Александр Василевский - Люди молчаливого подвига

— Я…

— Приказ слышал?

Пауза.

— Товарищ командир, так вы и сами сказали, по-товарищески…

— Теперь ты, Смелый!

Так, постепенно он обращается ко всем окружающим. Остается девушка.

— Смирная, я очень тебя прошу…

— Смирную не надо просить. Ей дается приказ.

— Ну, слушай… Клара, ты же все понимаешь!..

— Не пойду, — чуть даже вызывающе отвечает она и, помолчав, как бы смягчается: — Я только усложню положение группы. Им предстоит бой.

— Ну, бой!.. Ты бывала и не в таких переделках.

— Спасибо за комплимент!.. Вы забыли, что я женщина.

— Клара!

— Если Клара, позвольте мне выбирать! Я остаюсь здесь, капитан. Нашу землянку замаскируют, нас не найдут.

— А если найдут?

— А я точно уверена — не найдут. Верно, Мудрый?

Тот отвечает не сразу.

— Я понимаю так, — взвешивая слова, говорит он. — Фриц не найдет. Это я гарантирую. Если только христопродавец появится или — с собаками.

— Товарищи, я приказываю: взять ее с собой, — говорит раненый.

Опять нет ответа. Время идет. Два пополуночи. Осталось три часа до рассвета. Всего три. И звенящая тишина. Что в ней таится?

— Да отвечайте же, черт побери!

— Если Смирная хочет остаться, пусть остается, — сказал Лихой.

— Да, уж пусть выбирает, — поддержал его Мудрый.

— Левый?

— Не знаю. Пусть решает сама.

— Я решаю. Высшей властью, врученной мне Родиной…

— Вот и застрели меня высшей властью… Никуда не пойду, — вдруг зло перебивает она.

Чей-то тихий голос из темноты произносит со вздохом:

— Умрешь, девонька.

— Ну и умру. И что? Бросить его одного, раненого?

Доводов нет. Все исчерпаны. И Клара, чутьем сознавая, что победила, встает, начинает что-то искать в темноте.

— Вот мы здесь спорим и все без толку. Лучше подсчитаем, что у нас осталось.

И тотчас все включаются в дело. Доносятся голоса:

— Тол, три пакета.

— Вот еще часовые мины — две штуки. Ну и гранаты…

— Сколько?

— Считай, по паре на каждого, штук пятнадцать.

— Тол и мины оставьте нам с капитаном. Все равно они вам ни к чему. Ну и обязательно пару гранат…

Да, она уже все решила. Теперь он чувствует: провались земля, явись сюда вся армия Третьего рейха — ничто не изменит ее решения. Она останется с ним, с командиром, а они, подчиняясь его приказу, будут прорываться сквозь немецкие цепи, которыми плотно блокирован лес. Утром с рассветом автоматчики станут его прочесывать.

Три часа. Уже не ночь, но еще и не утро. Он и она в землянке. Снаружи слышится мягкий шорох, — те, кто сейчас уйдет, маскируют землянку ветвями и папоротником. Потом — тихий голос:

— Схоронили — не подкопаешься.

— Спасибо. До свидания, товарищи, — доносится из землянки. — Доберетесь до первой же нашей точки, свяжитесь с Центром, дайте общую картину — и на запад, на Брест. Линия фронта уже приближается.

— В вашей станции «Север» питание совсем кончилось? — спрашивает Мудрый сверху.

— Почти, — озабоченно отвечает Клара. — Ну, может быть, хватит на несколько фраз. И то не уверена. Как выйдете на связь, моим в Москву, на Басманную, привет передайте… Жива-здорова. Писать некогда…

Шаги удаляются. Наступает тишина. Ветра нет. Лес молчит в ожидании рассвета. Спустя полчаса доносится автоматная очередь, разрывы гранат…

— Наверное, прорвались, — тихо произносит она.

— Прорвались, они дело знают. Если только шальная пуля кого положит…

И снова все тихо. Время как будто остановилось, страшась рассвета и того, что придет вместе с ним. «С рассветом уходит любовь. С рассветом приходит надежда», — говорит поэт. И тот рассвет нес надежду…

Это происходило в глубине белорусских лесов, в районе города Слонима 19 июня 1944 года. Я знаю начало этой истории. И знаю, чем она кончилась, ибо в начале марта 1969 года несколько дней провел в тихой комнате, где только папки на стеллажах. И в каждой — жизнь, да еще какая! В небольшом вестибюле висят портреты. Я подхожу к ним. Гнедаш Кузьма Савельевич.

— Это он, — говорит мой собеседник. — Вы когда-нибудь слышали это имя?

— Нет, никогда…

— Видите ли, это все постепенно открывается… Через годы…

— Он совсем молод… — невольно вырывается у меня.

— Ему и тридцати не было. Звание майора и Героя Советского Союза он получил уже после смерти.

— В войну о нем, как о разведчике, наверное, писали?

— Кто о нем мог писать? Как разведчик он был дважды зашифрован. Я вам так скажу — он и для своих жил под другим именем. Трагично, но даже на могиле его было другое имя.

— А там-то зачем?

— Это уж просто недоразумение, впрочем, логичное в тех условиях. Потом, конечно, исправили. Прочитаете до конца — поймете. В деле все есть, вплоть до последних радиограмм из леса в районе Слонима.

А вот и оно, личное дело разведчика Кузьмы Гнедаша. Сначала мне бросилась в глаза короткая оправка:

«Потопил десять пароходов и четырнадцать барж. Пустил под откос 21 эшелон с живой силой и боевой техникой противника. Лично уничтожил более…»

С такими подвигами я сталкивался уже, когда писал о о партизанах. Спрашиваю:

— Данные эти проверены?

— Здесь все проверено. К тому же тот, кто вел учет, вряд ли думал о чем-нибудь другом, кроме того, чтобы точно все записать. Время было такое…

Верно, время было иное. И сейчас, четверть века спустя, на многое смотришь другими глазами. Но все-таки «лично уничтожил…», — размышлял я. Лишь позднее я понял, что подвиг разведчика Гнедаша — не только в этом. Медленно перелистываю пожелтевшие страницы дела, и передо мной проходит вся жизнь человека.

…Май 1942 года. До Сталинградской битвы еще далеко. Пока что победа еще только грезится, есть только вера в нее.

В те дни в штабе Центрального фронта встречаются двое — майор Бондарев и капитан Гнедаш. Капитан очень молод, ему двадцать семь. Впрочем, за спиной его уже шесть лет службы в армии.

Они сидят вдвоем в небольшой комнатке с плотно завешенными окнами. Сидят уже не первый час. Беседуют. Майор видит этого человека впервые. Правда, биография его кое-что проясняет. Но, как известно, многие автобиографии похожи друг на друга. Родился, учился, воевал. Вот как описывает свою жизнь до того, как вступил в разведку, сам Кузьма Гнедаш:

«Родился в 1914 году в Сумской области, в деревне Талалаевка. До 1931 года учился в школе и жил на иждивении родителей. Окончил семь классов. Поступил в автотракторную школу города Прилуки и окончил ее в 1933 году. Начиная с 1933 года работал в Талалаевской МТС трактористом, потом — бригадиром тракторной бригады и автомехаником. В 1936 году меня призвал в РККА по спецнабору Роменский военный комиссариат. Участвовал в освобождении Западной Украины, в борьбе с белофиннами. Окончил Киевское военное училище в 1940 году. С самого начала Отечественной войны — на фронте. Был командиром танкового батальона. Дважды ранен. Последний раз пролежал полгода».