Маргарет Трумэн - Убийство в ЦРУ

— Куда правим? — спросила она, когда он встал рядом у штурвала.

— Пойдем по проливу мимо острова Биф — вы на нем посадку делали — и потом мимо Собак.

— Каких собак?

— Местных. Почему островки так называются, объясняют по-разному, зависит, с кем говорить станете. Одни рассказывали мне, как однажды сэр Фрэнсис Дрейк выбросил там своих собак. Другие считают, что островки внешне на собак похожи. Лично мне представляется, что Собаками их назвали так же, как тут все прозывают: кому-то просто само слово приглянулось. Их тут три. Как пройдем их, то окажемся прямо у северо-восточной оконечности острова Виргин-Горда. Я собирался обогнуть его и идти на остров Москито.

Испытывал он ее, что ли? Кэйхилл никак не могла взять в толк. Ждал, что при упоминании острова Москито она как-то выдаст, что название ей знакомо? Не очень похоже: вон еще и о планах плавания не успел толком рассказать, а уже убежал, торопясь опять что-то поправить на носу.

Было чуть больше трех, когда они добрались до Собак и встали на якорь около рифов Марина-Кэй, где искупались в теплой, невероятно прозрачной воде и пообедали. После еды ее потянуло в сон, но стоило только двинуться дальше, как она, собравшись с силами и духом, всецело отдалась своим обязанностям матроса. Они прошли на всех парусах между Западной Собакой и Большой Собакой, обогнули крохотную припухлость земли под водой, которая, по словам Эдвардса, звалась Тараканьим островом, затем пошли почти прямо на восток к мысу Ангилла-Пойнт, который клином выдавался из Толстой Девы. В дальней дали виднелся остров Москито.

— Видите вон там островок? — спросил Эдвардс, указывая влево от себя. — Вот он собака так собака — или достался собакам.

Кэйхилл прикрыла глаза ладонью и увидела маленький остров, на котором, казалось, все подмяло под себя большое здание, выстроенное на самой высокой точке. Эдвардс протянул ей бинокль. Она глянула в него, отладила окуляры, так чтобы отчетливо видеть остров и строение на нем. Островок практически целиком был окружен высоким металлическим забором с колючей проволокой наверху. По всему периметру ограды бегали два здоровых черных добермана. Крыша здания была утыкана антеннами сложных конфигураций, там же помещалась огромная «тарелка» спутниковой связи.

Кэйхилл опустила бинокль на колени.

— Это частный остров?

— Да, — со смехом ответил Эдвардс, — частное владение. Владелец не так давно сдал его в аренду Советскому Союзу.

Коллетт разыграла удивление:

— А Советскому-то Союзу зачем здесь остров понадобился?

Эдвардс снова разразился смехом:

— Говорят, чтоб их шишки-бюрократы могли отдохнуть и здоровья поднабраться. Есть люди, которые этому не очень-то верят.

Кэйхилл взглянула на него вопросительно:

— Люди думают, что это военное сооружение?

Эдвардс пожал плечами, наклонившись, забрал у нее бинокль и поставил его в зажим на гакаборте.

— Точно никто не знает, — заметил он. — Просто мне показалось, что вам будет интересно увидеть этот островок.

— Мне интересно.

Эрик провел яхту вдоль Ангилла-Пойнт и подошел к острову Москито с юга. Спустившись вниз, он вызвал по высокочастотному каналу-16 Стоянку Дрейка, единственный курорт на Москито, уведомил, что они встанут в бухте на якорь, и попросил выслать за ними катер, который доставил бы их на берег пообедать и выпить. Приятный женский голос поинтересовался у Эдвардса, через сколько времени он собирается становиться на якорь. Эрик глянул на часы.

— Примерно через час-полтора, — ответил он. Затем щелкнул тумблером, отключая микрофон, и повернулся к Кэйхилл: — Хотите еще раз искупаться до того, как мы на берег сойдем?

— С радостью! — воскликнула она.

— Будем считать, что через полтора часа, — сообщил Эдвардс молодой женщине на другом конце радиоканала.

В обычных случаях Эдвардс всегда подходил на «моргане» поближе, но тут ему захотелось, чтобы Кэйхилл увидела великолепнейшее место для подводного плавания, риф в нескольких милях к востоку, вблизи острова Колючего Кактуса. Подойдя к острову и став на якорь, Эдвардс спустился в каюту, открыл лаз и достал из баталерки два комплекта масок с ластами. Помог Коллетт закрепить ласты на ногах, подогнал ей маску к лицу, затем облачился сам.

— Готовы? — спросил он.

Она кивнула.

— Пошли.

Эдвардс забрался на планширь у пиллерса и бросился в воду спиной вперед. Кэйхилл удалось более или менее повторить этот маневр, и вскоре они плыли рядом, бок о бок, к коралловому рифу, на который он указал.

Эдвардс чуть обогнал ее и стал показывать под водой на великолепный сложенный кораллами риф, многоцветные полипы которого топорщились во все стороны миллионами пальцев. Плотная стайка желтых рыбок выплыла из-за рифа и прошла прямо над ними, настолько близко, что Кэйхилл запустила руку в середину стайки.

Эдвардс поднял голову из воды, выплюнул загубник дыхательной трубки изо рта. Кэйхилл тоже подняла голову.

— Давайте обогнем риф вон с той стороны, — сказал он, головой указывая направление. — Там есть отменное…

Внезапно возникший звук поначалу прокатился басовитым грохотаньем, которое с того места, где находились они, скорее чувствовалось, чем слышалось. Гром? В такой день? Они оглянулись по сторонам, потом обернулись назад, в сторону, откуда приплыли. Долю секунды спустя 46-футовый «морган» Эдвардса взмыл в хрустальную голубизну небес над БВО огромным раскаленным огненным шаром. Поверх багровой от жара тучи разлетались тысячи и тысячи обломков и клочков того, что миг назад было великолепнейшим парусником.

Взрыв был оглушающим, но с еще большей силой рвануло снизу, под поверхностью воды. Сошедшее с ума море разом закружило Кэйхилл и Эдвардса в стремительном водовороте. Коллетт перевернуло на спину, вода хлынула ей в рот. Руки и ноги у нее судорожно дергались, пытаясь ухватиться за что-нибудь, найти опору, чтобы справиться с невесть откуда навалившейся силой.

Потом — так же внезапно, как и началось, — волнение на море стихло. Сверху, с неба, дождем посыпались обломки, охваченные пламенем остатки яхты со зловещим шипением шлепались в воду, большие куски оргстекла и дерева, стали и пластика падали, словно метеориты. Горящий осколок ударил Кэйхилл по спине, но она быстро перевернулась, и боль пропала.

К этому времени Коллетт уже вполне пришла в себя, чтобы начать соображать, что случилось и что надо делать дальше. Поискав глазами Эдвардса, она увидела его возле рифа. Эрик лежал на боку. Одна рука его была поднята в воздух, словно искала крюк, за который можно бы ухватиться. Та часть лица, что находилась над водой, была залита кровью, рот у Эдвардса был открыт, как у умирающей рыбы.