Джоби Уоррик - Тройной агент

Сняв с головы наушники, бен Зеид откинулся в кресле, не отрывая глаз от компьютерного экрана. В реальности он был по-прежнему в Иордании, в построенном по его собственным эскизам доме с видом на Мертвое море. Бен Зеид установил на свой компьютер программу-тренажер для пилотов, а вокруг все оборудовал так, словно это настоящая кабина самолета — с тумблерами, педалями и даже ревом моторов, который соответствовал тому типу самолета, который он в данный момент пилотирует. Взлетал, брал курс на какой-нибудь отдаленный город, а затем, убрав шасси, сидел в тишине по часу или дольше, пока самолет летит над пустынным морем. Для домашних смысл этого хобби был загадочен, но бен Зеид объяснял, что оно его лечит.

Кроме того, мне это помогает думать, говорил он.

Вот! В этом твоя главная проблема, обычно получал он в ответ. Слишком ты много думаешь.

Но бен Зеид жаждал простора, особенно когда бился над какой-нибудь запутанной головоломкой. Если выдавался выходной, брал двух своих собак и выезжал на «лендровере» в пустыню или несся вдвоем с женой Фидой на юг к Красному морю, отчаливал, а потом бросал якорь яхты в какой-нибудь необитаемой бухте — такой, чтоб в обозримой близости не маячило ни единой хари. На фотографиях он запечатлен всегда будто в одном и том же месте: пустынный пляж, где он один, в трусах и мягкой камуфляжной шляпе сидит в шезлонге, вперив взгляд куда-то в неведомую точку горизонта.

Бен Зеид влюбился в Америку, увидев в ней страну бескрайних горизонтов. Еще студентом Эмерсоновского колледжа [20] Частный университет в Бостоне (основан в 1880 г.), где студенты изучают кино, театр, журналистику, литературу, маркетинг, искусство общения и издательское дело. в праздничные уик-энды он, бывало, садился за руль своей машины и по газам, — иногда один, иногда с братом Хасаном, который учился в том же городе, хотя и на другом его конце, в Бостонском университете. Когда времени было мало, ехал на мыс Кейп-Код побродить по пляжам или просто шел на бейсбольный стадион «Фенвей-парк» — посидеть на дешевых скамьях, размышляя над загадкой повальной влюбленности американцев в бейсбол и отдаваясь манящей прелести запретной для мусульманина свиной сардельки. Если окно свободы открывалось пошире, он в одиночестве ехал в заснеженный Монреаль или пробовал отыскать очередное глухое озерцо, таящееся между гор Голубого хребта в Виргинии.

Его страсть к одиноким скитаниям была лишь одной из многих черт, делавших его не таким, как все, этакой белой вороной в среде служащих иорданской разведки. Знакомые из ЦРУ шутили, что работящий, скромный в запросах бен Зеид просто демократ какой-то, даром что член королевской семьи! А вот некоторым из его коллег-иорданцев за мишурой будто бы особых его привилегий и приверженностью к нарочито западному стилю жизни не так-то просто было разглядеть в нем человека. Впрочем, руководство Мухабарата беспокоило другое: вдруг семейные связи неожиданно вознесут бен Зеида на самый верх, ведь он тогда всех ветеранов отодвинет в сторону, обеспечив еще более жесткий контроль царствующей семьи над тайной полицией. Офицеры же равного с ним ранга, хотя и восхищались его энергией, со всей ясностью понимали, какая пропасть лежит между ними и им. И дело даже не в деньгах и привилегиях, хотя все знали и о бостонском образовании бен Зеида, и о его яхте фирмы «Бертрам», пусть небольшой и как бы рыболовной, которую они с братом держали на якоре в порту Акабы. Да плюс еще его явное безразличие к условностям, которые диктуют мужчине-иорданцу его возраста выбор направления на всех жизненных перекрестках. Будучи мусульманином, он умудрился жениться на соотечественнице из крошечного христианского меньшинства, темноволосой красавице по имени Фида Дауани. В стране, где собаки традиционно считаются нечистыми, бен Зеид нисколько не скрывал своего нежного отношения к Джеки, немецкой овчарке, воспитанной им со щенячьего возраста, и ее лохматому отпрыску, которого он наделил кличкой Хаски, то есть Ражий. Обе собаки разъезжали с ним в его джипе по всему Амману, словно четвероногие загонщики скота на каком-нибудь ранчо в Вайоминге.

На замечания по поводу своих питомцев бен Зеид лишь пожимал плечами, зато, когда видел, что перед ним заискивают из-за его королевского происхождения, не скрывал отвращения. Хотя коллеги упорно называли его шариф Али, на работе он представлялся просто капитаном, а продавцы и хозяева соседних лавок знали его просто как Али. Владелец местной ремонтной фирмы, обслуживавшей компьютер бен Зеида, преисполнился симпатии к приветливому молодому человеку, который частенько задерживался у него в мастерской, чтобы обсудить свежие новости, иногда угощая всех присутствующих пиццей. Прошли годы, прежде чем он узнал, что этот неприметный, одетый в потертые джинсы Али не только офицер Мухабарата, но еще и двоюродный брат короля.

Зато на работе бен Зеид был собран и деловит. Еще мальчишкой он в одном из школьных сочинений написал, что собирается посвятить жизнь служению отчизне, потому что «для полноценной личности очень важно быть готовым отдать жизнь за свою страну». Сразу по окончании колледжа пошел служить в Мухабарат и окунулся в работу. Ему приходилось участвовать в расследовании самых громких дел о терроризме, в том числе и о тех подрывах, что в 2005 году осуществили в Аммане смертники под руководством аз-Заркави. Чем дальше, тем более незаменимым он становился в качестве соединительного звена между разведкой Иордании и ЦРУ. Тесное сотрудничество двух разведок началось еще в шестидесятых, а к 2001 году бюджет Мухабарата значительно увеличился, благодаря вливаниям со стороны щедрого американского партнера. С точки зрения Лэнгли, это было выгодным инвестированием: как партнер иорданское агентство достаточно надежно, а его шпионские кадры заслуженно считаются одними из лучших в мире.

В особых отношениях двух разведок бен Зеид занимал место поистине уникальное. Он понимал и язык американцев, и их самих лучше всех в Мухабарате, поэтому, когда две страны совместно работали над каким-нибудь расследованием, американская разведка неизменно просила предоставить в свое распоряжение именно его. Когда по тактическим вопросам шпионские ведомства двух стран принимались спорить, мостом между ними, посредником и примирителем приходилось становиться бен Зеиду.

Прекрасным примером этого может служить дело Балави. Прошло уже две недели после его ареста, а Хумам аль-Балави продолжал оставаться для Мухабарата тайной за семью печатями. Да, имена авторов-джихадистов он выдает, но едва к ним приглядишься, его раскаяние сразу перестает выглядеть убедительным. Авторы оказываются либо мелочью, либо фигурами настолько выдающимися, что про них и так уже давно все знали. Выйдя на свободу, Балави слово держал, обновлять свои колонки в интернете не пытался (понимал: стоит только попробовать и…), тем не менее бен Зеид не получил ни единого веского свидетельства в пользу того, что подопечный поменял взгляды и ему теперь можно доверять.