Джек Хиггинс - Час охотника (Исповедальня)

Задребезжал телефон.

— Отдел печати, Кассен слушает. — Его лицо приняло серьезное выражение. — Могу ли я чем-то помочь? Хорошо, тогда увидимся позже.

— Что, проблемы? — спросил Халлоран.

— Это мои друг Лайам Девлин из Тринити-колледжа. Судя по всему, в деревне Килри была стрельба. В хоспис привезли двоих мужчин. Оба мертвы.

Халлоран перекрестился.

— Конечно же, убиты по политическим мотивам.

— Один из них был известен как член ИРА.

— Так вас вызывают? Поезжайте, если нужно.

— Уже нет нужды, — Кассен печально улыбнулся. — Этим двоим нужен теперь патологоанатом, а не священник, монсеньер.

— Естественно. Но тем не менее не хочу более вас задерживать.

Халлоран вышел. Кассен закурил, подошел к окну и посмотрел вниз на улицу. Потом вернулся, сел за письменный стол и снова принялся за работу.

Пол Черни жил непосредственно в Тринити-колледже, что было очень удобно, так как колледж, с точки зрения многих, является центром Дублина. Да и вообще весь этот необыкновенный город производил на него самое лучшее впечатление.

На Запад он перебежал по личному приказу Масловского — с генералом КГБ не поспоришь. В соответствии с планом он должен был попросить убежища в Ирландии. Его международная слава гарантировала, что один из университетов наверняка предложит место. Так и произошло. В результате у Черни появилось прекрасное прикрытие для того, чтобы стать резидентом Качулейна.

Первоначально, когда в Дублине еще не было советского посольства и приходилось работать через Лондон, это вызывало массу сложностей, но когда оно открылось, он получил прямую связь с Москвой через посольских сотрудников КГБ в Дублине.

Да, он провел здесь лучшие годы своей жизни. Дублин оказался прекрасным местом, почти раем, о котором он всегда мечтал, и он научился ценить духовную свободу города и его жителей. Именно об этом он размышлял, когда после обеда шел через Колледж-парк по направлению к реке.

На порядочном расстоянии за ним следовал Майкл Мерфи. Черни, не заметивший слежки, бодро шагал вдоль реки, пока не достиг набережной Ашера. Он вошел в довольно безвкусную викторианскую церковь из красного кирпича. Мерфи остановился снаружи и принялся вчитываться в буквы на облупившейся золотой табличке. Там было написано: «Матерь наша, Царица Небесная», а внизу расписание церковных служб. Исповеди по рабочим дням в час дня и пять вечера. Мерфи нажал на дверь и тоже вошел.

Церковь относилась к тому типу строений, какие богатые купцы возводили во времена расцвета гавани в девятнадцатом веке: с викторианскими витражами, многочисленными фонтанчиками и обычным запахом свечей и ладана. Перед двумя исповедальнями стояло человек шесть. В их числе находился и Черни.

— Ого! — удивленно пробормотал Мерфи. — Да никак на парня снизошла благодать Божья! — Он скрылся за одной из колонн и стал ждать, что будет дальше.

До Черни очередь дошла минут через пятнадцать — двадцать. Он вошел в кабинку, закрыл за собой дубовую дверь, сел и наклонил голову к решетке.

— Прости, святой отец, ибо я согрешил, — произнес он по-русски.

— Не ухмыляйся, Паша, — последовал ответ на том же языке из-за решетки. — Посмотрим, как ты будешь хохотать, услышав мою исповедь.

Когда Качулейн закончил рассказ, Черни спросил:

— И что ты собираешься делать?

— Ну, паниковать-то особенно нечего. Они же не знают, кто я, а после того, как я ликвидировал Левина, наверное, и не узнают.

— А я? — спросил Черни. — Если Левин рассказал, что происходило в Трущобе много лет назад, то им теперь должно быть известно, какую роль играл там я.

— Само собой. За тобой уже следят. ИРА, а не английская тайная служба. Но пока не нужно суетиться. Свяжись с Москвой. Поставь в известность Масловского. Может быть, он решит нас отозвать. А вечером я еще раз позвоню. Что касается твоего хвоста, то предоставь заботу о нем мне.

Черни вышел. Сквозь щелочку двери Качулейн видел, как Мерфи вынырнул из-за колонны и последовал за ним.

Дверь исповедальни отворилась и громко захлопнулась за священником, покидавшим ее. Старая женщина, убиравшая в центральном проходе, спросила его:

— На сегодня уже все, святой отец?

— Да, Элли. — Гарри Кассен улыбнулся ей, снял с плеч сутану и принялся складывать ее.

Мерфи, не предполагавший, что Черни не собирается возвращаться в колледж, держался от него на порядочном расстоянии. Тот остановился и вошел в телефонную будку.

Пробыл он там недолго, и Мерфи, вставший под дерево, будто ища укрытия от дождя, снова отправился следом.

Неожиданно у тротуара остановилась машина, из нее вышел священник и принялся рассматривать правое переднее колесо. Он обернулся, увидел Мерфи и спросил:

— Извините, вы не могли бы помочь мне?

Мерфи замедлил шаг и ответил:

— Извините, святой отец, но я спешу.

Тут рука священника легла на его руку, а под ребро больно уткнулось дуло пистолета.

— Ну-ка тихо. Вот и молодец. Давай вперед!

Кассен повел его вниз по каменным ступеням к полуразрушенной деревянной пристани. Они шли по рассохшимся доскам, которые скрипели у них под ногами. Наконец Кассен и Мерфи оказались в будке лодочника с провалившейся крышей и дырами в полу. Мерфи не чувствовал страха, он был начеку и ждал своего шанса.

— Вот мы и на месте, — сказал Кассен.

Мерфи остановился спиной к нему, держа руку на рукоятке автоматического пистолета в кармане плаща.

— Вы действительно священник? — спросил он.

— Конечно, — откликнулся Кассен. — К сожалению, не особенно хороший, зато настоящий.

Мерфи осторожно повернулся, вынул руку из кармана, но поздно. «Вальтер» дважды щелкнул. Первая пуля ударила Мерфи в плечо, после второй он рухнул в дыру в полу и исчез в черном омуте реки.

Дмитрий Лубов, торговый атташе в советском посольстве, на самом деле был капитаном КГБ. Получив сигнал от Черни, он отправился в кинотеатр в центре города. В дневное время сюда мало кто заглядывал, поэтому в зале было уединенно и достаточно темно. Он сел в последний ряд и стал ждать Черни, который появился минут через двадцать.

— Что-нибудь срочное, Павел? — спросил Лубов. — Ведь мы редко встречаемся в неурочные дни.

— Более чем срочное, — ответил Черни. — Качулейна раскрыли. Нужно как можно быстрее сообщить Масловскому. Вполне возможно, что нас придется отозвать.

— Само собой разумеется, — озабоченно произнес Лубов. — Тогда поспешу в посольство и сразу же займусь твоим делом. Но обрисуй ситуацию подробнее.

Когда зазвонил телефон, Девлин в своем домашнем кабинете просматривал дипломную работу студента, посвященную Томасу Стерну Элиоту.