Ганс Эттинген - Крысы появляются ночью

Она и служила ей опознавательным знаком. Батлер вручил багажную квитанцию Эвелин только в последнюю минуту.

— Благодарю вас! — улыбнулась Эвелин мужчине, не торопясь вышла из здания вокзала и, перейдя Фридрихштрассе, принялась осматривать витрины.

Экспонаты чехословацкого павильона ей понравились. Она бы с удовольствием приобрела себе несколько художественно выполненных вещиц, если бы не вспомнила, что не распоряжается собой, что в ее жизни никогда не найдут себе места эта потешная кукла и этот расписанный яркими красками кувшин.

Она пошла дальше к мосту.

Внизу зияла светло-синяя глубь реки. Хрипло вскрикивали над водой чайки. Пошел мелкий снежок. Эвелин подумала, что вода всегда привлекала к себе женщин, которых постигало несчастье.

«Может быть, это и в самом деле выход…»

Она почувствовала озноб. Нервно посмотрела на часы. Оставалось три минуты.

Надо было поспешить назад, к вокзалу.

Незаметно для Эвелин за ней следовал аккуратно одетый высокий юноша. Войдя в вокзал, он ускорил шаги и внезапно встал перед ней.

— Хэлло, — сказал он, — почему у вас такое грустное лицо, фрейлейн?

Эвелин обошла его и быстро оглянулась. Увидев его смущенную улыбку и восторженный взгляд, она поняла, что молодой человек просто хотел познакомиться с ней. Он не был агентом или сотрудником госбезопасности.

— Мне совсем не грустно, — ответила она, невольно улыбнувшись. — Просто мне очень некогда. Советую вам завести себе более подходящее знакомство.

Она перевела взгляд в сторону газетного киоска.

Около него, рассматривая выставленные журналы, стоял тощий пожилой господин. В руке у него висела точно такая же, как у нее, голубая дорожная сумка.

— Фрейлейн, — залепетал юноша, — позвольте помочь вам нести сумку и проводить к поезду?

— Оставьте! — отрезала она и подвинула багаж к себе. И вдруг остолбенела.

Два человека в темных пальто приблизились к ее связному. Один из них взял его за руку, но тот резким движением рванулся от него. Напрасно. Теперь его уже держали с двух сторон. Все трое быстро пошли прочь. И все это за какие-то секунды.

— Не сердитесь, пожалуйста! — как будто издалека донесся до Эвелин голос молодого человека. — Я бы с удовольствием встретился с вами, чтобы потанцевать.

— Потанцевать?.. — Она медленно обернулась к нему и заставила себя улыбнуться. — Отличная идея. Хорошо, проводите меня. Мне надо к «Зоопарку». Если вас это не затруднит…

— Нет, нет! — обрадовался он. — Позвольте вашу сумку…

— Пожалуйста! — она взяла его под руку, он даже смутился.

— Мы выглядим совсем как влюбленные. Забавно, не правда ли? — Она нервно рассмеялась.

Когда они, стоя в переполненном вагоне электрички, подъехали к границе секторов, Эвелин помрачнела.

— Вам нехорошо? — озабоченно спросил юноша.

— Ничего особенного, — бросила она в ответ.

Поезд подкатил к «Зоопарку».

Она быстро схватила свой багаж.

— Благодарю вас. Я в самом деле чувствую себя нехорошо. Но я бы охотно увиделась с вами когда-нибудь…

— Можно завтра вечером на Фридрихштрассе? — попросил он.

— Да-да, завтра вечером.

И она побежала, оставив его стоять в недоумении: вечер — понятие растяжимое.

Сквозь щели жалюзи уже просачивался бледный свет декабрьского дня, когда Сид проснулся с головной болью.

Он встал. На кухне ему попался на глаза настенный календарь, листки которого обычно отрывала приходящая к ним уборщица.

Вторник, шестнадцатое декабря. Осталась всего одна неделя до рождества…

А ведь чего проще — подойти к телефону, набрать несколько цифр, заказать разговор с Брауншвейгом — и он сразу же услышит голос Дорис. Но если она предложит приехать для объяснения в Брауншвейг, ему снова придется лгать. Сид уже знал, что за ним следят. Ему нельзя будет уехать, пока он не выполнит задания, пока за Арендтом не захлопнется входная дверь гостиницы на Штейн-плац.

Предложить сейчас Дорис вернуться в Берлин было бы рискованно. Если сорвется операция с профессором, Батлер непременно покажет ей проклятые снимки.

«Что делать? — в отчаянии думал он. — Если Арендт сегодня действительно придет на встречу, американцы, возможно, оставят меня в покое, но зато этот Адамс начнет меня шантажировать. Ведь он предъявил мне ультиматум, и срок его истекает сегодня. Он тоже знает про ночь у Эвелин. Наверное, между ним и этой девицей существует прямая связь. Разве я буду счастлив с Дорис, если этот разбойник сидит на моей шее! Дорис ждет ребенка… А через неделю наступит рождество… Надо что-то делать. Должен же я наконец найти какой-то выход! Я уже не владею собой, живу одним только коньяком да снотворным. Но и это уже перестает помогать».

Невидимыми наручниками Батлер и Адамс крепко сковали его, не давая сделать ни одного самостоятельного шага.

Внезапно Сид вспомнил, что нужно встретиться с Арендтом. Он поспешил в ванную, разделся и встал под душ. Ледяные струи иголками впивались в тело, а Сид все больше и больше, до отказа, открывал кран. Холодная вода отрезвила его.

Затем он растер себя докрасна полотенцем, оделся и стал бриться.

В зеркало он увидел свое серое, осунувшееся лицо.

Решение пришло внезапно. Он предупредит Арендта, а затем попытается уехать в Брауншвейг. Может быть, ему удастся ускользнуть от следящих за ним шпиков. Он должен во всем исповедаться перед Дорис. Ни в коем случае нельзя позволить, чтобы кто-то третий говорил ей об этом. Если он сам расскажет ей о скверной истории, в которую ввязался, об этих грязных фотографиях, то она откажется потом принять их вообще. Тем самым Батлер и Адамс потеряют над ним свою власть.

А все остальное не имеет значения.

Арендт стоял у окна своего рабочего кабинета и смотрел вниз на палисадник. Тонкий пушистый слой снега устилал газон и кутал ветви деревьев.

Профессор радовался предстоящей встрече со своим старым другом Паули.

«Нельзя так редко видеться, — размышлял он. — А то при встрече можно получить нервный шок. Сразу бросится в глаза, как постарел ты и твой друг».

Арендт подошел к столу. На нем высились стопки лабораторных протоколов с результатами исследований, представленные на утверждение отчеты ассистентов. Он сдвинул их в сторону и вытащил из-под них свои золотые карманные часы с крышкой.

«А может, мне сегодня закончить пораньше? — подумал он и нажал на кнопку — крышка часов отскочила в сторону. — Сейчас начало двенадцатого. Работы последнее время было много, но сегодня можно отдохнуть».

Его взгляд задержался на лежавшем сверху отчете. Он обратил внимание на красную черту графика, на аккуратно вписанные результаты вычислений, пробежал глазами несколько пояснительных строчек и незаметно для себя углубился в чтение материалов.