Олег Красин - Другая жизнь

— Ты откуда такой замороченный? — спросила Ирина, — от «Улисса» убегал?

Она хотела пошутить, но Петра её шутка только напрягла, потому что девушка попала в точку. Он глотнул, провел языком по пересохшим губам.

— Еще вода есть?

— На, возьми! — Ира налила ему из чайника в кружку тёплой воды, и Курасов снова выпил её без остатка.

— Девчонки, — сказал он, — у меня хреновые новости.

— Что случилось? — Вера не услышала своего голоса.

— Кажется, Лёху завалили там, на площади.

— Ты что, дурак что ли? Ты чё несёшь! — закричала на него Ира. — Что ты видел? Что? Как он лежал? Кровь видел или что?

— Нет… крови не видел.

— Ну вот, крови не видел, а говоришь, что завалили.

— Погоди, Ир, пусть расскажет, — остановила её Вера. Она подумала, что не зря нехорошие предчувствия овладели ею с момента возвращения в Москву. Не зря было ощущение надвигающейся беды.

— Ну, я узнал, что на Триумфальной Леха забил стрелку и погнал туда, — начал рассказывать Курасов, всё время облизывая губы, — увидел его там с двумя чуваками из агентства и телка была с ними. Короче, они забыковали и захотели у Лёшки забрать флэху. А в это время начали стрелять…

— Кто? — перебила его Ира.

— Кто-кто — ФСБ! Они всех уже пасли, когда я подошел. Ну, чуваки из «Улисса» открыли пальбу в ответ, и я крикнул Лёхе, что пора сваливать. А потом…

— Не тяни кота за хвост! — Ира толкнула Курасова в бок.

— Я побежал. Лёша сзади, и я не видел, как он упал, но когда оглянулся, он уже лежал и не двигался. Я хотел подбежать к нему, чтобы поднять, но толпа не дала. Началась давка и меня закинуло в метро. Вот и все.

— Значит, ты толком не видел, жив он или мертв? — с облегчением воскликнула Ирина, толкнув Веру в плечо. — Я же тебе говорила, что все это лажа!

— Нет, я чувствую, что там случилось что-то плохое, — глухо ответила Вера, поведя плечами, словно на неё повеяло холодом. — У меня было предчувствие…

— Плюнь на свое предчувствие и разотри! Поняла! Всё будет хорошо! Вот увидишь!

Курасов не выдержал и повышенным тоном раздраженно бросил Ирине:

— Ирка, ты чего гонишь? Леху замочили, я точно говорю. Но… — он запнулся, с удивлением посмотрев на Веру, — ты чего? Ты зачем? Они же были с Иркой вместе?

— Ты, Петька, козел! — снова вмешалась Верина подруга, — я с Лешей не крутила, у нас так было, понарошку, а он, на самом деле, втюрился в Верусика. Ты понял?

— Вы меня запутали!

Курасов отошел, сел в пустое кресло. От последней новости он растерялся не меньше, чем когда увидел лежащего на асфальте обездвиженного Алексея. Вера и Леша вместе? Он такого не ожидал.

Все трое сидели, не глядя друг на друга, не зная, что делать дальше. Пожалуй, они хотели бы уйти из этой комнаты, чтобы не служить живым напоминанием о не вернувшемся друге, приятеле, любовнике. Но происшедшее как бы связало их в один узел, концы которого обрезаны. Такие узлы не развязываются, а разрубаются.

Сгустившийся воздух в офисе стоял комком, сжимал легкие, не давая дышать. Казалось, что грудь забита сигаретным дымом, который не имеет выхода наружу, не вылетает изо рта синей струёй. Дым разрывает легкие спазмом кашля, рвется из глотки, но рот точно забит кляпом, а ноздри зажаты пальцами.

Вера взялась руками за горло, перехваченное рыданием, только плача не было, и глаза её оказались сухи.

Хлопнула дверь, нарушившая тишину офиса. Это вернулась Саша с разгневанным лицом, хотевшая выказать в лицо шутнице Ирке всё свое негодование. Но она застала мрачную атмосферу подавленности — хмурые и грустные лица, угрюмое молчание.

Подполковник ФСБ Евграфов в эти дни был неимоверно занят. Сначала он искал связь «Улисса» с «Росервисом», потом вышел на директора агентства Ярослава Юрьевича. В это же время он узнал и сговоре за его спиной жадного Курасова с руководителем «Улисса». Но сговор этот не удался и он, Евграфов, всё равно добился своего — информация о месте встречи и времени была получена из других источников.

Конечно, на Триумфальной площади случился небольшой прокол. Никто не ожидал, что эти отморозки из агентства откроют ответный огонь по спецназовцам, ведь те стреляли поначалу вверх для предупреждения и острастки. Но ответный огонь повлек нехорошие последствия. Тут Станислав Игоревич признавал свою недоработку — проколы случаются в любой операции, от этого никуда не денешься!

Два спецназовца и один из детективов были ранены и это еще ничего. Гораздо хуже то, что пули зацепили несколько прохожих: у одного прострелена рука, другому попало в легкое, а какой-то девушке пуля угодила в бедро. Вдобавок ко всему, тот парень, Алексей, который должен был передать флэшку, оказался тяжело ранен и сейчас находится в искусственной коме — его прямо с площади на скорой отправили в больницу.

Когда подполковник подбежал к месту, где лежал молодой человек, то крови не заметил. Алексей упал на живот, неловко подвернув правую руку под себя, а левую откинув в сторону. Пулевых отверстий на спине не было. Рядом валялся черный кожаный планшет.

Все эти детали мгновенно запечатлелись в мозгу подполковника, оседая на дне сознания мутными неприятными мыслями, связанными, прежде всего, с судьбой электронного носителя. Где теперь флэшка, у кого? Не были ли поиски напрасными, как и возможная смерть этого парня?

К счастью, Алексей не умер — врачи ввели его в искусственную кому, но от этого не легче!

Станислав Игоревич сидел за своим рабочим столом на Лубянке, читал материалы дела. Время от времени у него, как и любого оперативника, независимо от того где он служил — в полиции или ФСБ, возникал вопрос — хватит ли собранных документов, улик, для обличительного приговора?

Он читал справки по делу, материалы оперативно-технического характера — всякого рода прослушки телефонных разговоров и разговоров в помещении. Просматривал финансовые документы, устанавливающие связь высокопоставленных лиц с офшорами за границей. Вроде всего было достаточно для обвинения в коррупции, но в довесок хотелось бы получить и материалы из флэшки.

Евграфов потер виски, припоминая. Когда задерживали Александру Егоровну на площади, то обыскали всех: и её, и детективов. Флэшки при них не оказалось, но в кармане джинсов Алексея она была. Её достали там же на площади, перед тем, как отправить парня в больницу.

«Надо позднее съездить, проведать его, — подумал подполковник о пострадавшем сотруднике «Россервиса» с долей благодарности, — всё-таки, несмотря на угрозы, не отдал в чужие руки эту информацию. Смелый и толковый парень! Вот кого стоило рассмотреть кандидатом на службу, а не Курасова». Станислав Игоревич, после того, как поймал Петра за руку, навел о нем дополнительные справки и большинство отзывов оказались не лестными: грубый, самовлюбленный, карьерист. А первое впечатление было таким прекрасным!