Чингиз Абдуллаев - Прайс-лист для издателя

– Ламбрехт жил в Майнце. Его легко было найти, – возразил Меглих с легкой улыбкой. Он вообще считал всех этих «социалистов» не очень серьезными людьми. Немцы упрямо называли погибшего его немецкой фамилией, тогда как эксперты предпочитали вспоминать его сербскую фамилию.

– Его – да, – кивнул Дронго. – Но убийца, возможно, не располагал таким временем, чтобы выслеживать свою жертву еще и в Майнце. Если это спонтанное убийство, когда преступник неожиданно узнает Табаковича, то это наверняка месть. Если же убийца заранее следил за своей жертвой, то это, скорее всего, заказное преступление. В обоих случаях раскрыть его будет чрезвычайно сложно.

– Прекрасно, – нахмурился начальник полиции, – вы опять делаете нашу задачу практически невыполнимой. Мы пытаемся найти хоть какие-нибудь варианты, а вы упрямо их опровергаете.

– А как ты считашь? – обратился к Дронго Дюнуа. – Что тебе подсказывает интуиция? Первый или второй вариант?

– Первый, – ответил эксперт. – Я думал об этом всю ночь. Профессиональный преступник не стал бы так рисковать. Он должен понимать, что на ярмарке повсюду установлены камеры и его проход через электронный турникет обязательно будет зафиксирован. Место совершения преступления выбрано не очень удачно. Туда в любой момент мог кто-то войти и увидеть убийцу. И, наконец, орудие преступления. Все говорят, что это был острый предмет. Им сначала ударили в горло, а затем расширили рану. Профессиональный убийца так не действовал бы. Он ограничился бы одним ударом, понимая, что может испачкаться в крови своей жертвы. Поэтому я склоняюсь к первому варианту, хотя, повторяю, что вполне возможен и второй.

– Все эти теоретические построения очень хороши для преподавания основ криминалистики, – проворчал Фюнхауф, – а у нас здесь конкретное убийство с конкретным преступником.

Раздался телефонный звонок. Дюнуа вытащил свой телефон, выслушал сообщение и, поблагодарив, отключил аппарат.

– Министр вышлет мне досье на всех при-ехавших. Но Рамирес работает консультантом издательства только полтора месяца, до этого он дважды сидел в тюрьмах по подозрению в причастности к наркоторговле. Один раз отсидел четыре года. Вот такой у них книжный консультант.

– Нужно будет пригласить его завтра на допрос, – понял Меглих. – Их делегация живет за городом, они снимают какой-то загородный дом. Думаю, что мы сможем найти его уже сегодня.

– И установите за ним наблюдение, – приказал начальник полиции. – Я даже не знаю, как вас благодарить, профессор. Если окажется, что убийца – Рамирес, мы будем считать, что все лавры нашего успеха должны достаться именно вам.

– Мы пока ничего не знаем, – напомнил Дюнуа. – Давайте подождем до завтра.

На этом их импровизированное совещание закончилось. Дронго вышел из комнаты первым, за ним – профессор.

– Ты становишься более нетерпимым, – заметил он.

– К дуракам и болтунам, – согласился Дронго. – Они искали почти полтора дня – и ничего не нашли. А в помещениях функционировали более восьмидесяти камер для наблюдения за гостями. Нужно было работать более внимательно.

– Это уже возраст, – усмехнулся Дюнуа. – Раньше ты был гораздо терпимее.

Дронго пожал ему руку на прощание и пошел к выходу. Спустившись по эскалатору, он протянул свой пропуск охраннику, который приложил его к считывающему устройству и вернул гостю. Когда Дронго вышел из здания, он услышал за спиной свое имя и обернулся. К нему спешила София Милоевич. Она была в черном тренче от ставшей чрезвычайно известной в последние годы английской фирмы. Еще десять лет назад такая вещь была синонимом нищеты и неудач, а эту характерную клетку обычно носили бомжи и люмпены. А теперь стала настолько популярной, что только очень обеспеченные люди могли позволить себе вещи с этим лейблом. София была одета именно в такой плащ.

– Извините, – сказала она, подходя ближе, – я звонила отцу в Белград. Он у нас известный журналист, руководитель нашей общеполитической газеты.

– Очень хорошо. Значит, мы с ним почти коллеги.

– Я не об этом, – отмахнулась она. – Дело в том, что мой отец просидел на процессе все дни, от начала и до конца. И он, оказывается, знает о сделке, которую заключил Петкович с судьями и прокурорами. Я хотела увидеть вас и извиниться.

– Не стоит, – покачал головой Дронго, – вы же мне не поверили.

– А вы бы поверили в такую чудовищную новость? Может, мне хотелось верить в их правду и не верить в вашу? – резко спросила София. – Ведь одно дело – знать, что твоя сестра умница и красавица, а ее муж всего лишь поступил как настоящий мужчина, защищая ее честь; и совсем другое – что твоя старшая сестра не самый идеальный образец добродетели, а ее муж просто законченный подлец и негодяй. Вам хотелось, чтобы я выбрала второй вариант?

– В любом случае лучше знать правду, – строго заметил Дронго. – Где вы живете? В «Марриотте»?

– Нет, конечно, – усмехнулась она. – Не забывайте, что мы приехали сюда в командировку от нашего государства, и нам не выдают денег на подобные расходы. Почти все югославские делегации живут в Майнце. Либо в «Ибисе», либо в других не очень дорогих отелях. Я немного доплачиваю и живу в «Кантеле», это недалеко от железнодорожного вокзала. Мне повезло больше, чем другим, – у меня отец достаточно состоятельный человек.

– И вы не замужем?

– Развелась шесть лет назад. Он был дипломатом, специалистом по Скандинавии.

– У вас есть дети?

– Есть, дочь. Ей уже десять. Она живет с отцом. Вы не сказали, что принимаете мои извинения.

– Конечно, принимаю. Идемте дальше, я провожу вас до вокзала. Здесь совсем недалеко.

– Идемте, – согласилась София.

Они прошли дальше, направляясь к центральному железнодорожному вокзалу, откуда уходили скоростные поезда и электрички до Майнца.

– Мне всегда не очень нравился Драган, – задумчиво произнесла София, – но я не могла даже предположить, что он способен на подобное чудовищное преступление. Неужели он действительно спланировал и осуществил это убийство?

– Да, – кивнул Дронго, – все было именно так. Отдаю должное вашей смелости, не каждая женщина на вашем месте захотела бы узнать правду. И тем более не каждая подошла бы извиниться.

– Почему? Я искренне считала, что была права, а теперь понимаю, что вела себя как настоящая дурочка. Немного обидно.

– Вы поступили как сильная женщина, – возразил Дронго. – И давайте больше не будем об этом вспоминать. Мне действительно жаль вашу старшую сестру, которая невольно оказалась заложницей преступных намерений своего мужа. Я даже уверен, что она поняла, в какую яму он ее загнал. И полагаю, что, выйдя на свободу, она никогда ему не простит, что потеряла несколько лет своей жизни по его прихоти.