Джон ле Карре - Шпион, пришедший с холода. Война в Зазеркалье (сборник)

– И что же было дальше?

– Понимаешь, они отслеживали мою передачу. Им нужно было выяснить, какую метку безопасности мы используем. Она была в девятой букве – ее следовало передать, а потом повторить через пробел. Мне дали закончить работу, а потом навалились, стали избивать, весь дом вдруг наполнился людьми.

– Но кто, Фред? Кто такие были эти «они»?

– Об этом нельзя рассуждать так просто. Ничто не бывает известно наверняка. Все очень запутанно.

– Бога ради, чья в том была вина? Кто это подстроил, Фред?

– Это мог быть кто угодно. Нам не дано разобраться. Нам приходится смириться. – Сам Фред, казалось, смирился.

– Но на этот раз ты один. Никого не уведомили. Тебя никто не может ждать.

– Верно, никто. – Он сцепил пальцы на коленях и сидел, сгорбившись. Маленький человек, которому холодно. – На войне было проще, потому что в самой скверной ситуации ты мог думать, что однажды мы победим. Даже попавшись, ты мог думать: «Они придут мне на выручку. Выбросят десант и проведут рейд по тылам врага». Даже зная, что этого никогда раньше не случалось, ты мог так думать, понимаешь? Тебе хотелось только одного: чтобы тебя оставили в покое и дали время думать. Но сейчас победителей не будет, ведь так?

– Ситуация, конечно, иная. Но даже более серьезная.

– Что вы станете делать, если меня схватят?

– Мы вернем тебя. Даже не беспокойся об этом, Фред.

– Да, но каким образом?

– Мы – крупная организация, Фред. Происходит много такого, о чем ты даже не подозреваешь. У нас есть контакты во многих сферах. Ты не в состоянии увидеть картину в целом.

– А ты в состоянии?

– Тоже не до конца, Фред. Только наш директор видит все. Даже капитану это не дано.

– Какой он, ваш директор?

– Он занимает свой пост уже давно. Завтра ты с ним встретишься. Он – удивительный человек.

– Капитан уважает его?

– Разумеется.

– Он почему-то никогда не упоминал о нем, – сказал Лейсер.

– Никто из нас не упоминает о нем.

– У меня есть девушка. Она работает в банке. Я сказал ей, что должен уехать. Если со мной случится худшее, не надо ей рассказывать. Она еще совсем молода.

– Как ее зовут?

– Не важно. Но если вы встретитесь, поддержи ее.

– Что ты имеешь в виду, Фред?

– Не важно. – Лейсер замолчал.

Когда рассвело, Эвери вернулся в свою комнату.

– Ну в чем там проблема? – спросил Холдейн.

– Он попал в беду во время войны. В Голландии. Его предали.

– И он все равно дает нам второй шанс. Как мило с его стороны. Любой из них мог бы рассказать подобную историю. – Потом он сменил тему: – Леклерк приезжает утром.

Такси прибыло в одиннадцать. Леклерк выскочил из машины, как показалось, раньше, чем она остановилась. На нем были пальто из плотной шерсти, башмаки на толстой подошве для прогулок по каменистым тропам и легкая кепка. Выглядел он браво.

– Где Майская Мушка?

– С Джонсоном, – ответил Холдейн.

– Найдется кровать для меня?

– Сможешь занять место Мушки, когда он отправится на задание.

На одиннадцать часов Леклерк назначил инструктаж; после обеда они собирались совершить объезд и осмотр границы.

Инструктаж проходил в главной комнате первого этажа. Лейсер спустился последним. Он встал в дверном проеме и смотрел на Леклерка, который широко улыбался, словно был очень рад встрече. Они казались примерно одного роста.

– Директор, это Майская Мушка.

Все еще не сводя глаз с Лейсера, Леклерк сказал:

– Полагаю, мне разрешается называть его просто Фредом. Здравствуйте, Фред. – Он сделал шаг навстречу и пожал ему руку. Оба держались формально.

– Здравствуйте, – ответил Лейсер.

– Надеюсь, они не перегрузили вас здесь работой?

– Я справляюсь, сэр.

– Мы все под большим впечатлением, – заметил Леклерк. – Вы прошли грандиозную подготовку. – Он говорил так, как говорят политики, когда общаются со своими избирателями.

– Настоящее дело еще не началось.

– А вот лично я всегда считал, что в правильной подготовке заложено три четверти будущего успеха сражения. Согласен, Адриан?

– Да.

Все сели. Леклерк остался стоять чуть в стороне от остальных. Он повесил на стену карту. И каким-то непостижимым образом – быть может, вид карты способствовал этому, или точность языковых оборотов, к которым он прибегал, или военная выправка, столь же естественная, сколь и напускная, – но Леклерку удалось сейчас вновь вызвать к жизни ту ностальгическую атмосферу приготовлений к боевым действиям, которая так встряхнула его подчиненных на Блэкфрайарз-роуд месяцем ранее. Он демонстрировал фокусника, когда с неожиданной легкостью и хорошим знанием предмета начинал говорить на любую тему, будь то ракеты или радиосвязь, «легенда» разведчика или точка на границе, где предстояло совершить переход.

– Ваша цель – Калькштадт. – Он чуть заметно усмехнулся. – Городок этот до сих пор известен только удивительно хорошо сохранившейся церковью четырнадцатого века.

Они рассмеялись. Все, включая и Лейсера. Казалось хорошим признаком, что Леклерку известно даже о церкви.

Он привез, кроме того, и схему места пересечения границы, выполненную разноцветными чернилами, где границу обозначили красным. Все выглядело крайне просто. На западной стороне располагался невысокий лесистый холм, густо покрытый снизу утесником и папоротником. Он тянулся ровной линией параллельно границе, и только его южная оконечность изгибалась к востоку узким отрогом, который обрывался примерно в двухстах двадцати ярдах от границы, прямо напротив наблюдательной вышки. Причем башня располагалась достаточно далеко от демаркационной линии, а у ее основания проходила изгородь из колючей проволоки. Западные наблюдатели обратили внимание, что ряд проволоки был всего один и она местами почти не держалась на крепежных уголках. Сами восточногерманские пограничники порой приподнимали ее, чтобы коротким путем совершить обход ничем не защищенной полосы между демаркационной линией и непосредственно границей. Позже днем Леклерк покажет, где именно проволока снималась особенно легко. Майской Мушке, сказал он, не следует опасаться необходимости миновать вышку в непосредственной близости: известно, что все внимание охранников сосредоточено на более отдаленных от нее участках местности. Ночь предполагалась идеальная по условиям – ветреная и безлунная. Леклерк назначил временем для перехода 02:35. Караул менялся в полночь. Каждое дежурство длилось три часа, и было естественно ожидать, что к концу вахты пограничники станут чуть менее бдительными, чем в ее начале. А их сменщики, которые приходили из казарм, расположенных в отдалении с северной стороны, еще даже не двинутся в путь.

Много внимания было уделено, как отметил Леклерк, возможному наличию минных полей. Они могли сами видеть на карте – маленький пальчик на всякий случай прошелся вдоль нее – обозначенную зелеными точками линию, ведшую от отрога холма через границу. Это была старая тропа, которая следовала именно тем маршрутом, который и был нужен Лейсеру. Но наблюдатели установили, что восточные пограничники избегают ступать по тропе, протоптав собственную дорожку в траве в десяти ярдах южнее. Был сделан вывод, подчеркнул Леклерк, что тропу заминировали, а полосу рядом оставили чистой для прохода пограничных патрулей. Разумеется, Леклерк рекомендовал Лейсеру воспользоваться тем же путем, каким перемещались патрули.