Михаил Бойков - Рука майора Громова

Под руки начальника отдела попалась ежедневная сводка из Уголовного розыска. Он пробежал ее глазами и раздраженно отбросил в сторону.

— Вот тоже работнички. Присылают мне всякую чепуху. Обнаружен труп с обгорелым лицом. Кому это нужно? Вместо того, чтобы помочь нам в борьбе с врагами народа, они занимаются исключительно уголовщиной.

Холмин протянул руку к сводке.

— Разрешите взглянуть?

— Пожалуйста, если вас интересует эта галиматья…

В сводке, среди сообщений об арестах, кражах, драках и случаях хулиганства, было и краткое описание не совсем обычного убийства, вызвавшее недовольство Бадмаева. Колхозный пастух, разыскивая отбившуюся от стада корову, обнаружил труп человека в лесу, близ железной дороги, в шести километрах от города. Труп лежал вытянувшись вниз лицом, причем его голова и прижатые к подбородку руки были вдавлены в золу давно погасшего костра. Об этом колхозник заявил милиции и был ею арестован «впредь до выяснения».

Прибывшие к месту нахождения трупа, агент. Уголовного розыска Ковалев и судебно-медицинский эксперт, установили следующее: Человек, в карманах одежды которого не оказалось никаких документов, удостоверяющих его личность, был задушен, а затем положен лицом в костер. Его лицо обгорело до неузнаваемости; сильно обгорели и кисти рук. Верхняя одежда на трупе старая, потрепанная и грязная, но белье дорогое и ни разу не стиранное. С момента убийства прошло не меньше двух недель, что определяется степенью разложения тела.

— Интересное дело, — сказал Холмин, возвращая сводку Бадмаеву. — Следовало бы осмотреть этот труп.

Начальник отдела с досадой отмахнулся от него.

— У меня и без этой уголовщины дел хватает. Да и вам не советую в нее впутываться… Ищите мне «руку»! И не вздумайте сбежать, как этот растреклятый Вовушев.

— Не беспокойтесь. Пока по вашему отделу бродят призраки, я только за ними стараюсь бегать. Не дальше. — заверил его Холмин…

Полковник Гундосов, которому Холмин сообщил о страшной находке в лесу, заинтересовался ею. Даже глаза его на миг стали менее холодными, загоревшись, — как показалось Холмину, — каким-то напряженным и беспокойным любопытством.

— Обгорелое лицо, говоришь? — переспросил энкаведист. — С чего бы это оно, а? Надо поглядеть, браток. Поедем-ка в Угро…

В автомобиле Бадмаева они приехали в Уголовный розыск. Его начальник, — плечистый рыжий и веснушчатый детина средних лет из бывших уголовников, одетый в милицейский мундир, — был неприятно поражен их появлением. Полковник из НКВД мог явиться к нему только с ордером на арест; для таких предположений основания были — недавно в Уголовном розыске началась чистка.

Узнав о цели визита Гундосова и Холмина, начальник облегченно вздохнул, повеселел и, вызвав одного из своих работников, представил его им:

— Это наш агент Ковалев. Он как раз занимается интересующим вас делом.

Агент поклонился молча и как-то лениво и неохотно. Такой поклон вполне соответствовал его наружности, главными чертами которой были небрежность, лень, равнодушие и безразличие ко всему окружающему. Новый, но мятый штатский костюм сидел на нем мешковато, плечи сутулились, длинный щетинистый подбородок упирался в грудь, над ним уныло свисая нос алкоголического цвета, бледное лицо полусонно хмурилось, глаза смотрели под ноги; при этом его правый глаз был почти прикрыт веком, как будто ему слишком тяжело смотреть сразу обоими глазами. Ковалеву, как потом выяснил Холмин, было около тридцати лет, но на вид он казался старше.

— Проводи товарищей из отдела НКВД в мертвецкую. Все, что они пожелают видеть, покажи и дай необходимые объяснения, — приказал ему начальник Уголовного Розыска.

— Слушаюсь, — ответил тот и, с поклоном пропуская их вперед, бросил коротко, но вежливо:

— Прошу!

Прихрамывая на левую ногу, он повел Гундосова и Холмина, через двор, к глинобитному сараю и, открыв его дверь, предложил:

— Пожалуйте.

Холмин и Гундосов вошли и попятились назад от ударившего в нос острого и тяжелого трупного запаха.

— Закурите махорки. Отбивает запах, — посоветовал Ковалев, доставал из кармана кисет с табаком.

Закурили все трое. Затягиваясь толстой самокруткой Гундосов спросил агента:

— Кто у вас тут?

— Разные, — ответил тот. — Отравленный. Утопленник. Зарезанный. Этот обгорелый. Выясняем.

Ковалев оказался удивительно несловоохотливым и говорил очень коротко. Он как бы экономил слова, которые ему лень и жаль было тратить.

Холмин обвел глазами мертвецкую. В грязной глинобитном сарае без потолка и с облупившимися, давно нештукатуренными стенами, стояли полтора десятка деревянных, узких и длинных столов, сверху обитых оцинкованной жестью. Четыре из них были накрыты распоротыми мешками; из под серой мешковины торчали грязные босые ноги с посиневшими ногтями.

— Покажите нам того, что с обгоревшим лицом, — попросил Холмин.

Ковалев молча стянул мешок с одного трупа на столе. Гундосов приглушенно вскрикнул. Веко приподнялось на правом глазу агента и он удивленно спросил:

— Не привыкли? Разве не видели?

— Много видал. После расстрелов и вообще. Но такого видеть не приходилось, — ответил энкаведист, тяжело переводя дыхание.

При первом взгляде на лежащие перед ним человеческие останки, Холмин еле удержался от крика изумления и ужаса. Даже для него, в прошлом часто осматривавшего трупы убитых, вид этих останков был слишком жутким. Они казались такими потому, что у них не было лица: кожа и мясо на нем обгорели до костей. Лицо представляло собой сплошную черную маску с дырами на месте глаз и носа. Из под этой страшной черноты желтоватыми, пятнами выпирали кости подбородка, скул и лба. Зубы скалились в мертвой улыбке безгубого обгорелого рта. Полосы на черепе были сожжены от лба до самой макушки. До костей сгорели и скрюченные пальцы его прижатых к подбородку рук.

Одет он был в гимнастерку и брюки армейского образца, в нескольких местах заштопанные и заплатанные разноцветными, нитками различной толщины, а обут в давно нечищеные и порыжевшие хромовые сапоги.

— Напрасно мы приехали на такое глядеть. Ну и видик. После этого никакая еда долго в глотку не полезет, — хрипло выдавил из себя Гундосов.

Не в силах оторвать глаз от трупа, Холмин ничего не ответил. Промолчал и Ковалев. С полминуты потоптавшись на месте, энкаведист тронул Холмина за руку.

— Поедем, браток, обратно.

Тот ответил, не оборачиваясь:

— Мне еще нужно посмотреть. И спросить кое о чем.

— Ну, гляди, а я поехал. Машину, если хочешь, за тобой пришлю.

— Да-да, пришлите, — бросил Холмин через плечо.

Кивнув головой Ковалеву, Гундосов поспешно вышел из мертвецкой. Агент Уголовного Розыска, посмотрев ему вслед, сказав отрывисто: