Джек Хиггинс - Террорист

— Боже, Гарри, да ты разваливаешься на части.

Достал из сумки сутану, черный сюртук священника и воротник. Вставил в пистолет обойму и положил в карман, в другой сунул запасную обойму. Забрался в машину. Больше никакого морфия. Боль не даст ему возможности забыться.

Брана Смит сидела за столиком в трейлере, положив руку на плечо рыдающей Мораг.

— Ответьте мне, что точно он сказал? — повторил свой вопрос Лайам Девлин.

— Но бабушка…

— Молчи, дитя, — оборвала ее старуха. — Он сказал, что собирается застрелить Папу римского. Даже показал пистолет. Потом дал номер Фергюсона.

— И что он велел передать Фергюсону?

— Что будет в Кентерберийском соборе.

— И это все?

— А разве этого мало?

Девлин повернулся к Сьюзен Кальдер, стоящей у порога.

— Что ж, нам пора ехать.

Девушка открыла дверь.

— А что будет с Мораг?

— Фергюсону решать. — Девлин пожал плечами и направился к выходу, но старуха окликнула его:

— Мистер Девлин! Кассейн умирает. От пулевого ранения.

Он вышел, не обращая внимания на взоры любопытных работников аттракционов, и сел в машину рядом со Сьюзен.

Когда машина тронулась, Девлин по автомобильной рации связался с полицейским участком в Кентербери и попросил соединить его с Фергюсоном.

— Ничего нового. Он сказал, что будет в Кентерберийском соборе.

— Хитрый ублюдок!

— Да, еще одна вещь. Он умирает. Похоже, от сепсиса.

— Твоя пуля?

— Видимо.

Фергюсон глубоко вздохнул.

— Ну, хорошо. Быстро возвращайся. Скоро сюда прибывает Папа.

Папа выразил желание совершить молитву в Стоукли-холл. Это было одно из самых прекрасных поместий эпохи Тюдоров. Стоукли принадлежали к редкому кругу английских аристократических семейств, занимавшихся пропагандой идей католицизма после царствования Генри VIII и Реформации. На территории поместья располагалась маленькая семейная часовня, скрытая в густом лесу. От главного здания до нее был проложен специальный туннель. Многие эксперты считали ее самой старинной католической церковью в Англии.

Кассейн сидел в машине, размышляя об этом. Боль делалась все нестерпимей. Обливаясь потоками холодного пота, он взял в губы сигарету и попытался прикурить. И вдруг услышал звуки работающего двигателя. Вышел из машины и прислушался. Через миг над ним скользнула тень бело-голубого вертолета.

— Что-то вы неважно выглядите, сэр, — заметила Сьюзен Кальдер.

— Вчера вы меня звали Лайамом. Да, скребут на сердце кошки.

— Что вас так волнует?

— Не что, а кто… Гарри Кассейн — мой лучший друг за последние двадцать лет. Самый лучший из всех известных мне шахматистов.

— И что его отличает от других игроков?

— Он видит игру на много ходов вперед. У него великолепные способности заставить вас концентрировать внимание на своей правой руке, хотя основные удары наносить будет левой. В нынешних обстоятельствах это вам ни о чем не говорит?

— Мне кажется, он вовсе не собирается в Кентербери. И не хочет пробираться в собор. Там будут происходить главные события, именно там его и ждут.

— Поэтому он нанесет удар где-нибудь в другом месте, вы правы. Но как? Где расписание визита Папы?

— На заднем сиденье, сэр.

Девлин нашел его, пробежал глазами, нахмурился.

— Минутку-минутку. По пути в Кентербери он садится в местечке под названием Стоукли-холл, чтобы помолиться в местной церквушке…

— Мы проезжали мимо этого места по пути в Мейдстоун. Отсюда милях в трех. Но ведь это незапланированная остановка. Про Стоукли-холл в газетах ничего не говорится. Откуда Кассейн об этом узнает?

— Он работал в пресс-службе секретариата церквей Дублина. — Девлин с силой ударил себя кулаком по колену. — Точно! Именно здесь! Жмите что есть мочи. Вперед!

— А Фергюсон?

— Я попытаюсь связаться с ним, — Девлин потянулся за микрофоном, — но уже слишком поздно что-либо предпринимать. Через пару минут мы будем там. Теперь все зависит от нас самих.

Девлин достал «вальтер» из кармана, взвел и поставил на предохранитель. Автомобиль мчался к Стоукли-холл.

На дороге машин не было, когда Кассейн перешел через нее и скрылся под густыми кронами деревьев. Осторожно двинулся вдоль стены. Дойдя до старинной чугунной калитки, узкой и ржавой, услышал с другой стороны чьи-то голоса. Спрятался за деревом и стал ждать. Через решетки калитки ему были видны кусты рододендрона и тропинка. Вскоре по ней прошли две монахини.

Он дал им удалиться, потом подошел к стене и потянулся за ближайшей веткой. Все было бы до смешного просто, если бы не раненая рука. Боль разрывала его на части. Кассейн приподнял полы сутаны и с трудом взобрался на стену. На миг задержался, потом спрыгнул вниз. Присел на колено, чтобы восстановить дыхание, встал, провел рукой по волосам. Впереди на тропинке слышались голоса монахинь. Обойдя старинный каменный фонтан, Кассейн догнал их. Монахини повернулись, удивленно глядя на него. Одна была очень старой, другая помоложе.

— Добрый день, сестры, — поприветствовал их Кассейн. — Как здесь прелестно. Решил немного погулять.

— Мы тоже, святой отец.

Они вышли бок о бок из кустов, окаймляющих тропинку, на большую поляну. В сотне ярдов справа виднелся вертолет, вокруг него суетились члены команды. Перед домом стояло несколько лимузинов, среди них — полицейские машины. Двое полисменов шли по лужайке, один держал на поводке алзатинского пса. Они молча проследовали мимо Кассейна и монахинь и скрылись в кустах.

— Вы из Кентербери, святой отец? — спросила старая монахиня.

— Нет, сестра… — он замолчал.

— Агата, сестра Агата. А это сестра Анна.

— Я из дублинского секретариата совета церквей. Меня пригласили сюда на визит Папы, я должен передать ему специальное послание.

Сьюзен Кальдер свернула с главной дороги и подъехала к основным воротам. К ним подошли двое полицейских. Девлин предъявил им пропуск Фергюсона.

— Кто-нибудь здесь проезжал за последние несколько минут?

— Нет, сэр, — ответил полисмен. — Хотя масса гостей прибыла еще до прилета вертолета.

Машина помчалась вверх по дороге.

— Ну, так что вы думаете?

— Он здесь! Клянусь жизнью!

— Вы уже видели Его Святейшество, святой отец? — спросила Кассейна сестра Анна.

— Нет.

Они шли по дорожке, посыпанной гравием, мимо полицейских, стоящих у своих машин, и двух агентов службы безопасности в форме. Через большую дубовую дверь вошли в зал. Зал был огромен. Посередине возвышалась главная лестница. Справа были открыты двойные двери. По залу бродили толпы гостей, многие в церковном одеянии.

— А где знаменитая часовня Стоукли? — спросил Кассейн. — Что-то я ее не заметил?