Анатолий Кулемин - Агония обреченных

— Благодарю, — кивнул Бредли. — Весь этот разговор…

Гелен устало поднялся, подошел к окну и долго, молча, смотрел в него. Он понял: впервые за долгое время — если не впервые вообще — он упустил нить разговора, потерял контроль над собеседником. Он понял: манипулируют им, не он. Он понял также, что теперь, не добившись нужного ему результата, он не может отпустить от себя Бредли.

— Вы нужны мне, мистер Бредли, — сказал генерал, не оборачиваясь, и вновь замолчал.

— ЦРУ и ваша организация идут в одной упряжке. Решают одни задачи…

— Вы нужны мне, — с нажимом повторил Гелен.

— Я не думаю, что мне стоит принимать ваше предложение. Прими я его, вы мало что выиграете, ЦРУ не проиграет ничего, я же окажусь между молотом и наковальней. Я окажусь той разменной картой, которой в случае необходимости можно пожертвовать и выбросить из колоды, — медленно, подбирая слова, проговорил Бредли.

— Все мы в какой-то степени являемся той самой разменной картой, о которой вы говорите. И любого из нас могут выбросить из колоды, — проговорил Гелен так же медленно и задумчиво; продолжил, уже обернувшись. — Таких людей, как вы, в качестве агентов не используют. Вы нужны мне там в качестве моего эмиссара, на которого я мог бы положиться и который в нужную минуту окажется не разменной картой, а джокером.

— Иметь своего эмиссара в стане разведки любой страны, пусть даже дружественной, — мечта каждого руководителя.

— Но не у каждого есть соотечественник, оказавшийся там волею судьбы. Вы немец, в вас течет тевтонская кровь. Вы воевали, защищая великую Германию от коммунистических варваров. Кому как не вам и сейчас оказаться в числе бойцов за отстаивание интересов нации на любых участках борьбы.

«Это уже смахивает на речь Гитлера, — подумал Бредли, глядя на одухотворенное лицо генерала. — Интересно, что ты припас в качестве окончательного аргумента?»

— То, о чем вы сейчас сказали, еще требует веских доказательств, а их, как я понимаю, у вас нет. Поэтому, господин генерал, я все же остаюсь при своем мнении. Единственное, в чем вы оказались правы в сегодняшней беседе, об этом нашем разговоре мое руководство не узнает. Во всяком случае, от меня.

— Ну что ж, мистер Бредли, — сокрушенно вздохнул Гелен, — очень жаль, что мы не смогли прийти к согласию. Я на это очень надеялся. Кстати… Вас интересовало, как зовут ту фрау, которая вас обслуживает. Понравилась?

Бредли молчал, пристально глядя на генерала; внутри у него пробежала холодная неприятная волна.

— Ее зовут — Марта. Марта Майер, — произнес Гелен, глядя на Бредли также пристально, в упор.

«Вот оно… Окончательный аргумент, — цепенея, понял Бредли. — Родные и близкие — самое уязвимое звено; самый безотказный рычаг воздействия. Они знают о Марте. Но откуда? Они не могли водить меня в Вашингтоне и тем более в Нью-Йорке столько времени, чтобы я не заметил за собой хвост. — Бредли налил себе еще полстакана коньяку и опять залпом выпил. — А зря ты так со мной, генерал».

— Вы нужны мне, Бредли. Продолжим разговор? — Гелен отошел от окна и сел в кресло.

Бредли вновь закурил, закинул ногу на ногу и на сей раз в прищуре его взгляда был вызов.

— Вы преступили черту, генерал. Вы прижали меня к стене. Я вынужден дать согласие на ваше предложение.

— Важен результат, а не пути его достижения. Особенно в нашей работе. — Гелен намеренно фамильярное «генерал» пропустил мимо ушей. Сейчас для него действительно важней всего был результат, все остальное — потом.

— Вам следовало бы поискать другие пути достижения своей цели. И тем не менее… сколько?

— Что «сколько»?

— Бесплатно работают только на субботниках в Советской России. Я намерен получать только наличными, и не намерен оставлять, где бы то ни было, свою подпись.

— Сумму, форму оплаты и все, что с этим связано, вы оговорите с тем человеком, который придет к вам после моего ухода. Эта сторона вопроса меня не интересует. Кстати, этот человек курирует вас. Он обеспечивает ваш переход в Восточную Германию, он же страхует вас до отъезда из Европы. С этим же человеком вы будете контактировать в Вашингтоне. С этой минуты все вопросы вы будете решать либо с ним, либо через него. Откуда знаете про субботники?

— Еще я знаю о том, что там есть пятилетки, а Хрущева зовут — Никита Сергеевич. Могу продолжить еще.

— Не надо, достаточно. Итак… Начнем?

Бредли утвердительно кивнул.

— Цель вашей командировки на Кубу?..

…Вопросы Гелен задавал двадцать минут. Бредли отвечал на них правдиво; он знал, что в настоящий момент для разведки Германии они были не актуальными; они не могли нанести урон ЦРУ. Такие вопросы, а вернее ответы на них, впоследствии не могли бы служить рычагом шантажа, способом давления. Это понимал и Гелен. Но других, компрометирующих вопросов, по темам, которые бы интересовали Гелена — Европа, Советский Союз, Ближний Восток — он задать Бредли просто не мог, так как тот был, что называется «не в теме», он был «выхвачен из движения» по Кубе. Это Гелен тоже понимал. Он задавал вопросы так, больше для проформы, чтобы посмотреть, как Бредли будет формулировать ответы на них. Он хотел послушать Бредли. Тот формулировал грамотно, отвечал обстоятельно, с обоснованиями. Гелен остался доволен.

Когда с этим было покончено, Гелен удовлетворенно откинулся на спинку кресла и долго, молча, смотрел на Бредли. Тот его взгляд выдержал; непринужденно сидел и курил.

— Вы не задали мне вопрос, откуда мне стало известно, что Бредли и Кесслер — одно и то же лицо. Почему? В этих документах, — Гелен кивнул на папку, лежащую на столике, — об этом ничего не сказано.

— Захотите, чтобы я знал, — скажете сами, не захотите… — Бредли пожал плечами.

— Ну что ж, и это мне нравится. Ценю такое качество в людях. О своей женщине, Марте Майер, не беспокойтесь, с ней ничего не случится. Наши люди в Нью-Йорке присмотрят пока за ней. — Гелен поднялся и протянул руку. — Желаю вам успешно выполнить ваше задание на Кубе. Будьте там осторожны. После известных событий в заливе там арестовывают по малейшему подозрению.

— Благодарю, господин генерал, — ответил Бредли, пожимая руку.

Уже взявшись за ручку двери, Гелен на секунду задумался, затем обернулся:

— Да, чуть не забыл, кино— и фотоаппаратурой, о которой вы упоминали, этот номер не оборудован; сюда не селят людей, за которыми нужно подсматривать. Здесь установлена аппаратура прослушивания. Всего доброго.

Через минуту после того, как генерал Гелен вышел от Бредли в номер вошел другой человек. Тот самый, которого семь лет назад Бредли убил. Бывший оберштурмбаннфюрер СС Гарднер.

— Вы ему доверяете?

Этот вопрос задал Хорхе Кастиенте, руководитель кубинской экстремистской антикастровской группы, осуществлявший связь с эмиссаром американской разведки Уилсоном — «Гибсоном». И адресован этот вопрос был руководителю другой контрреволюционной группировки Мигелю Идьигосу. Его группировка контактировала с агентом ЦРУ, работавшим под псевдонимом «Цезарь» и входившим в глубоко законспирированную организацию «Кандела».