Федор Раззаков - Шакалы из Лэнгли

Прочитав депешу, Нортон повертел ее в руках, после чего положил на стол и произнес:

– Судя по вашему нервному поведению, вы думаете о том же, о чем и я, – о нашем «кроте» в российском МИДе.

– Полагаете, что совещание собиралось по его душу?

– Если у изменников есть душа, тогда да.

– Мы не в церкви, а вы, Эдвард, не священник, поэтому оставьте свой сарказм для другого случая. Вы ведь понимаете, что мы не можем допустить ошибки: цена ее слишком велика.

– Ошибки быть не может – это провал. Сначала русские нашли наш «камень» у метро «Молодежная», теперь вот это совещание в Администрации Президента. И оба эти события отделяют друг от друга всего лишь несколько часов.

– Согласитесь, но это может быть и чистая случайность. То, как грубо действовали сегодня русские на «Молодежной», явно говорит о том, что они вряд ли что-либо знают о Фараоне. В противном случае работали бы тоньше. А у вас, Эдвард, как говорят в таких случаях русские, от страха глаза велики.

– Я бы предпочел другую русскую поговорку: лучше перебдеть, чем недобдеть. Поэтому меня и смущает сегодняшнее совещание в президентской администрации.

– Но с чего вы взяли, что оно явилось следствием провала нашего агента?

– Как тогда вы объясняете присутствие на совещании руководителя МИДа?

– Очень просто: контрразведчики действительно могут догадываться, что наш «крот» засел именно в этом ведомстве. Но не более того. А в МИДе не одна сотня сотрудников работает.

– Во-первых, все эти сотни контрразведчикам проверять не надо: они сосредоточатся на тех, кто имеет допуск к секретной информации конкретного характера. А это сужает список с нескольких сотен до нескольких десятков. Во-вторых, опять обращаю ваше внимание на статус приглашенных на совещание – это высший уровень. А Администрацию Президента наверняка будет представлять представитель такого же ранга, не ниже помощника президента. Спрашивается, зачем отрывать от текущих дел столь представительных и занятых деятелей, если речь идет всего лишь о подозрениях в отношении какого-то мидовца? Такие вопросы обычно решают заместители министров. Поэтому мой вывод таков: это совещание собрано по поводу конкретного человека с целью выработки общей стратегии относительно его дальнейшей судьбы. Вы, наверное, забыли, кем именно является наш «крот»? Он – зять заместителя министра. Это все тот же высший уровень. Видимо, как только выяснилась его личность, так сразу и появилась потребность в подобном совещании под эгидой президента, с тем чтобы учесть баланс интересов всех заинтересованных сторон. Так что я настаиваю на радикальном варианте наших дальнейших действий.

– Уверены в этом?

– Более чем. Я понимаю, что вам трудно принять столь важное решение без совета с Лэнгли, но времени у нас в обрез, а должностная инструкция позволяет нам сделать это самостоятельно в особо экстренных случаях, если будет кворум из двух голосов – резидента и его заместителя. Этот кворум сейчас в наличии.

– Наплевать на кворум! Если мы ошибаемся, то отвечать все равно придется лично мне. А вы, Эдвард, выберетесь сухим из воды, да еще получите прекрасную возможность занять это кресло.

– Я, конечно, не лишен карьерных амбиций, но в данную минуту думаю вовсе не о них, а об интересах дела. В результате вашей нерешительности, мы можем потерять ценнейшего агента. Вот тогда вам действительно не сносить головы. Говоря о его провале, я имел в виду его работу в МИДе. Но если мы сумеем спасти его от ареста, то он еще может принести нам много пользы. И ваша карьера в итоге тоже будет спасена. Неужели вы этого не понимаете?

Проработав в разведке более трех десятков лет, Макфи считал себя неглупым человеком и хорошим профессионалом. Но сейчас, в общении со своим молодым заместителем, он вдруг поймал себя на мысли, что жутко отстал от времени. Он уже боится мыслить широко, на перспективу, предпочитая двигаться в русле устоявшихся шаблонов. Но у него на этот счет было объяснение: его сознание сковывали страх потерять свое кресло и вероятность ухода в отставку не с почетом, а с позором. Короче, Макфи колебался.

За это время сигарета в его руке превратилась в труху и была отправлена в пепельницу. Вместо нее из пачки тут же была взята новая. Заметив это, Браун достал из кармана зажигалку, щелкнул ею и протянул руку в направлении шефа. Тот перегнулся через стол и наконец-то прикурил. После чего откинулся на спинку кресла и наконец принял решение:

– Хорошо, введем в действие план «Аларм». Немедленно свяжитесь с Фараоном и предупредите его об опасности. Пусть действует строго по инструкции. Надеюсь, у него хватит ума не наделать глупостей и выбраться из того капкана, о котором вы мне здесь только что поведали.

– Не волнуйтесь, босс, Фараон человек рациональный, на глупости не способный. Уверен, что уже спустя час-полтора он будет сидеть перед вами вот в этом самом кресле, – и Браун похлопал ладонью по подлокотнику.

Москва, Смоленская-Сенная площадь, 32/34.

МИД России

Последние три часа до окончания рабочего дня Лев Валерьянович Вишнев провел в тревожном ожидании, получив от своих хозяев из ЦРУ сразу два экстренных SMS-сообщения на мобильный телефон. В первом, полученном три часа назад, отменялось его появление у «шпионского камня» возле метро «Молодежная», во втором, пришедшем буквально час назад, ему предписывалось действовать по плану «Аларм», который вводился в действие только в крайних случаях, а конкретно – в ситуации возможного провала агента.

Получив второе сообщение, Вишнев поначалу не поверил своим глазам, но, когда трижды вчитался в набор цифр, пришедший к нему на мобильный, ясно осознал, что ошибки быть не может. И сразу в его мозгу всплыли все те подозрения, которые возникли у него после получения первого сообщения.

Отмена сегодняшней плановой передачи информации его не сильно напугала, поскольку такое пару раз уже случалось: его хозяева таким образом страховались от возможной слежки. Однако бдительность Вишнев все же проявил – начал более внимательно наблюдать за происходящим вокруг него. Поэтому, когда в коридоре напротив своего кабинета он увидел ремонтника, корпевшего над сломавшимся ксероксом, хотя всего полчаса назад Вишнев делал на нем распечатку документов, он подумал, что это, может быть, не случайно. Однако мысль эта в его голове надолго не задержалась, вытесненная текущими делами. Теперь же эти подозрения возникли в нем с новой силой. Ведь если он оказался на грани провала, значит, за ним однозначно должны были следить, причем даже здесь, в МИДе. И тот рабочий у ксерокса вполне мог быть именно таким соглядатаем.