Джек Хиггинс - Дождь над Гамбургом

Шавасс захлопнул дверь и привалился к ней спиной. Вроде бы все было нормально и все же он чувствовал определенное беспокойство. Что-то не то было в этом американце, что-то не вяжущееся с его образом. Он был похож на дешевого актеришку из бурлеска — клоуна, входящего в самый неподходящий момент в раздевалку, где шоугерл натягивают исподнее и под визг, смех и улюлюканье девиц выкатывающегося обратно.

Чемодан Пола лежал на верхней полке, и он снял его. Открыл. Все было в порядке: вещи были все так же аккуратно упакованы, кроме одной детали. Носовые платки Пол всегда убирал на самое дно. Теперь они лежали наверху. Но такая ошибка может произойти с каждым, даже с профессионалом — особенно если он торопится. Возможно, сержант был здесь ни при чем.

Шавасс закрыл чемодан, закинул его обратно на верхнюю полку и проверил время. Через пятнадцать минут Оснабрюк. К сожалению, с американцем ничего нельзя поделать до прихода Мюллера.

Послышался осторожный стук в дверь, и в купе вошел проводник, аккуратно держа на одной руке поднос.

— Кофе, майн герр?

Шавасс вежливо кивнул.

Проводник быстро наполнил чашку из кофейника и подал Полу, Шавасс сам положил сахар по вкусу и поинтересовался:

— Идем по расписанию?

— Опаздываем минут на пять. Желаете еще что-нибудь?

Шавасс отказался, тогда проводник пожелал ему спокойной ночи и вышел, закрыв за собой дверь.

Кофе оказался не таким горячим, как он к тому привык, и Шавасс опорожнил чашку одним глотком. В купе было тепло, даже чересчур, и в горле у него странно пересохло. Капли пота катились по лбу прямо в глаза. Шавасс попытался приподняться с дивана, но его ноги, словно, прикипели к полу. Что-то было не в порядке, совсем не в порядке. Лампочка вдруг взорвалась тысячами сияющих метеоритов, превратив купе в светящееся небытие, а затем Пол свалился на диван, и темнота сомкнулась над ним.

Через какие-то время свет стал вновь разгораться, выпрастывая руки-лучи из вязкой каши небытия, и вот уже перед глазами Пола ритмично качалась все та же самая лампочка. Он несколько раз моргнул и качание остановилось.

Он лежал в своем купе, но когда попытался вспомнить, что же произошло, голова затрещала так, будто мозг кололи иглами. Что я здесь делаю, подумал Шавасс? Какого черта мне здесь нужно? Он дотянулся рукой до края дивана, и подтянувшись, с трудом сел. В дальнем углу купе, возле умывальника, дремал какой-то мужчина.

Шавасс сомкнул веки и глубоко задышал. Потом снова посмотрел в угол купе и с изумлением увидел, что мужчина никуда не исчез. И самое странное, что глаза его были открыты и не двигались, уставясь в бесконечность. В том месте, где пиджак, распахнувшись, обнажил рубашку, можно было заметить темную, с обгорелыми краями дырку. Она находилась на левой стороне груди, точнехонько в том месте, где расположенно сердце. Стреляли с близкого расстояния.

Шавасс поднялся и встал над трупом, пристально разглядывая его. Мозг работал еще плохо, с перебоями, а затем из глубин живота внезапно начало подниматься что-то тошное и теплое, он склонился над раковиной, и его вырвало. Пол налил стакан воды, медленно, мелкими глотками выпил и только тогда почувствовал себя лучше.

На правой щеке у Пола была свежая царапина, из которой сочилась кровь. Пол внимательно рассмотрел ее в зеркало и взглянул на часы. Двенадцать пятнадцать. Значит, поезд только что отошел от станции Оснабрюк и бежал сквозь ночь в Бремен.

Еще не начав осматривать тело, Шавасс уже знал, что́ обнаружит. Человек был маленького роста, щуплый, с редкими каштановыми волосами. Его щеки были восковыми на вид и холодными наощупь. Пальцы правой руки были скрючены словно когти, рука тянулась к пачке банкнот, рассыпавшейся под умывальником.

Шавасс отыскал то, что хотел, во внутреннем кармане: билет завсегдатая ночного гамбургского клуба на Риппербане на имя Ганса Мюллера и выгоревший фотоснимок этого мужчины в летней форме «люфтваффе». На снимке Мюллер обнимал одной рукой какую-то девушку. А еще несколько писем от какой-то Лилли, адресованные в гамбургский отель на Глюкштрассе.

Шавасс медленно поднялся на ноги: голова лихорадочно работала. Невдалеке от тела он внезапно заметил пистолет-маузер. Наклонившись над ним, Пол услышал яростное буханье тяжелых ботинок в дверь, которая не выдержав натиска, мгновенно распахнулась.

В проеме появился инспектор Штайнер, из-за плеча которого выглядывал перепуганный проводник.

— Герр Шавасс? — спросил Штайнер ласково. — Прошу прощения за беспокойство, но проводник сказал мне, что слышал выстрел из вашего купе. Вы можете это как-нибудь объяснить?

В тот же момент он увидел валяющийся на полу маузер и поднял его. Проводник задохнулся от ужаса, Штайнер же втолкнул Пола в купе и прошел за ним следом.

Шавасс сел на диван, пока полицейский бегло осматривал тело. Через несколько секунд он позвал проводника.

— Как вас зовут? — спросил он.

— Шмидт, герр Штайнер, — ответил тот. — Отто Шмидт. — Его лицо пожелтело и было похоже, что его в любую секунду может вырвать.

— Возьмите себя в руки, вы же мужчина, — отрывисто бросил Штайнер. — Вы когда-нибудь видели этого человека? — Он указал проводнику на покойника.

— Он сел в мой вагон в Оснабрюке, герр Штайнер, — затравленно сказал проводник.

— И что дальше?

— Я видел, как он зашел в это купе.

Штайнер ободряюще посмотрел на проводника.

— Ясно. Попросите сюда доктора Крюгера.

Шмидт вышел в коридор, а Штайнер выжидательно протянул перед собой руку. Шавасс только тогда осознал, что держит вещи, вытащенные из кармана Мюллера и отдал их. Штайнер бегло просмотрел письма и хмыкнул.

— Этот человек, Ганс Мюллер, кто он такой? И почему вы его убили?

Шавасс пожал плечами.

— Мне-то откуда знать.

Штайнер наклонился и вытащил из-под умывальника пачку банкнот. Взвесил ее на ладони.

— Думаю, не будем забираться в дебри, дорогой друг. Хотя, может быть, вы скажете, что это ваши деньги?

Шавасс помотал головой.

— Не скажу, потому что не мои.

Штайнер снова удовлетворенно хмыкнул.

— Отлично, вот мы уже и пришли кое к чему. Значит так: была ссора, вполне возможно, что из-за этих денег. Он вас ударил. Вот отметина на щеке. Порез оставлен острым краем перстня Мюллера, надетого на средний палец левой руки.

— Из-за денег я его пристрелил? — спросил иронически-угодливо Шавасс.

— Вы должны признать, что все выглядит именно таким образом.

В этот момент в купе вошел Крюгер. Он вопросительно поглядел на Штайнера и тот кивнул в сторону трупа. Крюгер нахмурился и встал на одно колено. После недолгого осмотра он вновь поднялся.

— Выстрел прямо в сердце. Смерть, судя по всему, была мгновенной.