной, которая в данный момент на гастролях в Париже. Десять дней, четыре концерта. Так что могут возникнуть очень интересные варианты.

Примерно в это же самое время Гарри Кассен за своим рабочим столом в отделе печати дублинского Католического секретариата беседовал с монсеньером Халлораном, ответственным за работу с общественностью. Сидя в своем удобном кресле, Халлоран цедил:

— Ужасно, что столь значительное историческое событие, как визит папы в Англию, под угрозой срыва. Он был бы первым папой, посетившим Англию. Но теперь…

— Вы думаете, что все-таки последует отказ?

— В Риме продолжаются переговоры, но таково мое предчувствие. А что, у вас есть какая-то информация?

— Увы, — Кассен взял отпечатанный на машинке лист бумаги. — Это я получил из Лондона. Программа визита. Там ведут себя так, будто папа все-таки приедет. — Он пробежал глазами страницу. — Прибытие утром 28 мая в аэропорт Гатвик. Служба в Вестминстерском соборе в Лондоне. После обеда встреча с королевой в Букингемском дворце.

— А Кентерберийский собор?

— Перенесен на следующий день, на субботу. Рано утром встреча с представителями орденов в одном из лондонских колледжей. Присутствуют в основном монахи из закрытых орденов. Затем на вертолете в Кентербери с остановкой в Стокли Холл. Последняя поездка запланирована неофициально.

— В связи с чем?

— Стокли представляют собой один из наиболее значительных католических родов. Усадьба, на территории которой находится семейная часовня, перешла теперь под охрану государства. Там Его Святейшество и желает помолиться. Заключительным пунктом программы будет посещение Кентербери.

— Ну пока что все это только на бумаге, — заметил Халлоран.