Эндрю Йорк - Ликвидатор

— Есть еще кто-нибудь на борту? — спросил Тед.

Уайлд оглянулся.

— Двое, — ответил он. — Но их обоих выбросило за борт, когда мы врезались.

Он позволил им взять Мариту и упал на колени, словно море дернуло его назад на прощание.

— Бедняги, — сказал Тед. — Это вам мачта жизнь спасла, как я понимаю. Осторожно.

Перед ними раскинулся необъятный берег, покрытый скользкими водорослями. Где-то бесконечно далеко виднелась дамба и множество людей. Там были полицейские, «скорая помощь» и еще маленький человечек в мягкой шляпе и плаще, стоявший рядом с высоким человеком в мягкой шляпе и плаще.

— Боже! — воскликнул Беннет. — Даже море его не принимает.

Люсинда подошел к ним.

— Как моя девочка? — спросил он.

— Будет жить, — ответил Уайлд. Ему пришло в голову, что на самом деле Стерн не осознавал, против кого идет.

Уайлд летел «Бритиш юнайтед» до Истли, а там взял такси до Лаймингтона. Было утро пятницы, 29 октября. Погода заметно улучшилась. На нем был его третий новый костюм за неделю, который Люсинда купил в магазине мужской одежды в Сент-Питер-Порте. В зубах торчала сигара. Но даже ясное небо и рев «остина-хили» не могли поднять ему настроение. События последней недели вывели его из равновесия, а знание о собственном предательстве угнетало, пожалуй, даже больше, чем смерть Рэйвенспура и Балвера. Теперь он мог думать только о том, что оставалось сделать.

Он поставил машину в гараж и пошел по Кенсингтон-Черч-роуд. Бросил окурок сигары в канаву, к прочему мусору, скопившемуся там, и на последнем повороте сунул руки в карманы нового плаща. Было семнадцать минут первого.

— Уайлд!

Он обернулся. Кэннинг сидел за рулем «мини», это выглядело смешно: большой человек в маленькой машине. Лицо его было фасным, взгляд враждебным.

— Залезайте, — сказал Кэннинг.

Уайлд открыл дверцу и сел рядом с ним.

— Это не очень соответствует правилам.

— Сомневаюсь, будет ли хоть что-то теперь по правилам, — сказал Кэннинг. — Куда хотите ехать?

— У меня нет желания вообще куда-либо ехать, — ответил Уайлд. — Как в Глазго?

Кэннинг зажег сигарету.

— Я только что из Уайтхолла. У меня было совещание с капитаном Мокка. Вы о нем слышали?

— Нет.

— Значит, предстоит много услышать. Это тот, кто давал указания Питеру Рэйвенспуру. Он сообщил мне, что организация сокращается до предела. Вы и я. Очевидно, у вашего друга Люсинды неплохие связи, если вас и девушку не посадили за убийство. Будучи американцем, он не побоялся дойти до самой верхушки, сколько бы нарушений секретности это ни повлекло. Я так понимаю, вчера посол, министр внутренних дел, военный министр и бейлиф Гернси перезванивались всю ночь. Заставил он их попрыгать! Чего я не могу понять, так это как Люсинда вообще сюда замешан.

— Хобби у него такое всюду быть замешанным, — сказал Уайлд. — Он схватил меня, когда я добрался до Сталица, а потом наговорил кучу всего и опять потерял. Тем не менее, думаю, он не очень расстроился, когда обо мне всю среду не было никаких новостей. Он вычислил, что я поеду на Гернси, и всюду расставил своих людей. Когда вчера в девять утра ему из Джерси позвонил Беннет, он тут же попытался туда приехать, но аэропорт на Гернси, естественно, был закрыт из-за тумана. Ему пришлось нанять катер, и в Сент-Питер-Порт он добрался только к вчерашнему вечеру. Он узнал об убийстве Рэйвенспура, понял, что его любимый сотрудник попал в беду, и начал дергать за веревочки. К несчастью, тогда уже стемнело, и яхта исчезла. Все знали только, что она не могла уйти очень далеко от острова. У Люсинды уже был наготове вертолет.

— А вы между тем налетели на рифы.

— Мне повезло.

— Я в этом не сомневаюсь, приятель. Вам обычно везет. А где сейчас ваши американские… коллеги?

— Костич в больнице, под наблюдением. Ей здорово досталось. Люсинда заканчивает дела.

— Как приятно знать, кто наши друзья. Вы не могли бы мне сообщить, зачем нужно было втягивать в эту историю мою жену?

— А. Ну да. Она хотела поехать со мной. Она действительно очень беспокоилась о вас, Тони.

— Значит, вы плыли в одной каюте на почтовом пароходе.

— Она вела себя великолепно. И вспомните, тогда я считал вас отъявленным мерзавцем. Думаю, сейчас она бы с удовольствием меня отравила!

— К сожалению, вы ошибаетесь, — проворчал Кэннинг.

— О боже! Я думаю, вам следует свозить ее куда-нибудь во время отпуска. Юг Франции, греческие острова, может, даже еще дальше. Барбадос. Я мог бы порекомендовать хороший отель. Это прекрасное место для второго медового месяца. Думаю, вам самое время завести настоящую семью.

— Гм.

Кэннинг вынул из нагрудного кармана конверт и разорвал его на мелкие кусочки.

— Боюсь, что об отпуске сейчас и речи быть не может. Поскольку Балвер и Рэйвенспур погибли, ответственность за восстановление организации ложится на меня. Из-за вашей постоянной безответственности это будет самая сложная операция из всех. Я столкнулся с необходимостью задействовать мою жену, хотя бы номинально, и работать в более тесном контакте с… ох, с сектором Люсинды.

— По правде говоря, — сказал Уайлд, — теперь я чувствую себя спокойнее.

— Я в этом не сомневаюсь, — съязвил Кэннинг. — Но, кроме них, о вас знает и другая сторона. Боюсь, что вам придется исчезнуть. Я хочу, чтобы вы уложили чемодан со всем необходимым и уехали из Лондона. Вы должны будете оставить свою машину, но можете воспользоваться моей. Поедете в какой-нибудь богом забытый уголок Британских островов и останетесь там. Каждое утро читайте «Таймс». Когда я разгребу все проблемы, которые вы оставили, в разделе «Требуются» размещу объявление о наборе персонала. Сколько вам нужно, чтобы уложить вещи?

— Пятнадцать минут, — сказал Уайлд. — Но если я все еще числюсь в платежной ведомости, то хотел бы попросить вас об одной услуге. Найдите, пожалуйста, некую миссис Роду Гудерич — ее адрес сообщит дворецкий сэра Реджинальда Керли — и пошлите ей чек на сто фунтов, анонимно, разумеется. Она потеряла место, работая на нас.

— Послушайте, приятель, я правда не считаю, что…

— Заплатите ей из моих денег, — сказал Уайлд. Он стал медленно подниматься по ступенькам. Затем отпер входную дверь, и, отойдя на шаг от нее, распахнул ее ногой. Перед тем как войти, подождал пять минут. Он стоял в холле, слушая, как из проигрывателя несутся звуки «Испанской рапсодии» Равеля. Он почувствовал запах талька. Распахнув дверь спальни, он прижался к стене и осторожно заглянул в комнату. Ключ Джоселин лежал на столике, ее туфли стояли около кровати, на которой лежала ее одежда. Интересно, она взяла отгул или бросила работу?

Уайлд вернулся в гостиную и, склонившись над проигрывателем, вытащил из нагрудного кармана платок, обернул его вокруг пальцев и поднял головку проигрывателя. Когда он дотронулся до нее, тонкий стальной край рассек плотную ткань. Уайлд вернул головку на место. Затем развернул платок и осмотрел руку. На коже остался след, но она не была поцарапана. Он вернулся в спальню, взял со столика булавку и царапнул по отметине. Из пальца потекла кровь.