Лев Квин - ...Начинают и проигрывают

Но где найти Глеба Максимовича? Пока буду искать да согласовывать, и время пройдет, и следы затопчут — ищи тогда! И потом, никто еще не отменял разумную инициативу.

Попытаться? Эх, была не была!

— Иди сюда! — подозвал Кимку — Видишь? — показал ему обрывок газеты. — По ней Фронт унюхает след?

— По бумажке? — засомневался он.

Я подзадорил:

— Эта бумага не знаю сколько времени пролежала в пиджаке или там в брюках, вся насквозь человеческим запахом пропиталась. Уж если твой Фронт по ней не учует, тогда и ему вечный позор до седьмого колена, и тебе, как его старшему товарищу и другу… Ну что, сдаешься без боя?

— Кто сдается? Я сдаюсь? — завелся Кимка. — Давай, Фронт, покажем ему класс!

И Фронт показал класс. Только в самом начале поиска он почему-то затоптался в нерешительности возле комнаты Тиунова, наверное, по привычке — чуть ли не каждую ночь ходил сюда ночевать. Но Ким дал ему снова понюхать листок, приказал строго: «Искать!» Фронт выскочил на улицу, взял след и резво побежал на поводке, скользя черным носом по обледенелой тропке. Повел нас, ни разу не сбившись, через проходной двор, застыл у выхода на улицу с поднятой передней лапой и, обнюхав тщательно какую-то ледяшку, рванул так стремительно, что Кимка с трудом удерживал поводок.

Я поотстал. Не только из-за ноги — чтобы не привлекать ненужного внимания. Одно дело — мальчишка с собакой, другое — я с ним. Третий лишний. Если Фронт действительно не потеряет след и куда-нибудь приведет, Кимка вернется — так мы с ним условились.

Собака утащила своего хозяина за угол. Я дошагал не спеша до конца квартала и стал ждать, прислонившись к телеграфному столбу. Двух минут не прошло — они уже вынырнули снова, только в обратном порядке: сначала Ким, а уж потом упиравшийся всеми четырьмя лапами Фронт.

— Иди, иди, ну! — Кимка с силой тянул своего зверя. — Встал возле калитки — и никуда. Скулит, царапается: открой!

— Где? Номер заметил? — быстро спросил я.

— Нет там никакого номера. Красивый такой домик, как игрушечный, сразу увидишь… Что теперь, Витя? — Он сгорал от любопытства и возбуждения.

— Теперь — марш домой!

— У-у!… — попробовал Кимка взять меня нытьем, но так как вместо привычных уговоров последовало резкое: «Разговорчики!», тотчас же осознал безнадежность своей попытки и обиженно дернул поводок:

— Пошли, Фронт! Мы ему все открыли, а он…

Дом я узнал сразу; Кимка описал точно: игрушечный. Он был такой один на всю улицу — с новенькой жестяной крышей, с аккуратно покрашенными в синий и белый цвет ставенками и резным флюгерком у трубы.

Оставалось только спросить, как в известной сказке: «Терем-теремок, кто в тереме живет?»

Я отправился выяснять сказочный вопрос по соседям. Для меня это было совсем нетрудно — работник милиции, мало ли какие служебные дела.

Постучался в дом рядом с теремком. Сразу же, словно ждал, выглянул дряхлый седенький дед.

— Из отделения милиции. Здесь живет… — для пущей убедительности я посмотрел в блокнот. — Семенов Иван Алексеевич?

— Нет, шынок, — прошамкал дед. — Нету у меня такого.

— Значит, рядом?

— И шлыхом про такого не шлыхал.

— Как же! Мне сказано, тут. Электрик он.

— Да нет, не должно. Шправа от наш Лебедевы; он на штанции работает шоштавителем поеждов. Хороший шошед, ничего не шкажу, и жинка у него хорошая…

Деду, видно, не так часто перепадало поговорить.

— А слева? — направил я его поближе к интересующему меня теремку.

— Шлева? Шлева Мушька Прянова и муж ейный. Как его фамилия? Ижошимов, что ль.

От неожиданности у меня глаза на лоб — хорошо, дед подслеповат, ничего не заметил.

— Изосимов? Погодите! — я полистал для виду блокнот. — Изосимов? Шофер?

— Во-во!… Шоферишкой он на комбинате. Ничего не шкажу, мужчина шправный…

— Правильно, он у меня тоже записан… Спасибо!

Обдумав все за и против, я решительно направился к домику с флюгерком. Стукнул два раза в свежепокрашенную ставню.

— Кто там? — спросил женский голос.

— Из отделения милиции. Изосимов нужен. Муж ваш, что ли?

— Ну, муж. Нет его дома.

Почему ж тогда Фронт взял след? Пришел и снова ушел?

— И давно?

— Да нет, не так чтобы. Прибежал, переоделся и подался опять.

— Куда?

— Не знаю, не сказал… А что случилось?

Приотворилась дверь, я увидел собеседницу и остолбенел — вторично.

Было от чего: передо мной, кутаясь в черный платок, стояла та самая женщина, которая несла швейную машинку от Васиной.

— Может, передать ему что? — спросила обеспокоенно.

— Да, пожалуйста. Скажите, чтобы завтра, как освободится с работы, сразу ко мне, в отделение, к лейтенанту Клепикову. По делу Смагина, он знает.

Я пошел к калитке.

Сердце колотило кузнечным молотом.

В который раз за сегодняшний день я снова позвонил Глебу Максимовичу — теперь уже из Госбанка.

— Вас слушают!

Глеб Максимович! Наконец-то!

— Важные новости, — сказал я, прикрывая ладонью трубку, чтобы не услышал постовой милиционер.

Мы встретились ровно через полчаса в избушке на курьих ножках. Глеб Максимович приехал на легковушке; я видел, как он вылез из нее на безлюдном перекрестке. Машина тотчас же направилась обратно, буравя фарами темноту впереди себя и еще больше сгущая ее позади.

Дождался, когда вспыхнут полоски света в узких щелках ставен, и зашел.

Глеб Максимович разглядывал меня с непонятной улыбкой:

— Рост выше среднего. Лицо овальное. Припадает на левую ногу. Все правильно!

— Под наблюдение попал? — сообразил я. — У дома Васина?

— Замнем для ясности, — отшутился полковник.

— Значит, что машинку швейную унесли — знаете? Это ведь очень важно?

— Думаю, теперь уже не так чтобы очень. Если в ней что и было, то уже давно сплыло.

— И кто унес, тоже знаете?

— Увы — да! — он посмеялся над моим расстроенным видом. — Не получается сюрприза, товарищ лейтенант?

Знал Глеб Максимович и про освобождение из тюрьмы Андрея Смагина. Мои контрмеры он одобрил, даже похвалил за инициативу. А когда я рассказал о полученной записке с угрозой, потер удовлетворенно руки.

— Хорошо, очень хорошо! — И пояснил: — Там у них теперь небольшая паника.

— Неужели Изосимов с ними?

— Посмотрим, сказал слепой, — снова отделался шуткой Глеб Максимович. Он коротко передал мне новости, поступившие из Зеленодольска. Ребята там великолепно сработали — и Арвид, и другие. Станислава Васина неожиданно свалил жестокий приступ лихорадки — я уж и спрашивать не стал, как удалось это устроить. С полудня лежит в зеленодольской больнице с высокой температурой. Взяли кровь на анализ — ему сказано: проверка на малярию.

— А гемофилия? — спросил я.

Глеб Максимович отрицательно покачал головой.