Игорь Атаманенко - Шпион судьбу не выбирает

Через секунду Мальвина билась в непритворной истерике. Тут же бесшумно приоткрылась дверь и вошел врач в белом халате. Молча поднес к носу Мальвины флакон нашатырного спирта. Когда это не помогло, он так же безмолвно оголил ей руку и сделал укол. Через пару минут она затихла и попросила воды. Допрашивавший ее следователь подал стакан и попросил пересесть в кресло у стены.

— Там вам будет удобнее, мадемуазель! — и в очередной раз, извинившись, вышел из кабинета.

Мальвина, сжимая обеими руками мокрый от слез платок, уставилась на трещину в паркете. Вдруг она почувствовала присутствие в кабинете еще одного человека. О, боги! Это был… дель Веккьи! Он стоял в проеме двери и выжидающе смотрел на нее.

Девушка, подчиняясь какому-то неосознанному порыву, вскочила и бросилась ему на грудь, но тут же отпрянула и занесла руку для пощечины…

— Ну-ну, глупышка, вот этого-то как раз делать не следует! Ты уже и без того по уши в дерьме. Хочешь, чтобы тебе инкриминировали еще и нападение на стража порядка, и воспрепятствование отправлению правосудия? Мне понятны твои переживания… Поверь, скоро они будут позади, если…

Винсент замолк и пронзительным взглядом психиатра посмотрел на собеседницу.

— Ты, ты… Ты — негодяй, Винсент! Или как там тебя зовут?! Ты — лгун. Ты — насильник! Ты воспользовался моей неискушенностью, чтобы вовлечь меня в какие-то свои грязные игры! Я знаю, что все это подстроил ты, ты, ты!! Но за что?! Что плохого я тебе сделала?! Ну почему ты такой злой?!

Мальвина потеряла контроль над собой и ситуацией. Сказывалось напряжение последних дней и особенно часов. Разумеется, одного укола транквилизатора было недостаточно, чтобы заглушить все ее переживания и вернуть ей природный оптимизм. Дель Веккьи это прекрасно понимал, поэтому по-хозяйски уселся на место следователя, всем своим видом демонстрируя полную бесстрастность и непоколебимую готовность выслушать любые обвинения в свой адрес. Наконец, уловив в словах девушки откровенные стенания, он подошел к шкафу, вынул бутылку коньяка, наполнил доверху фужер и подал его Мальвине. Она тут же осушила его и попросила сигарету.

— Послушай, красавица! Заметь, я произношу это слово не в порядке дежурного комплимента, я просто констатирую факт… Ты действительно красива! Так вот. Все то, что ты успела мне наговорить, — ошибочно… Да-да, ошибочно! Потому, что ты видишь возникшие вокруг тебя проблемы через призму своей неустроенной жизни… Не спорю, жизнь дается тебе нелегко, и честь тебе и хвала, что у тебя хватает сил, чтобы с нею справляться. Более того, ею управлять! Но об этом позже…

Ты вляпалась в историю, сценаристом и режиссером которой был не дель Веккьи, твой искренний поклонник… Отнюдь! Мы знаем тех, кто подложил тебе одеколон и духи… Подложил, чтобы при выходе из «Лафайет» выкупить их у тебя… Да-да, ты не ослышалась — выкупить, шантажируя тебя! Если бы не сработала сигнализация и ты спокойно миновала контроль, они, настоящие воры, встретили бы тебя у выхода и предложили бы сделку: ты возвращаешь им флаконы, а они платят тебе треть их реальной стоимости… за риск. За риск, которому они тебя подвергли! Затем приобретенные у тебя духи появились бы в каком-нибудь маленьком бутике, но, конечно, уже по реальной цене или, наоборот, заниженной… Ну, а не согласись ты на сделку, они бы попросту силой отобрали у тебя товар… В худшем случае подняли бы шум, показали тебя охране магазина, которой бы ничего не стоило доказать, что ты — воровка, ведь на упаковке отпечатки твоих пальцев… Ясна схема? Жулья в Париже хватает, уж мне ли об этом не знать! Как видишь, дель Веккьи здесь ни при чем… Более того, он готов выступить в роли твоего ангела-спасителя!

— Так ты — полицейский?! Ну, а как же твои магазины в Париже, дом в Милане? Значит, ты мне врал! И не говори, что это не так! Я знаю, знаю, что ты следил за мной! Однажды, когда меня в очередной раз ограбили, мне показалось, что рядом был ты! Ты, ты, ты! Теперь я в этом уверена… Но почему?! Зачем ты делал все это?!

— Что ж, девочка, придется тебя просветить… Я — не полицейский, я — контрразведчик. Не скрою, с тех пор как мы с тобой посетили ту омерзительную эротическую дискотеку, я имею на тебя виды… Может быть, мое откровение тебе поможет понять, почему я сейчас пытаюсь вмешаться и предотвратить судебную ошибку… А она неминуемо произойдет, поверь моему опыту! Группа жуликов, которые сначала подложили тебе духи в сумку и использовали тебя в качестве вьючного мула, а затем поджидали у выхода из «Лафайет», они ведь не задержаны… И вряд ли будут… Но зато задержана ты! Чувствуешь разницу?.. А бездушной судебной машине, этой душедробилке под названием французское правосудие нет никакой разницы, кого стереть в порошок! Ты попалась — сотрут тебя. Попадись те, кто тебя подставил, твоя участь досталась бы им… А в выигрыше останется только наше хваленое правосудие, оно занесло бы себе в актив еще одну поимку и наказание злоумышленника… Я достаточно прояснил ситуацию, и что ждет тебя?

— А почему ты намерен вызволить меня из беды? Я зачем-то нужна тебе? — к Мальвине вернулось самообладание.

— Вот это, милая моя, уже разговор по существу! Признаться, я рад. Рад за тебя, что ты не обманула моих надежд. Впрочем, и за себя тоже, потому что не ошибся в тебе! Ну что? Будем говорить, как взрослые люди, которые, кстати, имеют взаимную симпатию и заинтересованность друг в друге, или оставим все как есть? Предпочтешь последнее — пеняй на себя, потому что ни один адвокат не сумеет вытащить тебя из дерьма, в которое ты вляпалась, Мальвина!

От внимания девушки не ускользнуло, что итальянец впервые за время их знакомства назвал ее по имени. Да и кто другой здесь, в Париже, когда-либо называл ее по имени?! Она вдруг испытала к итальянцу необъяснимую нежность. Она вновь вскочила со стула и прильнула к его груди.

— Винсент! Неужели ты не понял, что я влюбилась в тебя еще там, в Клубе?! Ты слепой, что ли?! Что бы ты ни предложил мне, я на все соглашусь, зная, что об этом просишь ТЫ! Говори, предлагай, приказывай — я в твоем распоряжении…

Дель Веккьи, внешне сохраняя абсолютное спокойствие, ласково, но твердо отстранил от себя прильнувшую к нему всем корпусом девушку и усадил на стул.

— Красивая умная женщина — это в наше время профессия, — начал он издалека. — Да-да, это в полной мере относится к тебе. Ты умна, сексапильна, решительна, предприимчива, тебя не пугают трудности, связанные с обустройством на новом месте. Я не ошибаюсь, оценивая твои жизненные приоритеты, — выгода для тебя важнее морали. Ведь для того, чтобы покончить раз и навсегда со своей прежней жизнью, чтобы сжечь мосты, ты пустилась даже на заключение притворного брака с гомосексуалистом… Ты готова резко изменить сложившийся уклад, однако приходишь к этому не спонтанно, а после основательного взвешивания и оценки всех «за» и «против». Это свидетельствует о твоем аналитическом уме, а это уже большое достоинство для любого, работающего в контрразведке или на нее. У тебя есть еще одно качество, которое чрезвычайно важно в нашей деятельности — непреходящая тяга к новым знакомствам. Не только с мужчинами! Твоя любовь к ним мне уже известна…