Чингиз Абдуллаев - Пьедестал для аутсайдера

Халифман стал регулярно появляться в кабинете Смыкалова, оставляя конверты. В квартире Ильи Даниловича хранилось больше восьми тысяч долларов, и эта копилка постоянно пополнялась. Смыкалов уже рассчитал, что, если все пойдет благополучно, примерно через два или три года они смогут обменять свое жилье в далеком Медведково на приличную квартиру в центре города. Он не мог даже предположить, какие невероятные изменения произойдут в конце года и как они скажутся в том числе и на его личной судьбе.

В конце года произошли события в Беловежской Пуще, когда три лидера славянских республик решили просто разорвать свою страну на куски. При этом явно игнорировалось мнение большинства людей, которые в массе своей проголосовали за сохранение Союза. И полностью игнорировалось мнение руководителей шести мусульманских республик, которые ни при каких обстоятельствах не хотели покидать единое пространство. Каждый из лидеров этих республик прекрасно представлял себе, что именно с ними может произойти сразу после распада. Но их мнение было уже никому не интересно. Эти республики буквально вытолкали из Советского Союза, объявив, что страны как геополитической реальности больше нет.

Страхи некоторых руководителей оказались более чем оправданными. Через несколько месяцев после распада подаст в отставку президент Азербайджана. А его неудачная попытка вернуться обернется для него многолетней эмиграцией. Другой лидер – руководитель Таджикистана – будет убит, а следующий – даже повешен на памятнике Ленину. На волне демократических перемен сумеет удержаться лидер Киргизии. Но и его потом сметет псевдонародное выступление, а новый лидер республики покинет свой пост достаточно скоро, ударится в бега и найдет убежище в Белоруссии. Больше, чем остальным, повезет лидеру Туркмении. Он умрет в достаточно приятном для мужчины возрасте, после чего его золотые памятники начнут незаметно демонтировать. Наконец останутся два самых сильных среднеазиатских лидера – Казахстана и Узбекистана, – которые пересидят всех своих союзников и оппонентов, шагнув из Политбюро, членами которого они были, в двадцать первый век. Но их история еще не закончена: оппозиция и соперники все время тревожат престарелых лидеров, и никто в мире не может гарантировать им не только стабильного существования, но и достойной отставки и спокойной смерти. Никто не может знать, каким будет политическое будущее этих двух «динозавров» ушедшей эпохи.

Как бы там ни было, но огромная страна распалась, и с нового года в России начались экономические реформы Гайдара. Позже эти реформы назовут «шоковой терапией». Продукты и товары подорожают в десятки раз, деньги обесценятся, вклады в сберкассах превратятся в пыль. Многие предприятия и организации разорятся, их имущество будет продано, люди останутся без работы. Начнется грабительская приватизация, в результате которой богатства самой большой страны в мире достанутся кучке приближенных к семье президента России олигархов.

Но все это будет немного позже, уже после нового года. Кирюхину и Смыкалову придется вытаскивать свой комбинат из экономической ямы, в которую он провалится вместе со всеми остальными предприятиями страны.

Смыкалов испытующе смотрел на Дронго, словно решая, что именно ему следует сказать и стоит ли вообще разговаривать с этим незваным гостем. Дронго молчал, понимая, что разговор должен начать хозяин поместья.

– Зачем вы приехали? – задал ожидаемый вопрос Илья Данилович.

– Я думал, что вы знаете. Меня попросила об этом…

– Да, – перебил его Смыкалов, – это мне уже известно. К вам обратилась моя первая жена, которая считает, что Жанне может угрожать опасность. Сказка для дурачков. На самом деле Зинаида всегда была умнее, чем хотела казаться: все умела рассчитывать и просчитывать. Пока мы жили с ней в Медведково, она была почти идеальной женой – терпеливой, выдержанной, всепонимающей. Ни одной претензии в самые сложные годы, ни одной жалобы, хотя дома не было ни лишних денег, ни еды, ни одежды. Иногда вспоминаю, как мы с ней жили, и сам не понимаю, как мы вообще выживали. Я ведь был обычным финансистом безо всяких перспектив… – Он замолчал, словно вспоминая события тех лет. Затем продолжил: – Но как только все изменилось, начала меняться и она. Стала более нетерпимой, более требовательной, истеричной. А может, это я стал более нетерпимым, не знаю, не буду сейчас никого обвинять. Через некоторое время, после того, как мы переехали в центр города, мы решили разойтись. Не развестись, а разойтись. Мы тогда поняли, что уже не сможем жить вместе. Ну а через несколько лет я начал встречаться с Кариной, и она настояла, чтобы мы все оформили как полагается. Вот тогда я и развелся с Зинаидой. И хотя с тех пор прошло уже столько лет, я до сих пор чувствую ее внимание к моей персоне. У меня такое ощущение, что Зинаида постоянно незримо присутствовала в моей жизни. И когда я зарабатывал деньги, и когда жил сначала с Кариной, а потом с Вероникой. Иногда ночью просыпался и видел, как Зинаида сидит в кресле и смотрит на меня. Нет, я не параноик, если вы думаете об этом. Просто с ней я прожил самые трудные годы своей жизни… – Он нахмурился, замолчал на целую минуту. Затем снова заговорил: – Она словно чувствовала, когда у меня случались неприятности или возникали проблемы. Все время чувствовала. Вот поэтому она и попросила, чтобы вы приехали сюда. Не для Жанны, нет. Она считает, что вы должны помочь именно мне. Возможно, что-то снова почувствовала.

– Два покушения в течение последних двух лет, – напомнил Дронго, – я думаю, что у любого человека, который вас знает, возникли бы некоторые вопросы.

– Которые возникли и у вас, – быстро сказал Смыкалов.

– Которые возникли и у меня, – согласился Дронго.

– Что именно вас интересует? – устало спросил Илья Данилович. – Хотите знать, почему Тапхаев взял пистолет, чтобы меня пристрелить?

– Нет. Это я уже знаю. Мне интересно знать, откуда такая ненависть? Почему вы решили уничтожить этого несчастного человека?

– Неужели не понимаете? – криво усмехнулся он. – Вы только подумайте, в каком состоянии я находился. Столько лет работал в одном большом отделе, мне было уже под сорок, а я был все еще «Илюшкой», к которому не обращались даже по имени-отчеству. А этот молодой хам, который попал к нам по распределению, все время не унимался: вечно меня подначивал, задевал, смеялся надо мной. Можете представить, насколько мне это было обидно. Вы бы видели лица всех моих коллег в те августовские дни, когда решался вопрос о моем назначении руководителем отдела. Они ведь заранее меня ненавидели, считая, что меня выдвигают абсолютно незаслуженно. Им было непонятно, как этот затюканный и никчемный Илюша Смыкалов вдруг станет начальником отдела. А когда мое назначение отложили, они как с цепи сорвались: начали открыто издеваться надо мной. Особенно зверствовал тогда этот Тапхаев.