Леонид Земляков - Янтарное ожерелье

Савичев с тревогой огляделся по сторонам.

Но все вокруг выглядело обычно. У ворот домов, как всегда, играли деты. На углу постовой милиционер заученными движениями регулировал поток транспорта.

«Это я ловко сообразил, — мелькнула у Савичева мысль. — Самому, конечно, рискованно. А мальчишка что? Тут их много шляется, таких».

Паренек не заставил себя долго ждать. Вскоре он снова появился на улице. Помахивая тростью, подбежал к Савичеву:

— Держите ваше имущество. Намучился. В самом низу лежала. Пришлось на руках спускаться.

— Это ты молодец... Молодец... — бормотал Савичев, вручая пареньку деньги.

Тот с удивлением взглянул на пятидесятирублевку.

— Вы что, дядя? Много ведь...

— Давай сматывайся, — легонько подтолкнул его инженер.

Паренек свистнул, оглядел Савичева с ног до головы:

— Тогда пока!

И прежде, чем инженер успел ответить, вскочил на подножку трамвая.

Савичев, довольный собой, направился в контору.

На службу он все же опоздал. Лохова уже была на своем месте.

Она внимательно слушала старика-бухгалтера и, видимо, не заметила появления Савичева.

Час проходил за часом, а Лохова в кабинете не появлялась.

Нервничая, Савичев ходил из угла в угол.

Ему не терпелось поскорее избавиться от проклятого ожерелья, причинившего столько хлопот.

И лишь в полдень, в обеденный перерыв, скрипнула дверь кабинета и вошла Лохова.

— Давайте, — коротко приказала она.

Савичев молча вручил ей ожерелье.

Несколько секунд Ольга разглядывала его. И вдруг глаза ее сузились, лицо потемнело.

— Это ожерелье было на Роговой? — спросила она.

— Конечно, — подтвердил инженер.

Теперь, когда опасность миновала, он держался уверенно и даже слегка гордился собой.

— Точно? — настаивала Лохова.

— Что вы, Ольга Владимировна. Если бы вы знали, с каким риском...

— Догадываюсь, — перебила машинистка.

— Вот только неизвестно, что с Роговой. Кажется, я сильно ударил...

— Она жива, — сухо произнесла Лохова.

— Слава богу, — вырвалось у Савичева. — Это правда?

Лохова криво усмехнулась:

— Раз говорю, — значит правда.

Не потрудившись подумать, откуда это известно Лоховой, Савичев вздохнул с облегчением. Теперь ничто не грозит ему. Не станут же разыскивать похитителя грошовой безделушки.

Внезапно Лохова спросила:

— Почему вы сегодня опоздали на два часа?

Савичев замялся:

— Так, знаете...

— Я спрашиваю, почему вы задержались? — повысила голос Лохова.

— Ну, раз вы настаиваете... — начал Савичев и рассказал о случае с тростью.

— Уверяю вас, Ольга Владимировна, — заверил инженер, — никто не видел трости. Иначе она не оказалась бы на месте.

Лохова пристально посмотрела на Савичева.

Тот отвел глаза в сторону.

— Значит, потеряли... — в раздумьи проговорила сна.

Потом встряхнула головой и как ни в чем не бывало сказала тихо:

— Что ж, поздравляю, Антон Степанович. Претензий к вам нет.

— Надеюсь, я оправдал доверие?

Лохова кивнула.

— И могу рассчитывать на награду?

— О, да... — натянуто улыбаясь, выдавила она.

Стемнело, когда Савичев вышел из конторы. Настроение у него было приподнятое. Еще бы! Опасности остались позади, и теперь ничто не угрожает ему.

Савичев не сомневался, что Лохова — агент иностранной разведки, ставленница Вейса.

Но, связанный с ней преступлением, памятуя о своем темном прошлом, не собирался выдавать ее. Напротив, он полагал, что безопасность Лоховой — гарантия его свободы.

«А раз обстоятельства сложились так, — решил Савичев, — надо пользоваться ими».

Знакомство с Лоховой принесло ему немало выгод. А впереди открывались приятные перспективы. Нужно только помалкивать и не зевать.

Недалек тот час, когда он заживет привольно и беззаботно. Разве не обещала Лохова переправить его за границу?

Савичев, легонько насвистывая, пробирался в толпе.

У киоска он остановился и потребовал стакан портвейна. Выпив, расплатился и двинулся дальше.

У перекрестка он задержался. Мимо, шурша покрышками, проносились машины. Громыхали колесами, скрежетали на поворотах трамваи. Над зданием кинотеатра переливалась неоновым светом реклама. Смех, людские голоса сливались в знакомый шум большого города.

После выпитого в голове Савичева слегка шумело.

«Хорошо!» — подумал он и, опустив руку в карман пиджака, нащупал что-то твердое.

Оказалось, что была конфета.

— Вот кстати, — пробормотал Савичев. — Затерялась...

Он развернул обертку и сунул конфету в рот.

А мгновение спустя перед глазами его поплыли огненные круги. Сперло дыхание, бешено заколотилось сердце. Он попытался крикнуть, но из груди его вырвался только хрип.

Ноги подкосились, и Савичев ничком рухнул на панель.

О происшествии на Якорной Сомову стало известно в ту же ночь. Сопоставляя обстоятельства, майор понял, что между убийством Роговой и сингапурской покупкой кока существует связь. Но какая?

Прежде всего майор решил переговорить со следователем Карповым. Они встречались и раньше, при служебных обстоятельствах, а иногда и за дружеской беседой.

Карпов был известен как опытный, влюбленный в свою профессию следователь. Старый чекист, отдавший молодость делу революции, он и в мирные годы самоотверженно служил Родине.

Преступник, по мнению Карпова, наносил вред не только окружающим, но и государству.

За преступлением непременно должно следовать возмездие. Нераскрытое преступление неизбежно порождает другие.

Нужно, чтобы поняли все: любое нарушение закона, общепринятых норм поведения обязательно будет раскрыто и повлечет наказание. В этом видел общественный смысл своей работы Карпов.

Сомов принял следователя в служебном кабинете. Здесь все выглядело просто и солидно. Большой письменный стол, удобные кресла, широкий диван у стены и дубовый книжный шкаф составляли обстановку.

Когда вошел Карпов, Сомов поднялся:

— Вот и снова встретились, Сергей Павлович, — сказал он, пожимая руку гостя.

Следователь оглядел статную фигуру майора и улыбнулся.

— А вы все такой же. Молодой...

— Моложавый, — поправил Сомов. — Ну, усаживайтесь, рассказывайте...

Карпов опустился в кресло:

— Вас, конечно, интересует дело Роговой?

Майор кивнул:

— Я позволил себе побеспокоить вас, Сергей Павлович, потому, что считаю этот случай необычным.

И он рассказал Карпову все, что знал о сингапурской покупке кока.

— И вот, — закончил Сомов, — как мне стало известно, из всех вещей, бывших при Роговой, исчезло лишь янтарное ожерелье. Не наводит ли это вас на мысль...

— Наводит, — перебил Карпов. — Вы полагаете, что преступление на Якорной носит не только уголовный характер?