Елизавета Берестова - Корона клинков

— Никак нет, — звонко отчеканил парень, удостоив собеседника повторного щелчка каблуками, — у меня насчёт вас самые подробные инструкции. Прошу вас проследовать за мной.

Осокорь вздохнул, перекинул вещмешок на другое плечо и бросил встречающему:

— Веди, чёрт с тобой!

Парень чеканно развернулся на каблуках и быстро пошёл сквозь толпу, с почтением освобождавшую дорогу человеку в военной форме. Осокорь не отставал.

— Ну, нам тоже пора, — сказал Брэк, как только странная парочка скрылась из виду.

— А переодеться?

Торки стоял голый по пояс. Его только что отжатая рубаха ещё роняла редкие капли воды.

— А грог? — спросил капитан, — вдруг ваш парень захворает?

— На улице, хвала богам, лето. Дурында молод и здоров, он преотличненько обсохнет по дороге.

Эльф повёл слугу в сторону, противоположную той, куда пошли Осокорь с молодцеватым адъютантом.

— С чего это вы, сударь, вздумали пакость надо мной учудить? — вполголоса возмущался Торки, ёжась в мокрой рубахе от прохладного бриза, — и как вам пришло в голову столкнуть меня за борт на глазах стольких людей! А главное знаете ведь: плаваю я так себе, да и вода оставляла желать лучшего. Думаете приятно барахтаться среди мусора и дохлой рыбы?

— Ты видел, кто пришёл встречать твоего милейшего парня Осокоря? — вместо ответа спросил Брэк.

— Делать мне больше нечего, как за партнёром карточным наблюдать, — проворчал фавн, — я, поди, одёжу свою отжимал, да от водицы солёной отплёвывался.

— Вот и напрасно. Знакомец наш не простой птицей оказался. Скажи, как часто за коннозаводчиками присылают адъютантов, да ещё и при полном параде?

— Ага, — издевательски кивнул Торки, считавший, что его друг все ещё продолжает свой дурацкий розыгрыш, — скажите уж сразу за ним императорский портшез прислали, прямо с конного аукциона. Они всегда так делают с особо ценными покупателями.

— Я не шучу, — подавил в себе раздражение эльф, — встречал его штабной офицер, я их породу за милю чую. Представь, и каблуками щёлкнул, приветствовал честь по чести и увёл нашего Осокоря, к которому он обратился Марин Туллий, для не терпящей отлагательств беседы с важной персоной. Персона эта дожидалась нашего рубаху-парня с патрицианским именем в кабинете коменданта порта.

До фавна, наконец, дошло, что Брэк вовсе не шутит, а, напротив, говорит с какой-то мрачной серьёзностью.

— Того адъютантика я издалека заприметил. Вот и пришлось тебя искупать, чтобы посмотреть, по чью душу он пожаловал. Извини, но другого способа задержаться на «Ночной птице» мне тогда в голову не пришло. Зато мы узнали, что Осокорь — совсем не тот, за кого себя выдаёт.

Они шли по людным улицам, над которыми плыли запахи мяса, что пеклось над специальными жаровнями прямо на под открытым небом, и кофе. Почти на каждом перекрёстке громоздились горы арбузов и дынь, стояли двухколёсные повозки с яблоками, виноградом и инжиром. Крикливые продавцы в маленьких вышитых шапочках громко на все лады расхваливали свой товар.

Рассказ эльфа о встречавшем Осокоря военном произвёл на Торки сильное впечатление. Он не только позабыл о сырой одежде, но даже не смотрел на окружавшее его съедобное изобилие. На душе было неопределённо тревожно.

Этан Брэк не был в Осэне лет десять, однако удивительная способность чувствовать направление привела их в небольшой двухэтажный домик, на облупившемся фасаде которого красовалась жестяная рыба с надписью: «Счастливый рыбак». Внутренность этой гостиницы вполне соответствовала её убогой наружности: темноватая общая зала вместила массивные столы и стойку, за которой коротал время хозяин. Один из столов оккупировали матросы с тарелками нехитрого ужина, а возле стойки маячили девицы скверного пошиба, вышедшие на вечерние заработки.

Брэк снял номер и поинтересовался ужином.

— У нас все рыбное, — безо всякого выражения сообщил хозяин в неизменной фетровой сциллийской шапочке, — суп, на второе — жареная рыба и копчёная селёдка. Что прикажете подать?

Торки красноречиво изобразил на физиономии полнейшее отвращение к предложенному меню. Эльф тоже поморщился и, сославшись на несварение желудка, отказался от еды. Комнату им вызвался показать глупейшего вида слуга с неуместной улыбкой на лунообразной рябой физиономии. Он лопотал что-то невнятное всю дорогу, а когда постояльцы вошли в номер, замер в дверях, сосредоточенно ковыряя в носу.

— Чего уставился? — шуганул его Торки, — свободен! Чаевых сегодня не выдают!

Дурачок ещё шире улыбнулся, потоптался на месте и побрёл прочь.

Когда его шаги смолкли, фавн спросил:

— Объясните мне, сударь, за каким рожном мы привёрлись в эту дешёвую дыру. — Он посмотрел на потолок в разводах от протекающей крыши, — и вообще, что происходит? К чему все эти прятки, непредвиденные купания и тайны? Мы ведём себя так, будто за нами кто-то гонится.

— Ты не далёк от истины, — произнёс Брэк, опускаясь на кровать, — и, если уж быть совсем точным, гонятся за мной.

— Бросьте, — фавн бухнулся на вторую кровать, — вы говорите, Осокоря встречал военный? — эльф кивнул. — Очень нужен военным профессор монстрологии, специалист по реликтовым чудовищам!

— Я не всегда учил студентов в Леронском университете, у меня есть и другое прошлое. И вот теперь, кажется, оно догнало меня.

— Никогда не поверю, что в молодости вы были преступником! Даже и не пытайтесь меня убедить.

— Конечно, нет. Я имею в виду своё военное прошлое.

— Вы служили в армии?

— Точнее воевал в Северную войну. Случалось тебе слышать о Ясене?

— Конечно! Эльфийский герой, которого, если бы поймали лирийцы, порезали бы на куски живьём, — Торки улыбнулся, гордясь своей осведомлённостью.

— Я и есть Ясень, — просто сказал Брэк. — Последние пятнадцать лет я спокойно жил в Рие под своей фамилией, и все считали, что Ясень исчез навсегда. Но недавно я встретил одного человека, который знает меня в лицо, и что особенно неприятно, этот человек очень влиятелен, а я как раз выполняю его тайное поручение.

— Получается, мы едем вовсе не за внуком вашего приятеля?

— Я бы сказал, что мы сочетаем приятное с полезным. — Брэк устало потёр виски, — Второй консул знает, кто я и постарается убить при первой же возможности. И наша главная задача — такой возможности ему не дать.

— Бестия? — переспросил фавн, — почему Второй консул должен желать вашей смерти? Война закончилась шестнадцать лет назад, и всем эльфам объявили амнистию.

— Я убил отца Бестии прямо у него на глазах.

— Ему тогда должно было быть лет десять, — задумчиво произнёс Торки, — и вы его пожалели.

Эльф кивнул.

— Я не воевал с детьми.

— Видать, зря пожалели, мало того, сейчас нам спокойнее было бы, вам пол-империи спасибо бы сказала. Второй консул не напрасно зверем прозывается, детишек им пугают, сам слышал.