Игорь Атаманенко - Шпион судьбу не выбирает

Вслушиваясь в речь дель Веккьи, в его уверенные интонации и отточенные фразы, Мальвина поймала себя на мысли, что имеет дело с человеком, чьи железные руки скрыты бархатными перчатками.

«Он только внешне — плюшевый медвежонок. Челюсти у него стальные. Но вместе с тем мужик он очень приятный и… сверхсексуальный!» — подытожила она.

Настала очередь Винсента задавать вопросы. Их было так много, что Мальвина, едва успев ответить на один, мысленно уже готовилась к следующему. Прежде всего, итальянец поинтересовался, как Мальвина оказалась в Париже. При этом невзначай заметил, что хотя она блестяще говорит по-французски, в ее речи проскальзывает славянский акцент.

— Ты — русская? — глядя спутнице в зрачки, спросил итальянец.

— Мой отец — выходец из Ирана…

Мальвина, не моргнув глазом, попыталась уклониться от уточнений. Черт возьми, не затем же она овладевала в МГУ французским языком, оформила притворный брак с Жаном, чтобы первому парижскому знакомому признаться, как и почему она сбежала из ненавистного ей «совка»!

— А мама? — не унимался Винсент.

— Мама — полячка! — твердо сказала Мальвина.

— Значит, я не ошибся — у тебя есть славянские корни! А чем ты занимаешься в Париже?

— Подыскиваю работу… Может быть, ты мне что-то предложишь? — Мальвина одарила итальянца своей невинно-порочной улыбкой.

— Сразу могу сказать, что фотомоделью устроить тебя не смогу, хотя данные у тебя для этого есть… Я делаю бизнес на другом поприще… Кстати, какого рода работа тебя интересует?

— Я с удовольствием стала бы преподавать в каком-нибудь частном лицее…

— Преподавать что?

— Языки… Русский, французский, английский…

Мальвина не заметила своей оплошности.

— Стоп-стоп, девочка! Минутой раньше ты убеждала меня, что твой отец — иранец, а мать — полячка. А откуда русский язык?!

Винсент торжествующе смотрел на собеседницу.

Мальвина грустным взглядом обвела зал. Уходить, ох как не хотелось. Придется выкладывать все начистоту.

«Впрочем, я ничего не теряю, рассказав ему свою историю, — подумала она, — может быть, этот стареющий повеса — тот самый золотой ключик, с помощью которого мне откроются какие-то парижские двери?»

— Дорогой Винсент! — с пафосом произнесла Мальвина. — Доставленное тобой удовольствие при посещении того мерзкого Клуба, конечно, еще не повод для знакомства, но сейчас мне… В общем, я хочу быть искренней до конца и закрепить знакомство с тобой… Только давай сначала выпьем, а потом я расскажу тебе все-все!

— Ну что ж, если тебе нужен допинг, выпьем… Хотя должен тебя предупредить, если ты собираешься рассказывать мне душещипательную историю с трагическим концом, то я — трезвомыслящий человек, твердо стоящий на земле и верящий только в свои силы. А благотворительность не входит в круг моих обязанностей… Итак, я слушаю!

Рассказывая о себе, Мальвина заметила, что собеседника мало интересует ее история и подробности бытия в совке. По специфическим вопросам, на которые ей волей-неволей пришлось отвечать, Мальвина поняла, что итальянец пытается вникнуть в особенности ее психологии.

— И на что ты сейчас существуешь? — спросил Винсент, когда Мальвина закончила свое повествование.

— На заранее сэкономленные средства! — с вызовом ответила девушка, уже полностью взяв себя в руки.

— Да-да, конечно! — обрадовался услышанной фразе итальянец. — Где-то я уже это слышал… А, вспомнил! Недавно господин Брежнев, ваш генеральный секретарь, обогатил международный политический лексикон, заявив: «Экономика должна быть экономной». На Западе это восприняли так: шоколад должен быть шоколадным, а творог — творожным! И все-таки, Мальвина, как долго ты сможешь прожить в Париже «на заранее сэкономленные средства»?

— Не знаю! — едва не крикнула Мальвина.

— Хорошо! — с расстановкой произнес итальянец, откладывая в сторону салфетку. — Вот моя визитная карточка. Если ничего подходящего для себя не найдешь — позвони!

Поднимаясь из-за стола, добавил:

— Ужин мною оплачен, можешь посидеть здесь в свое удовольствие… Претензий к тебе со стороны администрации не будет, хотя она и не приветствует присутствия в зале одиноких красивых женщин. Традиция, знаешь ли… Боюсь, что мне пора идти… Извини — дела!

Оставшись в одиночестве, Мальвина попыталась проанализировать события последних шести часов. Из этого мало что получалось, потому что ей постоянно мешал стоявший перед глазами образ Винсента.

«Ага, — решила Мальвина, — вот с него и надо начать!» Интуитивно она ощущала, что их первая встреча в ресторане «У Леона» была неслучайной.

«Хорошо, но зачем ему нужно было тащить меня в этот Клуб эротоманов? Ну и посидели бы в ресторане до ночи, а там, смотришь, и предались любви! Так нет же, итальянцу надо было обязательно затащить меня в вертеп… Зачем? Может быть, он таким образом хотел меня проверить? Проверить что? Насколько я развращена? Может быть, он — сутенер? Нет-нет, на сутенера он не похож. Сутенера интересовала бы, прежде всего, моя история, а дель Веккьи был к ней показательно равнодушен, и интересовали его не мои перипетии, а мой образ мышления, способность логически мыслить, наконец, мое мировоззрение… Он будто прощупывал меня… А глаза?! Да это же не глаза — рентген! Кто же он на самом деле, этот загадочный боец эротического фронта по имени Винсент дель Веккьи? Безусловно, он — умный, изворотливый и очень самоуверенный человек, хотя и не лишенный сентиментальности. Влиять на него — дело безнадежное. Есть большая вероятность, что он не считается с чужим мнением. В своих суждениях логичен и категоричен. Умеет достигать поставленной цели, очень рационален, но не чурается излишеств и приветствует получение удовольствий. Большой артист по жизни. На человека, в котором заинтересован, умеет произвести нужное впечатление. И хотя, судя по всему, он — человек страстный, однако при необходимости способен сдерживать свои эмоции и даже осторожничать. Похоже, он привык командовать, но отнюдь не подчиняться!»

Мальвина достала из сумочки врученную итальянцем визитную карточку. Повертела в руках. Поднесла к носу.

«Что ж, туалетная вода вполне приличная и соответствует его внешнему облику коммерсанта… Но! Что-то подсказывает мне, что он такой же коммерсант, как я нобелевский лауреат! А что если схитрить и не позвонить ему? Найдет он меня сам? Если найдет — все точки над «i» сразу будут расставлены и станет ясно, почему он мною так заинтересовался… Вот тогда и поговорим начистоту, глаза в глаза… Но вопросы буду задавать Я , господин дель Веккьи, или как там вас в действительности зовут?!»