Чингиз Абдуллаев - Забава королей

Кстати, интересно, куда подевался швейцарец? В его комнате никого не было. Дронго осторожно вышел из гостиной, снова поднялся на второй этаж. Дверь в комнату погибшего Вермишева была закрыта. Энцо лично запер дверь и унес ключи. Дронго прошел дальше и снова постучал. Опять никого. Он открыл дверь, стараясь ступать как можно мягче, прошел дальше. Остановился, прислушиваясь к тишине в коридоре. Трудно будет объяснить банкиру, что именно он делает в его комнате.

Дронго наклонился и открыл чемодан. Сверху лежали чистые сорочки, сложенные носовые платки. А под ними… Он не поверил глазам, но за много лет привык доверять своим чувствам. Его руки перебирали имущество банкира, все больше и больше убеждаясь, что Поль Бретти остается единственным подозреваемым в этой компании. Наконец он закрыл чемодан. Теперь все было понятно. И с кроватью Антона Вермишева, и с тем, почему он не поднялся, и как убийца сумел так ловко воспользоваться его положением. Теперь все становилось ясным и понятным. Это были серьезные обвинения против швейцарского банкира.

Тогда выходит, что недовольство Поля Бретти приехавшей компанией выразилось в его выстреле в Ишлинского. Ведь он вчера сказал, что очень жалеет о том, что не оформил все документы как полагается, понадеявшись на их честное слово. Что-то в этом роде. Но зачем тогда ему убивать Стивена Фостера? Какое отношение имел несчастный Стивен к обоюдным махинациям швейцарского банкира и гостей из Москвы?

Интересно, что он сам по-прежнему называет Стригуна и Араксманяна «русскими», хотя в отличие от итальянцев должен понимать разницу. В свое время всех приехавших из Советского Союза называли русскими, даже если это были эстонцы, таджики, якуты или грузины. Собственно, наверное, правильно называли, так как это была страна, собранная в единое пространство именно Россией и ее народом, ее культурой, литературой, языком, державной политикой. И самое невероятное, что такую страну разрушили не прибалты c кавказцами, не украинский плебисцит и молдавский суверенитет, а прежде всего сами русские, будто сознательно решив опрокинуть свою тысячелетнюю историю, развалив свое государство. Наверное, в истории никогда не было такого прецедента, чтобы без войны разрушилась самая большая страна в мире, игравшая такую важную роль на протяжении всего двадцатого века и провозгласившая создание новой цивилизации. А вместе с великой страной в политическое небытие ушла и прежняя цивилизация со своими идеалами.

Он вышел из комнаты, осторожно прикрыв за собой дверь. Теперь нужно найти сначала банкира, а потом и хозяина дома. Но банкира, кажется, вообще нет в доме. Неужели он понял, в какую ловушку сам себя загнал, и решил сбежать? Но куда он отсюда может деться?

Дронго вышел из дома, огляделся. В пристройке к левой стороне дома находились конюшни и подсобные помещения. Эксперт направился туда. Еще при подходе к конюшне он услышал веселые голоса. Это были Поль Бретти, Зин и Альберто, осматривавшие лошадей. Дронго заглянул в конюшню и, увидев банкира, отпрянул назад. Кажется, они здесь уже давно.

– Что вы здесь делаете? – услышал он за спиной голос Бинколетто.

– Наблюдаю за вашим другом, – пояснил Дронго, поворачиваясь к хозяину дома. – Мне нужно срочно попасть в комнату убитого.

– Вы же сами сказали, чтобы я запер дверь и никого не пускал туда до прибытия следователя, – напомнил Энцо.

– Мне нужно только на одну минуту и в вашем присутствии, – настаивал Дронго.

– Хорошо, – согласился Бинколетто, – только вы ничего не будете трогать.

– Ни в коем случае, – заверил его эксперт.

Они повернули к дому.

– Энцо, – сказал Дронго, – извините, что я вынужден говорить с вами на такие темы. Но за последние дни вокруг нас произошло слишком много трагических событий. Поэтому я вынужден о них говорить. Совсем недавно я забрался в комнату вашего друга Поля Бретти и проверил его чемодан.

Бинколетто сделал какое-то движение, словно собираясь разразиться гневной тирадой, но Дронго остановил его.

– Ничего не нужно говорить, – попросил он, – я все знаю. Некрасиво и непорядочно так поступать. Но у меня были основания. Понимаете, что произошло? Я начал анализировать, кого именно мог встретить Антон, лежа на кровати. Вас? Ни в коем случае. Он бы поднялся из уважения к вашему возрасту. Меня? Тоже нет. Я гораздо старше его. Стригун или Араксманян? Не похоже. Они его наниматели. Если бы вошла женщина, он бы тоже поднялся. А вот если бы к нему вошел мужчина, которого устраивала именно такая поза молодого переводчика, то Антон, возможно, и не поднялся бы с кровати.

– Что вы хотите сказать? – не понял Бинколетто.

– Я проверил вещи вашего друга Поля, – продолжал Дронго, – и нашел в его чемодане массу интересных и забавных вещиц, которые прямо свидетельствуют о том, что он гомосексуалист. Все эти приспособления для сексуальных игр, шелковые трусы, кожаные шорты, плетки, фаллоимитаторы… У него другая сексуальная ориентация, Энцо, я в этом убежден.

Бинколетто остановился, посмотрел на Дронго и неожиданно громко расхохотался.

– Вы узнали об этом только сейчас? – развеселился он. – Но Поль никогда не скрывал своих пристрастий. Я всегда знал, что он отличается от нас и довольно долго жил в Цюрихе со своим другом. В прошлом году они расстались. В этом нет ничего удивительного.

– Вы об этом знали? – переспросил Дронго.

– Конечно, знал. Мы дружим много лет, и это не мешает нашей дружбе. Кстати, моя бывшая супруга тоже об этом знала. Это не такой большой секрет, господин эксперт, чтобы ради него вы залезали в чемодан моего друга, тайком подглядывали за ним и подозревали его во всех смертных грехах.

Дронго понимающе кивнул. Бинколетто был прав, не следовало считать это событие таким важным. Он построил свою версию на собственном менталитете, полагая, что банкир скрывает ото всех свою сексуальную ориентацию и поэтому вынужден ловчить и хитрить в разговоре с остальными людьми. Но в Европе уже давно не принято скрывать свои интимные пристрастия, и даже лидер партии свободных демократов, министр иностранных дел Германии Ги де Вестервелле не особенно скрывает, что живет с другом и является гомосексуалистом. В просвещенной Европе не видели в этом ничего необычного.

– Вы все еще хотите посмотреть комнату погибшего? – уточнил Бинколетто.

– Обязательно, – кивнул Дронго.

Они поднялись на второй этаж, прошли по коридору. Энцо достал ключи, открыл дверь, вошел и поморщился. Зрелище было действительно невыносимым. Дронго вошел следом. Не глядя на лицо погибшего, он подошел поближе, разглядывая простыню под телом убитого. Тот лежал в одежде.

– Что вы там высматриваете? – недовольно спросил Бинколетто. – Неужели вам нравится это ужасное зрелище?