Елизавета Берестова - Корона клинков

— Верно, — согласился Осокорь, — ночное время предпочтительнее. Кроме того, ночью на нашей стороне будет фактор внезапности, а это всегда плюс. Это я вам, как профессионал говорю. Если нужно обескуражить человека, застать его врасплох, сломить волю — завалитесь к нему ночью с вооружённой охраной, — и половина дела сделана. Конечно, Флорестан — это вам не чиновник средней руки, потративший казённые деньги на смазливых мальчиков, но и он почувствует себя неуютно. Остальное — дело техники. Два легиона в полном вооружении — аргумент веский. Когда они выстроятся на Дворцовой площади, не думаю, что Первый консул станет упрямиться и откажет законному наследнику престола в такой малости, как примерка Короны клинков.

— Да, — подтвердил Торки, — иначе консул запросто может нарваться на план «Б».

— План «Б»? — недоумённо переспросил Осокорь, — какой ещё план «Б»?

— Это как в хлебной лавке, помните? Флорестана и всех его прихвостней придётся просто убрать.

— Да уж, — засмеялся Осокорь, потому что очень комично звучал смертный приговор Первому консулу из уст унылой обезьяны, — хлебная лавка — это, конечно, здорово. Но, я надеюсь, до резни дело не дойдёт.

— Тогда я буду ждать вас в половине десятого у малых четвёртых ворот, — подвёл итог обсуждению Гораций Ладун, — ты подготовишь мальчика. Ему самому придётся говорить с легионами. А я заранее продумаю детали прохода в центр города.

— Не знаю, — Осокорь с сомнением покачал головой, — как пятнадцатилетний принц сможет разговаривать с армией. Может, лучше, я?

— Нет, — твёрдо произнёс военный комендант Рии, — легионеры ждут Аэция и поверят именно ему. Так что подготовьте вместе с Меллорном его как следует. У вас целый день впереди.

Время медленно ползло к полуночи, а Первому консулу Священной Лирийской империи Флорестану Озёрному не спалось. Ему радикально испортили настроение счета принца-регента, которые принесли на подпись. Нет, положительно, его племяннику власть ударила в голову. Чего только стоит одна форма, в которую он обрядил личную гвардию. Эта весьма неприличная одежда (принц-регент настаивал, чтобы штаны непременно обрисовывали промежность) стоила ещё и неприлично много денег. Добавить к этому сотни локтей дорогущих тканей для обивки стен и мебели в новых покоях принца, безделушки, редкостные, привозные из-за моря масла для бани, драгоценности, вороха новой одежды и ещё много подобного, без чего Аурон с недавних пор не мыслил своего существования.

Флорестан дважды пересчитал итог. Милые пустячки племянника складывались во внушительную сумму. Эта сумма разозлила и расстроила Первого консула, бывшего по натуре человеком расчётливым до скуповатости. Он не переносил, когда деньги бросали на ветер. Не без злорадства Флорестан размышлял, как завтра станет вставлять племянника в рамки. Пора положить конец безрассудным и ненужным покупкам. Эта мысль несколько подняла настроение. Естественно, поначалу Аурон вскинется, попытается, напустив на себя царственный вид, безуспешно поставить дядю на место. Но куда ему, щенку с ослабевшей от алкоголя волей, противостоять Флорестану, царедворцу с сорокалетним опытом.

Первый консул немного ослабил узел шейного платка-галстука. Конечно, он надавит на племянника (и сделает это даже с удовольствием), и всё пойдёт по накатанному сценарию: тот выступит, потом смешается, опадёт, и разговор завершится обычными жалобами на жестокую судьбу и униженными просьбами денег, которых он, натурально, не получит.

Стрелка старинных часов-клепсидры перешла через двенадцатую отметку, и консул уже собирался отправляться спать, когда раздался нервный стук в дверь. Столь поздним посетителем оказался его личный секретарь — Фаддей. Он был явно чем-то встревожен.

— В чём дело, Фаддей, — ворчливо поинтересовался Флорестан, — вы небрежно одеты, без галстука. Что случилось: мы горим, или эльфы Морозного трона стоят у ворот?

Но его сарказм пропал даром. Фаддей мотнул головой с какой-то обречённостью, проглотил комок в горле и хрипло сказал:

— Оба столичных легиона идут по улицам Рии.

— Идут? — вскинул седеющие брови Первый консул, — куда идут? Да говорите же вы толком!

— Мне доложили, что после вечернего построения легионеры не разошлись, как обычно, по казармам, а в полном составе покинули Военный лагерь и вошли в Рию по старой дороге Дементия. Они продвигаются в направлении Дворцовой площади.

— Все десять тысяч?

— Так точно, все десять тысяч, — почему-то неожиданно для себя чётко, по-военному, ответил секретарь, — они идут со знамёнами маршевым шагом.

— Как долго им ещё идти до дворца?

— Полчаса, кажется.

Флорестан встал и прошёлся по комнате, не в силах совладать с охватившим его волнением.

— И сколько времени вы в курсе дела, позвольте узнать? — ему страшно хотелось накричать на Фаддея за его дурость и трусость.

— Часа полтора или около того, — голос секретаря в ожидании нагоняя стал совсем тихим, — городская стража доложила о странном поведении военных, и ко мне пришёл заместитель начальника стражи дворца. Он вытащил меня из постели, — Фаддей сокрушённо развёл руками, давая всем своим видом понять, что не имел времени привести себя в порядок.

— И после этого вы — пара идиотов, — сидели и ждали? — загремел Флорестан, — ждали вместо того, чтобы немедленно идти ко мне!

— Мы думали…, — залепетал секретарь, — в смысле, хотели убедиться, удостовериться.

— Они думали! Желали удостовериться! В чём? Что десять тысяч легионеров вышли на улицы Рии, чтобы совершить променад перед сном, а для пущей важности приняли боевое построение и взяли оружие. Кстати, они вооружены?

— Кажется, да.

— За полтора часа вы с заместителем начальника стражи так и не удосужились выяснить точно, вооружены ли люди, марширующие к Дворцовой площади. Отлично. Идите. Завтра вы оба понесёте соответствующее наказание.

Секретарь с облегчением от того, что гроза миновала, часто-часто закивал головой, и, чтоб хоть как-то оправдаться в глазах шефа, многозначительно произнёс:

— Мне кажется, я догадываюсь, зачем они идут во дворец.

— Надо же! — криво усмехнулся Первый консул, — какая похвальная прозорливость. Так просветите и меня.

— Доложили, что с ними вроде бы принц Аэций, о котором в последнее время ходило много слухов.

— Так. — Флорестан остановился и сел назад в кресло, — это в корне меняет дело. Это уже не просто бунт.

— Нас убьют? Всех? — задушено пискнул секретарь, побледневший ещё больше, хотя и так казалось, что больше некуда.

— Это, господин Фаддей, будет зависеть от обстоятельств. Хотя занимаемая вами должность достаточно высока, чтобы в случае чего быть казнённым вместе с низложенным правительством.