Эндрю Каплан - Homeland. Родина Кэрри

— Это что еще такое? — резко спросил Абу Мурад.

— Вы знаете этих женщин? Рану и Диму? А третья — кто?

— Мариэль Хилаль. Любительница, — ответил фотограф и покачал головой.

— Любительница? Не профессионалка? Она довольно красивая.

— Она не хотела taneek [13] Трахаться ( араб. ). , — ответил Абу Мурад, намеренно употребив вульгарное слово. — Без этого работу не получишь. — Он пожал плечами.

— А эти две?

— Рана — умница. Я снял ее для тридцати двух обложек, для рекламы. Конечно, я ее знаю. Даже лучше, чем родная мать.

— Как насчет Димы? — Кэрри указала на своего бывшего информатора. — С ней вы тоже знакомы? Только не говорите, что не спали с ней. Видите ли, я тоже знала Диму. В плане выбора партнеров она была не больно-то щепетильна.

— Дима Хамдан. Что с ней?

— Это ваш снимок?

— Сами знаете, что мой, — ответил фотограф, глядя на Кэрри так, будто у нее вдруг выросла вторая, очень страшная, голова. — Чего хотите?

— Насколько близки они были с Раной?

— Дружили вроде бы. И почему вы говорите о Диме в прошедшем времени? Что-нибудь случилось?

— Дима погибла.

— Какого шайтана вам надо? Вы кто такая? Вы не из полиции, значит… из Sûreté Nationale ? [14] Главное управление безопасности ( фр. ). — Фотограф вскочил с места, но даже так оставался ниже сидящей Кэрри. — Лучше уходите, мадемуазель.

— Если я уйду, то придут люди, которые вам понравятся еще меньше. — Она сунула руку в сумочку. — Так что давайте сразу разберемся.

Некоторое время оба они молчали. В свете, что лился из окон, танцевали пылинки. Кэрри даже казалось, будто она слышит, как они, оседая, шуршат.

— Это как визит к стоматологу, — произнес наконец Абу Мурад.

— С которым лучше не затягивать, — поддержала метафору Кэрри, не вынимая руки из сумочки.

Глядя на нее, фотограф вернулся на место.

— Запугать меня хотите? — спросил он.

— Зачем? Вы же ливанец, сами понимаете: с вами всякое может случиться. — Намек получился прозрачный: ливанская политика — жестока и опасна. Окажешься не в том месте не в то время, и тебя могут убить.

— Чего вам? — нахмурился Абу Мурад.

— Расскажите о Ране и Диме. Насколько они были близки?

— Они знали друг друга. Или вы о сексе?

Это что-то новенькое. Диме вообще-то нравились мужчины.

— Рана с Димой были любовницами?

— Какое-то время. Pour de rire , забавы ради. Им обеим по-настоящему нравились мужчины. По-знакомились девчонки еще до приезда в Бейрут.

— Вот оно как, — обронила Кэрри. Филдинг не упоминал в досье Димы, что она не коренная бейрутка. — И откуда же они приехали?

— С севера. Дима из Хальбы, Рана — из Триполи. Говорит, будто она росла в тени Часовой башни.

Хальба и Триполи — суннитские территории, не христианские. Какого черта Дима связалась с Соловьем, сирийцем-алидом? Получается, в Бейруте она только притворялась христианкой, членом партии «14 марта», но зачем? Алиды, как и «Хезболла», относятся к шиитам. Будь Дима хоть христианкой, хоть сунниткой, Соловей был бы ей врагом. В Ливане пересекаться с представителями другой конфессии — все равно что с завязанными глазами переходить Калифорнийскую скоростную автостраду.

— Это ведь суннитские территории, — осторожно произнесла Кэрри.

Фотограф кивнул.

— Хотите сказать, что Дима и Рана — суннитки? — уточнила Кэрри.

— Я? Я вообще молчу, просто фотографирую женщин. Красивых женщин. C’est tout [15] И все ( фр. ). .

— Они об этом никогда не говорили?

— Только не со мной, — ответил Абу Мурад, доставая пачку «Голуаз блонд» и закуривая.

— Но вы догадывались, что они суннитки. Вы знали, что Дима входила в партию «14 марта»?

Фотограф пожал плечами.

— Я с моделями о политике не разговариваю. Только о фотографии и… — Он сплюнул табачную крошку. — … enculer [16] Анальный секс ( фр. ). .

— Чуть больше месяца назад Дима пропала. Куда она делась?

— Это вы шпион, вот и скажите.

— Даже не догадываетесь?

— La adri , — пожал плечами Абу Мурад. То есть «без понятия». — Спросите у Раны, вдруг она знает.

— Тогда расскажите о ней. Она принадлежит к какой-нибудь из группировок?

— Не знаю. А знал бы — не сказал. — Он ухмыльнулся.

— Поверьте, при желании я могу вас разговорить. — Кэрри отобрала у него сигарету и воткнула ее тлеющим кончиком фотографу в щеку.

— Аааааай! — взвыл тот и отпрыгнул. — сука бешеная! — вскрикнул он по-арабски.

Плеснув себе на ладонь минералки, Абу Мурад смочил обожженную щеку.

Вбежала девушка из приемной.

— Скажи ей, пусть убирается, — приказала Кэрри Абу Мураду. — И чтобы без глупостей.

— C’est о’кей, Ясмин, возвращайся на место. Правда, — сказал он девушке.

Помедлив секунду, та вышла.

– Сука! Не смей больше так делать, — сказал фотограф Кэрри, морщась и пальцами ощупывая ожог.

— А ты не вынуждай меня. Ну так что, — повторила Кэрри, — Рана состоит в какой-нибудь группировке?

— Не знаю. Спроси у нее самой, — насупился фотограф.

— С кем она встречается?

— Ты расследуешь гибель Димы? — помедлив, спросил Абу Мурад. — Дело в этом, да?

Кэрри кивнула. Тогда фотограф глянул в окно.

— Не могу поверить, что она умерла. Она мне нравилась.

— И мне тоже.

— La pauvre . — Он нахмурился. «Бедняжка». — Дима завела себе нового хахаля, из Дубая. — Абу Мурад потер большой палец об указательный, мол, клиент был богатенький. — Я его, однако, не видел ни разу. Думал, Дима уехала к нему. Ее и правда все потеряли. Бедная Дима.

— У Раны тоже есть хахаль?

Абу Мурад кивнул.

— Американец. Тоже, наверное, богатый. — Он снова усмехнулся. — Рана — товар не из дешевых.

— Знаешь, кто этот хахаль?

Услышав ответ, Кэрри поняла: бейрутское отделение слили.

— Чего ты меня спрашиваешь? Сама не знаешь? Он из ЦРУ.

Это было старинное здание на холме, с видом на городок Бебнин и море. Наведавшись в местный salon tagmil (салон красоты), единственное место на Ближнем Востоке, где женщины понимали выгоду того, что они — женщины, поскольку могли узнать все обо всех, — Кэрри узнала, что родители Димы погибли. Правда, у нее остался дядя (со стороны отца). Вскоре Кэрри уже сидела в гостиной с престарелой женщиной по имени Маджида — или тетушка Маджида — и пила охлажденный чай со льдом, розовой водой и кедровыми орехами (по ливанской моде). Они устроились на диване, лицом к балкону. Сквозь открытые застекленные двери в гостиную проникал солнечный свет. Кэрри пришла в джинсах, свитере и хиджабе. Представилась американской подругой Димы. О смерти Димы она не сообщила; все равно ФБР держало имена террористов в тайне от прессы.

— Она не говорила, что ее отец, Хамид Али Хамдан, работал на «Аль-Мурабитун»? — спросила по-арабски тетушка Маджида.