Ноэл Бен - Кремлевское письмо

— Но я п-правда не думал об этом.

— Думали, думали, как каждый россиянин, европеец, американец, азиат, как сами Брежнев и Косыгин. Мы никого не вводим в заблуждение. Не надо быть диалектиком, чтобы понять: править может только один человек, при любом строе, будь то коммунизм, капитализм или монархия. История доказывает это однозначно. Сейчас мы стараемся угадать, кто это будет. Прямо общенародное увлечение. Я думаю — Суслов, а вы, Гродин?

— Думаю — Косыгин.

Бреснович, казалось, удивился. Он обратился к Поткину:

— А вы, товарищ Поткин, как считаете?

— Н-никак. Поверьте, я не думал об этом. У меня нет мнения на этот счет.

— Бросьте! Вы же русский! Речь идет о вашей стране, о вашем будущем. — Голос Бресновича звучал сурово. — Вы же член партии.

— Я р-работал. Думать было некогда.

— Именно то, чем вы занимались, может серьезно повлиять на обстановку в Кремле.

— Н-не понимаю.

— Как по-вашему, что затевает Коснов? Что стоит за «Серией Пять»?

— М-мне бы не хотелось говорить об этом.

— Придется, дорогой мой, потому вы и здесь. Спрашиваю еще раз: что, по-вашему, стоит за «Серией Пять»? Почему полковник Коснов занялся этим?

Это было уже ближе к компетенции Поткина. Он успокоился.

— Думаю, это может быть очень ценная информация.

— Каким образом?

— Полная информация об агентах противника и их действиях облегчит работу контрразведки.

— Так, по-вашему, полковник Коснов старается облегчить работу контрразведки?

— Полагаю, да.

— Полагаете?

— Я не знаю всех тонкостей. Делаю только то, что поручают.

Бреснович снисходительно улыбнулся.

— Товарищ Поткин, ваш отдел потратил за последние два месяца тринадцать миллионов рублей. Не важно, откуда мне известно об этом. Главное — известно, и не от моего зятя. Мне все равно, верите вы или нет. Вам не кажется, что тринадцать миллионов — несколько многовато для облегчения работы контрразведки?

Поткин молчал.

Бреснович откинулся на спинку кресла.

— Что вы знаете о письме?

— К-каком письме?

Бреснович и Гродин переглянулись.

— Что, по-вашему, ищет Коснов?

— 3-замену Полякову.

— А почему это так важно? — Бреснович наклонился к Поткину. — Почему это должно обойтись только вашему отделу в тринадцать миллионов рублей?

— Н-не знаю.

— Создается впечатление, что это дело для Коснова важнее всех других.

Поткин задумался.

— Кажется, да.

— Вам известно, чем Поляков занимался в Москве?

— Нет.

— Он привез письмо от англичан. У нас есть все основания полагать, что оно предназначалось какому-то высокопоставленному лицу, возможно из ЦК.

— Что за письмо?

— Мы полагаем, соглашение.

— Не понимаю.

— По крайней мере четыре группировки боролись за то, чтобы снять Хрущева с должности и занять его место. Каждая из них старалась заручиться поддержкой Кремля и ЦК. Союзников соблазняли чем могли, шли на любой риск, иногда по-глупому. Все, что делалось, можно толковать по-разному, кое-что даже как предательство.

Бреснович встал, пересек комнату, взял со стола графин и вернулся на место.

— Одна из групп, очевидно, искала поддержку у прозападной части правительства. По-видимому, они о чем-то договорились с Западом, причем письменно.

— Письмо? — не удержался Поткин.

— Так точно! — Бреснович налил себе водки. — Письмо доказывало существование договора. Материальное свидетельство обеспечило бы поддержку. Мы точно не знаем, что было в письме, но это была гарантия.

Поткин задумчиво покачал головой.

— Впервые слышу, — заверил он Бресновича, обдумывая услышанное. — Значит, полковник Коснов охотится за тем, у кого письмо?

— Очевидно, так? — Бреснович с удовольствием потягивал водку. — Но, товарищ Поткин, письмо не дошло до адресата.

— Ч-что?

— Полякова задержали прежде, чем он успел доставить письмо, Коснов задержал.

— А где же письмо?

— А вы как думаете?

— У полковника Коснова? — предположил Поткин.

— Вот именно. Мы уверены, письмо у него, но он не знает, кому оно предназначено. Поэтому и затеяли операцию «Серия Пять». Коснов надеется, что новый агент выведет его на виновника или виновников.

Гродин протянул Поткину рюмку водки.

— Товарищ Поткин, — жестко начал Бреснович, — я должен опередить Коснова. И вы мне поможете.

— Н-но я работаю на полковника Коснова.

— Дорогой мой, официально, конечно, вы правы. Но это дело политическое. Неужели вы серьезно верите, что «Серия Пять» просто текущая операция? Письмо у Коснова, но оно — простая бумажка, пока не найдет получателя. Какой из четырех групп оно предназначено? Если он выяснит, эти люди будут у него в руках. Вот цель Коснова… и моей группы тоже. В борьбе против Хрущева нам удалось остаться в стороне. Если мы сейчас сумеем получить дополнительные голоса, мы станем самой мощной силой в стране.

— В-вы ставите меня в очень трудное положение! — На лбу у Поткина выступили капельки пота.

— Я помог вам в венгерских событиях, тогда ваше положение было куда тяжелее. Сейчас я прошу вас не об ответной услуге.

— Я готов.

— Вот и отлично. Мы должны узнавать обо всем, что происходит в отделе Коснова раньше него.

— Так и будет.

— Есть еще одна версия, — заметил Гродин, стоявший за креслом Поткина. — Возможно, никакого агента вообще нет.

— Н-не понимаю.

— Товарищ Поткин, вам не приходило в голову, что письмо с самого начала предназначалось Коснову? Что Поляков — его человек?

Поткин забеспокоился.

— Интересная мысль, правда? — Бреснович сиял. — Что, если вся «Серия Пять» задумана, просто чтобы отвести внимание от полковника?

— Не верю, — вырвалось у Поткина.

— Я тоже, — доверительно произнес Бреснович. — И тем не менее, возможно, если задуманное не удастся, нам придется доказывать именно это. Письмо-то у Коснова.

Разбойник быстро шагал по улице Сан-Франциско. Он зашел в бар и сел за столик рядом с крошечной сценой. Лили Лейден уже допевал песенку «Плохая погода». Пять небольших прожекторов высвечивали завитые щипцами длинные светлые локоны, сильно накрашенные глаза с наклеенными ресницами, румяна и толстый слой броской помады. Ярко-красное шелковое вечернее платье облегало фигуру, оставляя открытыми плечи.

Разбойник передал записку в артистическую. Вскоре Лили Лейден подсел к нему.

— Тебя ждут в Нью-Йорке, — сказал Разбойник.

— Когда? — прозвучал резкий хрипловатый голос.

— Сейчас. Я подожду.

Лили вернулся в артистическую, снял парик, смыл грим, переоделся и десять минут спустя уже шагал по улице рядом с Разбойником.

Профессор антропологии Мартин Бьюли бодро вошел в кабинет.

— Господа, господа, — начал он, подходя к письменному столу, заваленному бумагами. — Рад видеть вас. Пожалуйста, извините за задержку. Я ждал вас только утром. Но я не против ночных гостей. Нет-нет. Чем скорее мы приступим, тем лучше. Время — золото.