Шандор Радо - Под псевдонимом Дора: Воспоминания советского разведчика

Во всяком случае, и Джим и Центр проявили максимум осторожности с Лоренцем. Когда же у Джима зародились смутные подозрения, он поделился ими со мной. Я посоветовал порвать с супружеской четой. Такое же указание он получил и от Директора. Джим выполнил приказ. Но, к сожалению, многомесячная связь с Мартинами все-таки дала свои последствия.

Судя по всему, Лоренц и Лора действительно следили в Лозанне за Джимом. Факты, ставшие известными после войны, дают основание утверждать, что эти люди сотрудничали с гитлеровцами. Об этом без обиняков сообщает в своей книге бывший контрразведчик абвера Флике.

Теперь обратимся к тем дням, когда Джим, вернувшись в Лозанну, известил Центр, что у него все в порядке.

Успокоенный его радиограммой, Директор разрешил нам обоим возобновить связь. Я встретился с Джимом в женевском парке «О вив». Настроение у англичанина было бодрое. На его простоватом лице, как всегда свежем и чисто выбритом, лежал легкий загар. Курортный воздух Тессина за три недели высосал накопившуюся усталость, превратил опять Джима в того веселого здоровяка, каким он был прежде. Я ему даже позавидовал.

Прогуливаясь по аллеям старого парка, мы тихо беседовали. Потом я сунул англичанину пачку листков с информацией. Ее накопилось за последние дни больше, чем обычно, потому что Роза прекратила передачи, а станция Хамелей одна не справлялась. Я не стал пока говорить Джиму о своих тревогах по поводу слежки за Розой, а также о том, что ее рация временно законсервирована. Мне казалось — все обойдется.

Нужно было условиться, каким образом передавать Джиму информацию. Раньше ее отвозила в Лозанну Роза, теперь это исключено. Взвесив перед нашим свиданием несколько вариантов, я пришел к выводу, что Джиму лучше самому приезжать в Женеву за материалом. Он будет появляться в радиомастерской Хамелей как обычный клиент и там получать от Эдуарда или Мауд сообщения для Центра. А чтобы его частые посещения не привлекали внимания, иногда кто-нибудь из них будет приезжать в Лозанну. Так мы с Джимом и договорились.

Расставаясь, решили, что встретимся опять здесь же, в парке «О вив». Место как будто было вполне подходящее.

14 октября, часа в три пополудни, я отправился к Хамелям на улицу Каруж, чтобы передать им важную информацию, которую накануне жена получила от Сиси. До середины ночи мы с Леной просидели за шифрованием материала. Среди прочих срочных донесений было сообщение от Вертера из Берлина:

«Верховное немецкое командование оценивает наступающие на Витебск, Оршу и Горки советские войска в пять армейских корпусов, в составе которых 2 танковые дивизии, 5 танковых бригад, 3—4 моторизованные дивизии, 10 пехотных и кавалерийских дивизий. Предполагается, что основная группировка наступает вдоль и южнее железной дороги Смоленск — Витебск. Решительный штурм Витебска ожидается с юго-восточной окраины города. Там нет связанных друг с другом оборонительных сооружений. В некоторых пунктах между дорогой Смоленск — Витебск и железнодорожной магистралью Орша — Витебск спешно были построены укрепления лишь после того, как Смоленск оказался под угрозой. Хорошо укрепленные позиции есть только в северо-восточной части города, на участках Сураж и Городок».

Информацию следовало отослать немедленно, хотя бы нынешней ночью. В противном случае она устарела бы.

Я знал, что Эдуард и Мауд этой ночью, как всегда, посменно дежурили у рации — в отдельном доме на шоссе Флориссан.

О содержании информации, посылаемой нами в ту пору, можно судить хотя бы по двум радиограммам, которые я накануне передал Хамелям.

1) Перевес русских в артиллерии на Днепре уже весьма значителен. На важных участках, например у Кременчуга, на 100 немецких орудий приходится 150—160 русских.

2) Немцы установили, что на участке Городок — Невель расположены значительные русские танковые и иные соединения.

1) В районах Витебска, Гомеля, Киева, а также между Запорожьем и Мелитополем немцам, в результате расширяющегося русского наступления, будет нанесен уничтожающий удар, если основные немецкие силы не будут выведены из опасной зоны. Для ОКВ не остается иного выхода, как издание приказа о новом отступлении. Сдача Гомеля, по-видимому, уже давно решена. Скоро будет принято решение об отводе войск из районов Витебска, Киева и на южных участках фронта.

2) Немцы ждут возобновления русского наступления на немецкие оборонительные позиции к западу от Днепра и на участке Новосокольники — Новоржев. Судя по русским приготовлениям, ОКВ придерживается того мнения, что решающее русское наступление начнется 15 октября или в этих числах. На участках Черкассы, Кременчуг, Пологи, Токмак отмечена столь мощная концентрация частей Красной Армии, что не остается никакой надежды на возможность защиты транспортной магистрали Белая Церковь — Цветково Смела — Знаменка — Кировоград — Кривой Рог. Линию обороны между Запорожьем и Крымом ОКВ также считает потерянной…

Радисты не успели передать конец данного сообщения. И вообще сеанс связи оказался прерван. Однако я этого еще не знал, полагая, что после утомительной ночной работы Эдуард и Мауд уже, вероятно, выспались и теперь находятся дома.

Приближаясь к дому номер 26, я взглянул на окна квартиры Хамелей: условного знака, предупреждающего об опасности, не было. Значит, все в порядке. К хозяевам можно было пройти через магазин (он же радиомастерская), откуда лестница вела на второй этаж, в жилые комнаты. Можно было войти и со двора, черным ходом. Мы, как правило, пользовались входом с улицы. Дверь магазина оказалась запертой. Подергав ее, я отошел в сторону и еще раз внимательно посмотрел на окна второго этажа. По-видимому, хозяев дома нет?

Смутная тревога зародилась во мне. Я поспешил к телефону-автомату на площади Плэнпалэ. Набрал номер Хамелей. Никто не снял трубки. Возможно, они поздно легли спать и еще не вернулись с виллы? Взглянул на свои часы. Стрелки показывали около четырех. Нет, времени выспаться было достаточно. Или испортилась рация и Эдуард ремонтирует ее? Но Мауд все равно обязана быть дома: ведь она знает, что могут принести срочную информацию. Выйдя из телефонной будки, сталкиваюсь лицом к лицу с одним знакомым, доцентом университета. Этого еще не хватало! Пришлось с ним вежливо несколько минут поболтать, все время думая о том, что что-то стряслось.

Взволнованный, я вернулся домой. Лена старалась успокоить меня. Но предчувствие не обмануло: в вечернем выпуске газеты «Трибюн де Женев» я прочел, что в ночь на 14 октября федеральная полиция арестовала группу иностранных агентов в Женеве. Хотя в этой небольшой заметке никаких подробностей не сообщалось, для меня уже не было сомнений: речь шла о наших радистах.