Андрей Горняк - Битая ставка

— Как достигнем протоки реки, в камыши не идти, залечь!— передайте по цепи,— распорядился Зеленин.

Группа вышла южнее Брюховецкой километров шесть и залегла. Зеленин выслал вперед разведку к самой протоке. Едва она вошла в камыши, как там завязалась перестрелка, затем пошли в ход гранаты. Видно, бандиты видели преследующих и ждали их приближения. Взвилась красная ракета, что означало: «Столкнулся с бандой».

Это для оповещения Устиновича.

— Вперед!— скомандовал Зеленин.— К реке! Может быть они еще не успели переправиться!

В камышах было еще труднее. Ноги вязли до колен в прошлогодний опавший камышовый лист. Под ногами чавкала вода. Но главное, что было неприятно,— камыш стоял стеной, никакой видимости. Раздавались одиночные выстрелы где-то вдали, слева. Бросились туда. И — выскочили к реке. На том берегу — люди, какое-то движение. «Видимо, там стреляли»,— подумал Зеленин.

С противоположной стороны отчалила лодка.

— Что там у вас?— спросил он, когда лодка стала подходить к берегу.

— Только успели мы выйти к реке, как, смотрим, четверо пристают ниже по течению. С вашего берега приплыли. Мы с обоих берегов открыли огонь. Трое утонули, четвертый успел выбраться и скрылся в камышах. За ним пошли наши в преследование.

Молодой паренек из самооборонцев докладывал, не сходя с лодки. Винтовка висела у него за спиной.

— А вы хорошо все видели? Уверены, что троих потопали?— уточнил Зеленин.

— Да, и мы, и ваши бойцы тоже видели. Потонули трое, а один выплыл и скрылся в камышах.

К Зеленину собиралась, выходя из плавней, вся его группа. Больше на этом берегу они никого не встретили.

— Следуйте на переправу,— распорядился Зеленин.

— Сейчас лодочник перевезет нас, вернется и переправит вас. Сбор в станице Брюховецкой, в сельсовете. Лодочник, сколько можешь взять на борт?

— Кроме меня еще три-четыре человека,— ответил паренек.

— Ну, давайте в лодку!

Через несколько минут Зеленин с тремя бойцами ступил на противоположный берег и двинулся в глубь камышей. А парень повернул обратно.

Спустя час Зеленин с группой достиг проселка и, сориентировавшись по карте, повел ее на север, где справа от дороги должна быть Брюховецкая.

Станицу они сначала услышали, увидели — потом. Оттуда раздавались одиночные выстрелы. Очевидно, бандит успел прорваться туда. Чувствовал, что берега протоки прочесывает большая группа людей. От Байсуга его отрезали, податься больше некуда.

— Бегом!— скомандовал Зеленин, и сам побежал впереди бойцов.

Ориентируясь по выстрелам, вышли на восточную окраину станицы, где их взору представилась следующая картина.

Бойцы самообороны, укрываясь за заборами и сараюшками, смотрели в сторону отдельно стоящего дома: там, с чердака, периодически кто-то стрелял. Бойцы отвечали, но стрелявший оставался невредим: он, видимо, укрылся за печной трубой.

У одного из домов стоял старший лейтенант Устинович, несколько бойцов и двое гражданских. Поодаль лежал убитый.

Увидя Зеленина, старший лейтенант доложил:

— Вот одного уложили прямо здесь. Это пятый, его в лодке не было, другой забежал в дом. Не подпускает близко. У меня уже один ранен.

— А кто убит?

— Да вот гражданин говорит, что это не здешний, никто его не знает в селе.

Возле убитого лежал немецкого образца автомат без патронов.

— Надо прикрыть выходы со двора на ту сторону, на огороды, чтобы бандит не ушел. Кто хозяин дома?

— Я,— отозвался старик,— я хозяин — и подошел к Зеленину.

— Кто к тебе забежал в дом?

— Я не видел, был в огороде. Потом слышу выстрелы. Я выбежал на улицу и вот увидел их,— он указал на старшего лейтенанта и его бойцов.— А кто заскочил в хату — того не видел.

— Иди, папаша, ближе к дому и скажи — пусть сдается, иначе все равно ему конец. Да не бойся, вон за тем сараем укройся, из-за угла веди разговор. Понял?

— Понял, понял,— поспешно ответил старик,— да боязно что-то, убьет клятый ни за что...

— Не бойся, старик, иди. Мы прикроем огнем. Скажи, дверь у тебя в сенях на запоре? Нет никакого запора? Ну хорошо, иди.

И бойцам:

— К бою! Как только бандит начнет стрелять— бить на выстрел, только не зажигательными пулями. Ординарцу бежать в сельсовет, доложить майору обстановку.

Старик уже достиг сарая. Выглянув из-за угла, он крикнул:

— Эй ты, кто там на моем базу! Выходи, сдавайся! Ты окружен со всех сторон, слышишь!

В ответ с чердака раздался выстрел. Старик присел от страха и больше из-за угла не высовывался. Бойцы на выстрел ответили несколькими залпами.

— За мной!— крикнул Зеленин и с несколькими бойцами перебежал к дому. Бандит с чердака в перерыве между залпами полоснул поспешной очередью, но мимо. Прижавшись к стене дома, Зеленин показал жестом, дескать, продолжать огонь, а сам вскочил в дверь, ведущую в сени. На чердак полетели одна за другой две гранаты.

С улицы были слышны на чердаке взрывы, несколько очередей и одиночных выстрелов... Затем все стихло. Во двор вышел Зеленин, пытаясь завязать левую руку выше ладони. Правой рукой и зубами он затягивал бинт, автомат висел на ремне... За ним вышли трое красноармейцев, одного поддерживали под руки... Затем бойцы самообороны вытянули во двор труп бандита.

— На чердаке дым!— крикнул кто-то.

Все, кроме бойца, стоящего с винтовкой около трупа, и Зеленина, бросились к дому. На чердак начали подавать ведрами воду. Помогали уже и местные жители, сбежавшиеся на стрельбу.

Пожар был быстро потушен. Обгорело несколько снопов камыша и балка перекрытия. Видимо, от взорвавшейся гранаты.

— Товарищи,— обратился Зеленин к собравшимся.— Среди вас есть кто-нибудь из руководителей станицы?

Вперед вышла средних лет женщина.

— Я секретарь станичного Совета. Председатель в поле, бригадиров тоже нет. Да, вот еще фельдшерица, вон идет.

Зеленин увидел приближающуюся женщину с небольшим чемоданчиком.

— Я прошу вас, товарищ секретарь, возьмите понятых и составьте акт на причиненный хозяину ущерб. Мы все восстановим.

— Ничего не надо, сынок, не беспокойся,— возразил старый казак, хозяин дома.— Какой там ущерб. Главное, бандюгу уничтожили.

Только теперь Зеленин заметил густо выступившую на наспех завязанной руке кровь. Заметила это и фельдшер.

— Я перевязала раненого бойца. Давайте, и вату руку перевяжу.

— Спасибо, сейчас... У меня есть, товарищи, к вам просьба: посмотрите убитого — кто он?

Рана оказалась легкой, но Зеленина мутило от усталости и потери крови. Когда рука была перевязана, он сердечно поблагодарил женщину, затем кивком головы подозвал к себе возвратившегося ординарца:

— Ну что?

— Все передал дежурному. Приказано того, что в доме засел, захватить... Если нельзя взять живого — уничтожить.