Валерий Ванико - Золото по ленд-лизу

Когда через час бесплодных ожиданий, раздосадованный Огнев собирался покинуть свою лежку и заняться поиском грибов, метрах в трехстах от него, в карликовом березняке внезапно появилось небольшое стадо северных оленей. Бык, две оленухи и несколько телят. Сторожко переступая тонкими ногами, звери лакомились молодыми ветками берез и кустарника.

Огнев замер и прицелился в одну из самок. Короткая очередь расколола тишину, и стадо растаяло как дым. А на земле осталась бьющаяся в агонии оленуха. Когда он подбежал к ней, животное затихло. Беглец радостно похлопал рукой по теплой податливой туше и достал финку.

Через час, в жарко пылающем костре, на автоматном шомполе подрумянивались и постреливали голубоватыми искрами, несколько кусков оленины.

Основательно подкрепившись и завершив трапезу заваренным на багульнике кипятком, Огнев закурил и стал прикидывать, как ему лучше заготовить мяса в дорогу.

Имелось три варианта - зажарить его, сварить или закоптить. Он выбрал второй, как наиболее простой и продуктивный. Мясо в дорогу - бульон для восстановления сил. Тем более, что имелась посудина - немецкая каска. Нехватку дров компенсировал отломанными от найденных в самолете ППШ прикладами. Дерево, из которого они были сделаны, хорошо сохранилось и жарко горело.

Дело оставалось за малым - спрятать слитки. Их полковник решил закопать в промоине. Поскольку почва в ней была довольно рыхлой и состояла из голубовато-серого глея, орудуя финкой и дюралевой стойкой, прихваченной в самолете, Огнев довольно быстро справился с этой задачей.

Когда весь груз за исключением двух слитков был зарыт, он тщательно уничтожил следы своего пребывания в этом месте и перебазировался к самолету. Соседство с мертвыми Огнева давно не пугало. Опасаться следовало живых.

А еще через сутки, помянув на прощание погибших солдат и вновь привалив обшивку к пробоине в самолете, Огнев, с туго набитым «сидором», размеренно двинулся на восток, к железной дороге. В пути его настиг первый снег, затем на несколько дней в тундре запуржило и беглец сбился с маршрута. Не помогли ни опыт передвижения по пустыне, ни карта.

Уже совсем ослабев в бескрайнем метельном пространстве, на третьи сутки беглец вышел к становищу оленьих пастухов в поросшей кустарником долине. Оно было небольшим - всего два чума, со вьющимися над ними дымками и парой десятков оленей, пасущихся неподалеку. От чумов, навстречу незнакомцу, вымахнула пушистая хаска и звонко залаяла.

Полог одного жилища откинулся и из него появился низкорослый мужчина в ватнике и меховых штанах. Он отозвал собаку и сделал несколько шагов навстречу незнакомцу.

- Здравствуй хозяин, - протянул ему руку Огнев.

- Однако, здравствуй, - протянул тот свою.

Судя по внешности, перед Огневым был местный житель - саам или вепс.

- Я военный, - перехватив взгляд аборигена, брошенный на его автомат, - произнес Огнев. - Отстал от своих, попал в пургу и заблудился. Нельзя ли у вас немного передохнуть и обогреться?

- Военная, это хоросо, - напевно произнес тот и сделал приглашающий жест в сторону жилища.

Когда сопровождаемый хозяином беглец пригнувшись вошел туда, в нос ему ударил дразнящий запах вареного мяса и табачного дыма.

У ярко горящего очага, с висящим на треножнике закопченным котлом, одетая в меховый балахон женщина, дымя трубкой, помешивала деревянной ложкой кипящее варево. Чуть дальше, на лежанке из шкур, сидели старик, чинивший ременную упряжь и внимательно наблюдавший за его работой черноглазый мальчишка, лет семи.

Взрослые появление незнакомца восприняли внешне бесстрастно, а мальчишка издал удивленный возглас и спрятался за деда.

Встретивший Огнева мужчина что-то сказал присутствующим на незнакомом языке и пригласил его присесть у очага.

- Это моя семья, однако, - сообщил он. - Отец, баба и сын.

Женщина в это время извлекла откуда-то металлическую кружку, налила в нее из стоящего у очага медного чайника горячего чаю и протянул кружку гостю.

- Спасибо, - кивнул ей Огнев и с наслаждением сделал первый глоток. Чай был необычайно крепок и с запахом каких-то трав.

- Чифир! - улыбаясь произнес хозяин. - Пей, скоро согреешься.

Затем Илья, так его звали, поинтересовался, чем может помочь гостю.

- Мне нужно выйти к Петрозаводску, там моя часть.

- Ой-е?! - удивился тот. - Это далеко, однако. Дня два на олешках.

- Выведи, пожалуйста, я в долгу не останусь, подарю тебе «калаш», - хлопнул гость по лежащему на коленях автомату.

- Как так, он же казенный?!

- Ничего, у меня в части еще есть.

Илья о чем-то живо залопотал со стариком, показывая то на гостя, то на его оружие.

Тот что-то ответил сыну и благосклонно кивнул головой.

- Мы с отцом согласны, однако. Сегодня отдыхай, а завтра утром поедем к городу на олешках.

После этого он вышел из чума и вскоре вернулся с молодым парнем.

- Это мой брат, Василий. Он поедет с нами.

- Нет вопросов, - согласился Огнев.

Затем вся семья и гость уселась у очага, и каждый получил по миске душистого бульона с куском жирной оленины и ломтю черствой лепешки. Огнев покопался в рюкзаке, извлек из него армейскую флягу и предложил хозяевам спирту.

Те оживились и с готовностью протянули кружки. После еды, завершившейся чаем с морошкой, мужчины закурили трубки и завязался разговор.

Словоохотливый Илья рассказал, что раньше его семья жила в небольшом поселке на северном побережье Онежского озера и трудилась в оленеводческом совхозе. В начале девяностых совхоз развалился и предоставленные сами себе, оленеводы разбрелись кто куда.

- Так и живем третий год в тундре. Пасем олешков, ловим рыбу, мал-мал охотимся, - пыхнул трубкой рассказчик.

- А где берете припасы и все необходимое?

- По весне кочуем к Онеге. Там и берем в поселке - чай, табак, спирт и патроны. Остальное дает тундра. Нам много не надо.

Потом разговор пошел об охоте, рыбалке и выяснилось, что встреченное Огневым на пути озеро у саамов и лопарей именовалось Оленьим и пользовалось дурной славой.

Рано утром, простившись с радушными хозяевами и подарив мальчишке на память понравившуюся тому флягу, Огнев с Ильей и Василием, на двух оленьих упряжках тронулся в путь.

Только по им известным приметам, саамы уверенно двигались к цели, объезжая встречающиеся на пути незамерзающие мари и озера. Несколько раз делали привал, варили чай на костре и, обжигаясь, пили его, заедая сушеным мясом и вяленой рыбой.

На исходе третьего дня, в морозных сумерках, на горизонте возникло мерцающее море огней, а затем и смутные очертания города.

- «Сайнаволок», - ткнул пальцем в его сторону Илья, - по-вашему Петрозаводск, дальше мы не пойдем.