Ян Флеминг - Бриллианты вечны

Бонд прошел в дверь, повернул направо и пошел вдоль сырого коридора с цементным полом, ведущего вниз. Он толкнул дверь в конце коридора и очутился в длинной комнате с высоким стеклянным потолком и с кабинами вдоль стен. В комнате было жарко и стоял запах сероводорода. Два обнаженных молодых мужчины с серыми полотенцами вокруг бедер сидели за столом около окна. На столе стояла пепельница, полная окурков, и поднос с грудой ключей. Когда Бонд вошел, они посмотрели на него, и один из них взял ключ с подноса и протянул его Бонду. Бонд подошел к нему и взял ключ.

— Двенадцатая, — сказал мужчина. — У вас есть билет?

Бонд протянул билет, и мужчина жестом указал ему на кабину позади него.

В тускло освещенной кабине висело только полотенце, которое от долгой стирки потеряло весь свой ворс. Бонд разделся и обвязался полотенцем вокруг бедер, потом вытащил увесистый пакет банкнот и засунул его в нагрудный карман пальто под носовой платок. Он решил, что вор вряд ли полезет в такое место. Потом, повесив оружие на выступающий крюк, он вышел и запер за собой дверь.

Бонд не имел ни малейшего понятия о том, что увидит за дверью в конце коридора, и его первым впечатлением было, что он попал в морг. Тут же к нему подошел толстый негр с опущенными вниз усами и оглядел его с головы до ног.

— На что жалуетесь, мистер? — спросил он.

— Ни на что, — кратко ответил Бонд. — Я просто хочу попробовать действие грязевой ванны.

— О’кей, — сказал негр, — а сердце у вас в порядке?

— Да.

— О’кей! Сюда, пожалуйста!

Бонд последовал за негром по наклонному цементному полу, вниз к деревянной скамейке, стоящей около разрушенных душевых кабин, в одной из которых какой-то мужчина очищался от грязи.

— С вами все будет в порядке, — сказал негр, ступая на мокрый пол и начиная свою работу.

Бонд взглянул на тучного негра, и у него сжалась кожа при мысли, что он отдаст свое тело во власть этим грубым рукам с розовыми ладонями. Бонд не слишком любил негров, и он был рад, что Англия в этом отношении счастливее Америки: у нее не могло быть расовой проблемы, которая всегда имела место в Штатах. Он улыбнулся, вспомнив, что сказал ему Лейтер во время их последней встречи в Америке. Бонд обратился к мистеру Биту, гарлемскому криминалисту, со словами: «Этот проклятый негр». Лейтер остановил его:

— Осторожно, Джеймс, — сказал он. — Люди здесь очень чувствительны к цветам кожи, так что будь поосторожнее.

Воспоминание о наставлении Лейтера развеселило Бонда, он отвел глаза от негра и перевел взгляд на остальные детали лечебно-грязевых ванн. Это была квадратная серая бетонная комната. Четыре электрические лампы без абажуров отбрасывали мерцающий свет на мокрые стены и пол. Около стен, на козлах, стояли столы. Бонд автоматически сосчитал их, было их 20. На каждом столе стояли тяжелые деревянные гробы, на три четверти закрытые крышками. В большинстве ванн были видны покрытые потом люди, смотрящие в потолок. Несколько глаз с любопытством уставились на Бонда, но большинство красных лиц казались спящими.

Одна ванна была открыта, и крышка стояла у стены, и Бонд решил, что она предназначена для него. Негр положил в ванну полотенце, разгладил его, потом пошел на середину комнаты, откуда-то взял два ведра, наполненные доверху грязью. Поставив их около открытой ванны, он запустил в одно из ведер огромную руку и размазал грязь по дну ванны. Он продолжал эту операцию, пока не покрыл дно ванны на два дюйма и оставил ее застывать, потом подошел к ванне, полной кусочков льда. Положив несколько кусков в полотенце, он начал обходить занятые ванны и холодным полотенцем обтирать пот у пациентов.

Больше ничего в комнате не происходило, только тихонько шипел шланг. Затем шипение прекратилось, и чей-то голос проговорил:

— Порядок, мистер Вейс, на сегодня хватит.

И толстый волосатый обнаженный мужчина выбрался из душевой кабины и подождал, пока служащий подал ему халат и проводил через дверь, в которую входил Бонд. Затем служащий подошел к двери в конце комнаты и вышел. Несколько мгновений через дверь лился дневной свет, и Бонд увидел зеленую траву и голубое небо. Служащий вернулся с двумя новыми ведрами грязи, и двери захлопнулись.

Негр подошел к ванне Бонда и дотронулся рукой до грязи. Потом обернулся и кивнул Бонду.

— О’кей, мистер, — сказал он.

Бонд подошел, и служащий взял у него полотенце и повесил его на крючок над ванной вместе с ключом. Бонд стоял перед ним совершенно голый.

— Вы когда-нибудь принимали что-либо подобное, мистер?

— Нет.

— Я так и думал, так что я сделаю грязь с температурой в 111 градусов. Если вы захотите, я потом увеличу температуру. Ложитесь сюда.

Бонд осторожно влез в ванну и лег. При первом соприкосновении с грязью он почувствовал жгучую боль. Он медленно вытянулся и положил голову на чистое полотенце, положенное на надувную подушку.

Когда он улегся, негр засунул обе руки в ведро со свежей грязью и стал намазывать ею тело Бонда. Грязь была коричнево-шоколадного цвета, гладкой, тяжелой и вязкой. Запах горячего торфа ударил в нос Бонда. Он следил за сверкающими толстыми руками негра, работающими над черной формой, которая когда-то была его, Бонда, телом. Знал ли Ф. Лейтер, как это все здесь выглядело? Бонд взглянул на потолок и скорчил свирепую мину. Если это была одна из его шуток…

Наконец, негр закончил свое дело, и Бонд оказался полностью покрытым грязью. Белыми оставались лишь лицо и пространство вокруг сердца. Он стал задыхаться, на лбу выступил пот.

Негр стремительно нагнулся и, взяв края простыни с одной стороны, обернул ею тело Бонда. Затем он взял другую половину грязного савана и тоже запеленал ею тело Бонда. Теперь Бонд мог двигать только пальцами и головой, и то движения его были ограничены. Потом негр закрыл ванну тяжелой крышкой, взял грифельную доску с полки и, взглянув на часы, висевшие в дальнем углу комнаты, записал на ней время. Было ровно шесть часов.

— Двадцать минут, — сказал он. — Вы нормально себя чувствуете?

Бонд промычал в ответ что-то невразумительное.

Негр отошел от него, чтобы заняться своими делами, и Бонд молча уставился в потолок. Он чувствовал, как пот стекал по его лицу на глаза: он проклинал Феликса Лейтера.

В три минуты седьмого дверь открылась, и на пороге появилась голая фигура Тингалинга Белла. У него было узкое настороженное лицо и худое тело, на кото ром можно было пересчитать все ребра. Он решительно вышел на середину комнаты.

— Привет, Тингалинг, — сказал служитель. — Я слышал, что у тебя что-то сегодня стряслось. Плохо дело.

— Эти заправилы слишком бесстыдны, — грустно проговорил Белл. — Зачем бы мне было перебегать дорогу Томми Лакки, он один из моих лучших друзей? Скачки полностью контролировались. Эй, ты, черный ублюдок, — он выставил вперед ногу и пытался поддеть негра, несущего ведро с грязью, — ты должен помочь мне сбросить шесть унций. К тому же они дали мне множество поручений на завтра.