Ян Флеминг - Бриллианты вечны

Весь деревянный дом задрожал, когда эти два тела столкнулись. И Фрассо вылетел через дверь на деревянный тротуар.

Мак Болинг вскочил и повернулся к Бонду: в его руке был пистолет. Бонд левой рукой схватил его за плечо, в то же время открытой правой резко ударил вниз по пистолету. Мак Голинг опустился на пол около дверного косяка. Пистолет выпал из его руки.

Через качающуюся дверь показалось дуло пистолета Фрассо, и оно быстро приближалось к Бонду. Когда из него блеснуло голубое с желтым пламя, Бонд, кровь которого словно играла перед битвой, мгновенно упал на пол, поближе к пистолету, лежащему у ног Мак Голинга. Он положил на него руку и дважды выстрелил снизу вверх, пока Мак Голинг не наступил на его руку, а потом и не уселся на него верхом. Когда Бонд падал, он видел дуло пистолета Фрассо, пули которого полетели в потолок, и в этот момент грохот падающих тел прозвучал финальным аккордом.

Затем Мак Голинг схватил его за руку, и Бонд старался защитить свои глаза. Пистолет все еще лежал на полу, и любой из них мог свободно дотянуться до него.

Несколько секунд они, как звери, боролись молча. Затем Бонд, приподнявшись на колени, резко выпрямил плечи и, стремительно встав, сбросил с себя груз, приготовившись к новому падению. В это время Мак Голинг поднял колено к подбородку Бонда и сбил его с ног так, что тот упал, щелкнув зубами.

У Бонда не было времени защитить голову от удара, когда гангстер, издав рев, набросился на него, нагнув голову и колотя его обеими руками.

Бонд согнулся, прикрыв живот, и голова гангстера ударила его в ребра, а кулаки его начали колотить Бонда.

Дыхание Бонда со свистом вырывалось сквозь сжатые зубы, но он все же фиксировал взгляд на голове Мак Голинга, которая была перед ним, и, резко повернув корпус, отвел плечо, и когда гангстер поднял голову, он ударил его правой рукой. После этих двух ударов Мак Голинг сперва выпрямился, потом снова рухнул на пол. Бонд сидел на нем и наносил ему удары до тех пор, пока гангстер не стал ослабевать. Бонд схватил его за запястье и лодыжку и сдернул с пола, а затем, собрав все силы, сделал почти полный поворот и бросил его тело в комнату.

Раздалось дребезжание струн, когда летящее человеческое тело грохнулось на фисгармонию, затем с металлическим лязгом и грохотом ломающегося дерева умирающий инструмент перевернулся и вместе с распластанным на нем телом рухнул на пол.

Бонд стоял посредине комнаты в отголосках эха, широко расставив ноги и держась на них из последних сил: дыхание с трудом вырывалось из его горла. Он медленно поднял одну изувеченную руку и провел ею по влажным волосам.

— Хватит!

Это был женский голос, и он доносился из бара. Бонд, встряхнувшись, медленно оглянулся.

В салон вошли четверо. Они стояли в ряд спиной к бару из красного дерева, за их спинами ряды сверкающих бутылок поднимались до потолка. Бонд не представлял себе, сколько времени они уже присутствовали при драке.

Впереди других стоял главный гражданин Спектрвилла — великолепный, неподвижный, властный.

Мистер Спенг был одет в костюм ковбоя вплоть до серебряных шпор на блестящих сапогах. Пиджак и широкие ковбойские штаны черного цвета были оторочены серебром. Большие спокойные руки лежали на рукоятках пистолетов из слоновой кости, которые торчали из кобур, висевших на бедрах. На широком черном поясе — патронташ.

Мистер Спенг мог выглядеть смешным, но это было не так. Его голова была немного наклонена вперед, прищуренные глаза — холодны и жестоки.

Справа от мистера Спенга стояла Тиффани Кейс, положив руки на бедра. В ковбойском костюме она выглядела как героиня фильма. Она стояла и следила за Бондом. Ее глаза блестели, а мягкие красные губы были слегка приоткрыты, как будто она до этого целовалась. Было еще двое мужчин в черных капюшонах, знакомых Бонду по Саратоге. Каждый из них держал пистолет, направленный в живот Бонду.

Бонд медленно вынул носовой платок и вытер им лицо. Его голова прояснилась, и происходящее в ярко освещенном салоне с медной отделкой и рекламой пива и виски внезапно стало казаться роковым.

Мистер Спенг нарушил молчание.

— Подведите его. — Тяжелые скулы и большие губы двигались, чеканя каждое слово. — И скажите кому-нибудь, чтобы позвонили в Детройт и сообщили о том, что мальчики страдают галлюцинациями. И скажите, чтобы выслали еще двоих, получше этих последних. А также прикажите здесь убрать. Понятно?

По деревянному полу раздался звон шпор, когда мистер Спенг, покидая комнату, бросил на Бонда взгляд, содержащий в себе гораздо больше, чем предупреждение. Девушка последовала за ним. Двое мужчин подошли к Бонду, и высокий сказал:

— Ты слышал?

Бонд медленно двинулся за девушкой, и двое, встав по его бокам, пошли за ним.

За баром находилась дверь. Бонд прошел через нее и оказался в зале ожидания вокзала со скамейками, старинным расписанием поездов и объявлениями: «Не плюйте на пол» и тому подобными.

— Направо, — сказал один из мужчин, и Бонд, повернув, прошел через дверь и оказался на железнодорожной платформе.

Он остановился как вкопанный и сразу же почувствовал, как дуло пистолета уперлось ему в спину.

Это был, вероятно, самый красивый поезд в мире. Старый локомотив класса Лайта, примерно 1870 года, о котором Бонд слышал как о самом красивом паровозе, когда-либо созданном людьми. Его полированные медные поручни, тяжелый колпак над дымной трубой блестели при свете газовых фонарей. Из трубы старой топки раздавался свист пара. Над двумя высокими колесами золотыми буквами было написано: «Пушечное ядро», и это название повторялось на покрытом золотом тендере, находящемся за высокой квадратной кабиной машиниста.

К тендеру присоединялся пульмановский вагон коричневого цвета, а его закругленные окошки были в рамах из красного дерева. На овальной металлической доске было написано: «Сьерра-Белла». Над окнами, немного ниже крыши, заглавными буквами кремового цвета было выведено: «Тонопах».

— Я уверен, что ты никогда ничего подобного не видел, — с гордостью проговорил один из конвоиров. — Ну, а теперь топай! — Его голос был приглушен черным капюшоном.

Бонд медленно пошел вперед и поднялся на площадку с медными перилами. Впервые в своей жизни он увидел реальный смысл того, что означало «быть миллионером», и понял, что у Спенгов было гораздо больше денег, чем он думал.

Интерьер вагона был роскошным. Свет, льющийся из маленьких хрустальных люстр на потолке, отражался на полированной красного дерева мебели, на серебряных и стеклянных вазах. Ковры и шторы были темно-красного цвета, а потолок, расписанный картинами, — кремового.

В начале вагона была столовая с остатками ужина на двоих: корзина с фруктами и открытая бутылка шампанского в серебряном ведерке. Дальше тянулся узкий коридор с тремя дверями, за которыми, вероятно, были спальни и туалет. Бонд все еще думал об этом сооружении, когда перед ним распахнули дверь в вагон.