Чингиз Абдуллаев - Прайс-лист для издателя

– Посмотрим, – мрачно высказалась София. – А вчера действительно кого-то убили?

– Да. Издателя из Майнца. Как раз из того города, в котором вы остановились. Он женат на немке и считался гражданином Германии, но на самом деле он бывший гражданин Сербии, хотя родился в Сараево.

– Как его звали?

– Марко Табакович.

– Никогда не слышала о таком.

– Вы с ним встречались и даже разговаривали.

– Откуда вы знаете? – удивилась София.

– Видел пленку с камеры наблюдения. Сначала он разговаривал с руководителем вашей делегации, потом подошел к вам и о чем-то спросил.

– Он представился? Назвал свое имя?

– Полагаю, что нет. А если и назвал, то, скорее всего, свое немецкое имя – Марк Ламбрехт. Не запомнили?

– Нет. Точно не помню.

– Он подходил к вашему павильону вчера утром. Немного хромал, и у него был характерный заметный шрам у левого глаза.

– Шрам? – Она даже остановилась. – Да, я помню такого. Он вчера действительно к нам подходил. Я еще подумала, что он наверняка попал в автомобильную катастрофу, но сумел выжить и даже сохранил глаз.

– Это был шрам от пули. Ему тогда действительно повезло. А вот вчера – не очень…

– Да, теперь я его вспомнила. И его вчера убили?

– Кто-то вошел в туалет и перерезал ему горло.

– Какой ужас! Люди иногда бывают так жестоки… – София снова остановилась и посмотрела на Дронго. – Вы, наверное, сразу вспомнили о муже моей сестры.

– Он был не жестоким, а просто очень расчетливым. Получил довольно большие деньги за убийство вице-премьера и срыв переговоров.

– Вице-премьер, которого убили, тоже не был ангелом, – заметила София, – о его похождениях знал весь Белград.

– За это не убивают, – возразил Дронго.

– Возможно. Но человек, особенно такого ранга, обязан вести себя адекватно.

– Если вы собираетесь читать мне лекцию по нравственности, то я не самая лучшая аудитория, – признался Дронго.

– Почему? Мне казалось, что вы гордитесь своей миссией, которую несете с таким достоинством.

– Не миссией, а скорее тяжелой работой. Представьте на одну минуту, с каким количеством мерзавцев и подлецов мне пришлось общаться, разоблачая их замыслы и планы. Это даже физически тяжело, знать изнанку человеческих душ. Моя профессия приучила меня к мысли, что ангелов вообще нет, они бывают только на небесах. Но и черти водятся только в преисподней. А на земле живут обычные люди, со своими слабостями и недостатками. Немного тщеславные, завистливые, самонадеянные и всегда очень разные. В каждом есть что-то светлое и темное, что-то плохое и хорошее одновременно. Это только в книгах и фильмах есть законченные негодяи и идеальные существа. В жизни так не бывает. Поэтому мораль – понятие достаточно зыбкое. Нужно руководствоваться принципом: не делай другим того, чего не хочешь, чтобы сделали тебе, и соблюдай общепринятые правила приличия. Хотя, повторяю, для разных людей они могут быть различными.

– Я вас не совсем понимаю. По-моему, моральные нормы везде одинаковые.

– Не везде, – улыбнулся Дронго. – У эскимосов, например, считается нормальным предложить свою жену на ночь путнику, случайно зашедшему в их и€глу. Понятно, что таковы суровые правила выживания этого народа, и мораль несколько видоизменилась. Или в Германии приняты общие сауны, куда соседи могут ходить, не стесняясь наготы друг друга и своих жен. Если об этом рассказать в мусульманской стране, вас могут даже убить за один такой рассказ. Зато в некоторых мусульманских странах еще сохраняется дикий обычай «енге», когда специальная женщина достает простыню из-под невесты во время первой брачной ночи, чтобы удостовериться в ее девственности. И так далее, и тому подобное. На некоторых островах Полинезии отец должен лишить девственности свою дочь. Даже для просвященных французов или немцев это может показаться слишком невероятным и диким актом. Поэтому в каждом обществе существует своя мораль и свои нравственные установки. Но общее правило должно быть незыблемым – не вреди людям, не делай ничего плохого, старайся соблюдать обычаи той местности и того народа, где ты живешь. Между прочим, сын канцлера Гельмута Коля, который был еще и многолетним лидером партии христианских демократов, полюбил мусульманку-турчанку. И тогда его отец решил поступить по правилам мусульманского турецкого общества – он полетел в Стамбул, чтобы получить согласие отца невесты на брак с его сыном. Вот такое уважительное отношение к обычаям и правилам другого народа. Или турецкий посол в Москве, женатый на очаровательной эфиопке, рассказывал мне, что для получения согласия он обязан был поцеловать колено старейшине ее рода. Что он и сделал.

– С вами интересно разговаривать, – призналась София. – А еще утром я так вас ненавидела…

– Сейчас тоже?

– Сейчас гораздо меньше, – улыбнулась она, – кажется, мы уже пришли. Билет можно взять прямо на перроне, достаточно бросить несколько монет. Кажется, до Майнца он стоит семь евро.

– Поезд отойдет через четырнадцать минут, – посмотрел на расписание Дронго.

– Возьмите мою карточку, – предложила София, – пусть у вас будет мой номер телефона. На всякий случай.

– Тогда и вы возьмите мою.

Они прошли к автомату, и, бросив несколько заранее приготовленных монет, София достала свой билет.

– Завтра у нас последний день, – с грустью в голосе проговорила она.

– Почему завтра? – спросил Дронго. – Ведь ярмарка закрывается шестнадцатого, а сегодня только тринадцатое.

– Мы улетаем пятнадцатого вечером. У нас такое расписание. Вы опять забываете, что мы приехали сюда в командировку и должны подчиняться общим правилам… Кстати, я вспомнила про вас еще один достаточно забавный эпизод. Видрана говорила, что вы очень неплохо провели время в Белграде, заполучив в любовницы бывшую пассию вице-премьера. Это тоже выдумка или все-таки правда?

Дронго отвернулся. Лгать не хотелось, но честно ответить на вопрос он тоже не хотел. Поэтому промолчал.

– Значит, правда, – поняла София. – Вот такая мораль. И вы не чувствовали никаких угрызений совести?

– В каком смысле? Я действительно встречался с очень красивой и умной женщиной, которая мне понравилась. Я ее ни у кого не отбивал, никого не обманывал, ни перед кем не отчитывался. Она была свободна в тот момент, так как ее бывшего покровителя и друга убили, и сама предложила мне перейти на более близкие отношения.

– И вы не отказались? – уточнила София.

– Нет, не отказался. Как раз подобное поведение я считал бы абсолютно неприемлемым и глупым. Если двое людей нравятся друг другу, то они сами решают, как именно им строить свои отношения и проводить вместе время. И это не должно касаться больше никого в целом мире. Вот такая у меня позиция.