Валерий Ванико - Золото по ленд-лизу

- Принимай, - глухо донеслось через несколько минут снизу, и в руках присевшего на корточки у люка Зингера оказался небольшой, перевязанный шпагатом тяжелый сверток.

Выбравшись из подпола, Юрий взял его из рук Зингера, вернулся в горницу и положил стол.

- Это вам, Саша.

Когда Душман разрезал шпагат и развернул сверток, в неярком свете лампы матово блеснули четыре слитка.

- Все что осталось от первой ходки, - кивнул на них Огнев.

- А тебе? - удивленно вскинув брови и взвешивая в руке один из слитков, спросил Душман.

- Мне не надо, - улыбнулся Огнев. - Глядишь, откроете с Виктором автосервис. Только с ментами больше не заводитесь.

Зингер с Душманом переглянулись и Сашка придвинул два слитка Огневу.

- Так не пойдет. Это твои.

- Как знаете, - безразлично пожал плечами Юрий.

Потом пили заваренный Зингером крепкий чифирь и каждый думал о своем.

Утром, оставив Архипу денег за постой, Душман с Зингером стали собираться в дорогу. Все это время Огнев безучастно сидел на крыльце и задумчиво смотрел в высокое небо, по которому плыли легкие облака.

- Чего загрустил, Юра? - сказал, подходя к нему от машины и присаживаясь рядом, Душман. - Сейчас двинем домой, у нас уже настоящее лето.

- Ты знаешь, Саня, я, наверное, не поеду с вами, - взглянул на него Огнев.

- Почему?

- Так будет лучше, для меня. Да и для вас тоже.

- Ну, ты это брось, - нахмурился Душман. - Вить, ты слыхал, чего он буровит? - обернулся он к появившемуся в дверях Зингеру.

- А чего? - поинтересовался тот, ставя на крыльцо спортивную сумку.

- Отказывается ехать с нами.

- Это не дело, прапор, - подумав, сказал Зингер. - Вместе приехали, вместе и уедем. Чего тебе тут делать?

- Нет, ребята, спасибо вам за все, но я для себя все решил. Подамся на Соловки, в обитель. Давно туда тянет.

- Да ты че, с дуба рухнул?! - выпучил глаза Зингер. - На хрена тебе это надо?

- Ладно, Витька, не кипятись, - тронул приятеля за руку Душман. - В обитель, так в обитель. Юрка сам себе хозяин.

С минуту все молчали, потом Душман встал и протянул Огневу руку.

- Ну что ж, тогда не поминай лихом. А надумаешь, возвращайся. Пошли, Витька.

- Бывай, - толкнул Юрия в плечо Зингер и, спустившись с крыльца, они направились к «джипу». Хлопнули дверцы, тишину кордона нарушил рев двигателя, и машина, длинно просигналив, тронулась с места.

- Не поминай лихом! - высунулся из окна Душман и помахал Огневу рукой.

Белесым июльским днем, когда над Белым морем еще властвует незакатное солнце, к пустынной пристани Большого Соловецкого острова пристал небольшой рыбацкий бот, с которого на берег сошел человек. Он был выше среднего роста, худощавый, в выцветшем армейском камуфляже и с тощим рюкзаком на плече.

Подойдя к двум мужчинам, конопатящим старую лодку, незнакомец о чем-то их спросил и направился в сторону монастыря, опоясанного высокой крепостной стеной.

Войдя на подворье, он переговорил со встретившимся монахом и тот проводил гостя в кабинет к настоятелю.

- Слушаю вас, - сказал престарелый игумен в очках, отодвигая в сторону старинный фолиант, и, внимательно оглядев незнакомца, предложил стул.

- Благодарю, святой отец, - сказал мужчина присаживаясь. - Я бы хотел остаться в вашей обители, если это, конечно, возможно.

- Вот как? - вскинул на него глаза настоятель. - Для чего?

- Хочу уйти от мирской суеты.

- У вас горе?

- Да нет, - последовал ответ. - Скорее всего, душевная усталость. И еще. Я хотел бы пожертвовать на нужды обители. Вот, - мужчина достал из стоящего на полу рюкзака небольшой сверток и, развернув его, положил на стол перед игуменом.

- Что это? - подслеповато прищурился тот.

- Золото. Прошлой зимой я нашел его в тундре.

- Оно ничье?

- Скорее всего, да. Лежало в обломках сбитого во время войны самолета.

- А почему бы вам не сдать его государству?

- Нынешнее государство того не заслуживает, святой отец, - горько улыбнулся незнакомец. - Я это точно знаю.

- Как вас прикажете величать? - осторожно тронул пальцем сияющий металл настоятель.

- Юрий.

- Ну, что ж, - сказал после длительного раздумья игумен, - оставайтесь. - А ваш дар Юрий, пойдет на ремонт храма.

Чуть позже, в сопровождении настоятеля, Огнев вышел наружу.

Над бескрайней пустотой моря, в небе парила чайка

Прошел год. Лето сменила зима, а зиму лето.

Все это время Огнев, принятый в обитель послушником, упорно и смиренно выполнял то, что требовал от него наставник.

Жизнь в монастыре текла спокойно и размеренно, к чему располагала удаленность от цивилизации и раскинувшееся до горизонта море.

Вставали рано, в шесть утра, и после утренней молитвы он работал в мастерских и на подворье, затем следовала скромная трапеза и опять работа, а вечер посвящался изучению святого писания с наставником.

Монах-схимник Отец Петр, так звали наставника, просто и неназойливо учил его всему, что знал сам, и Огнев ощутил в себе что-то новое.

Нет, это была еще не вера, она была где-то впереди, но уже и не слепое ее отрицание.

Поздно вечером, когда жизнь в обители замирала, ворочаясь в келье на жесткой койке, Юрий часто вспоминал прошлое, которое не отпускало.

В тревожных снах он снова видел Афган, стрекочущие в небе «вертушки» и дымы над разбитыми кишлаками, своих погибших однополчан и тех, кто лежал в самолете в тундре, а еще мертвых Витальку с Виктором. Война не отпускала.

Как-то вечером, на молитве, он спросил у наставника - почему так? Это мой грех?

- Да брат, - был тихий ответ. - Но терзайся так, все люди грешны. Главное, что ты пришел за советом к Господу.

В погожие дни, в короткие минуты отдыха, Юрий часто уходил к морю, садился на прогретые солнцем валуны и подолгу смотрел вдаль.Она навевала думы о бренности мира, притягивала и лечила.

Иногда размеренная жизнь обители нарушалась приездом туристов, а то и высоких государственных мужей, которых почему-то стало тянуть к Богу.

Первые посещали местные достопримечательности, любовались красотами природы островов и с интересом наблюдали жизнь монахов.

Вторые неизменно выстаивали литургии, ставили свечи и о чем-то просили Бога.

А как-то весной, на шикарном катере нагрянули «братки». Трое. Самые настоящие. Бритоголовые, в золотых цепях с крестами на шеях и в стильных адидасовских костюмах.

Хотели с почестями захоронить в святом месте кого-то из своих убиенных.