Федор Раззаков - Шакалы из Лэнгли

Показав наемникам свое мастерство, Янг разрешил инструкторам продолжать занятия, а сам отправился в гостевой домик для высшего состава. Зайдя в него, он лег на узенький диван и, вытянувшись на нем в полный рост, поймал себя на мысли, что он вот уже вторые сутки не может полноценно отдохнуть – спит урывками, ест второпях. Все это время ему приходится курсировать между Аданом, где вблизи американской военно-воздушной базы Инджирлик располагался секретный командный центр, и военными лагерями, размещенными на турецко-сирийской границе, и координировать деятельность различных структур, начиная от военных и заканчивая спецслужбами. Работы было невпроворот. Поскольку именно ЦРУ отвечало за то, чтобы оружие, которое поставлялось Сирийской Свободной Армии из армейских запасов Саудовской Аравии, не смогло попасть в руки боевиков «Аль-Каиды», Янгу приходилось процеживать сквозь сито проверки десятки имен полевых командиров и их помощников. Все эти Мохаммеды, Ахмеды, Саиды и Мубараки перемешались в его голове настолько сильно, что ему стало казаться, будто он и сам стал мусульманином. Хотя в нем было намешано множество кровей – еврейская, немецкая, голландская и даже шотландская, но мусульманской не было ни капли. Между тем подобные мысли его уже однажды посещали. В середине 80-х он по линии ЦРУ работал в Афганистане с моджахедами и в течение нескольких месяцев жил в их среде, даже бороду отпустил и выучил не один десяток сур из Корана. Моджахеды прозвали его Муатабаром – надежным человеком. Сирийцы пока его никак не окрестили, обращаясь вполне официально – мистер Янг, но если дело и дальше так пойдет, то появление нового мусульманского имени не заставит себя долго ждать.

Последние сутки Янг провел практически на ногах, успев не только утрясти вопросы о поставках оружия, но и показать азы мастерства инструкторам рукопашного боя и даже поучаствовать в допросе с пристрастием, на который он сам и напросился. Его турецкие коллеги из военной разведки схватили пятерых заговорщиков из МИТа, внешней разведки Турции, которые в конце августа похитили из лагеря на границе с Сирией основателя Свободной сирийской армии полковника Хусейна Хармуша и продали его людям Асада за 100 тысяч долларов. Пару недель назад разведчиков-коммерсантов схватили и подвергли жестоким допросам. Янг напросился на эти экзекуции не ради праздного любопытства – ему требовалось узнать, кто именно из сирийской разведки участвовал в этой операции, каким образом они вышли на турок. Увы, но арестованные ничего ценного сообщить не могли, поскольку канал связи был односторонним: сирийцы сами их нашли, предложили деньги и никаких имен или явок не называли. Добыть же информацию о том, кто именно помог сирийцам выйти на турок, тоже не удалось: арестованные и этого не знали. Хотя пытали их заплечных дел мастера.

Одного из них Янг привел с собой – земляка-американца Роберта (или Бобби) Дьюка, с которым познакомился несколько лет назад в Ираке, в тюрьме Абу-Грейб, где ЦРУ проводили пытки над арестованными иракскими оппозиционерами. Дьюк приехал туда как сотрудник охранной фирмы ветеранов спецслужб «Bloodwater», которая сотрудничала с ЦРУ и оказывала активную помощь американской армии в поимке членов иракского сопротивления. Дьюк прославился тем, что лучше других палачей умел «развязывать языки» пленным, совершая над ними жестокие пытки. Однако в этот раз даже ему не удалось «разговорить» арестованных митовцев, они бы и рады были рассказать что-то стоящее, но, увы, никакой ценной информацией не располагали.

Лежа на диване, Янг на какое-то время забылся неглубоким сном. Но длился он недолго. Спустя несколько минут дверь в гостевой домик с шумом распахнулась и на пороге нарисовалась плотная фигура напарника Янга – сотрудника ЦРУ Терри Савеласа. Он бросил коллеге на грудь лист бумаги с отпечатанной на нем шифротелеграммой, а сам прошел к холодильнику и достал из него банку с пивом, с шумом откупорил ее и, усевшись на угол стола, стал делать судорожные глотки.

Янг присел на диване и уткнулся в текст шифровки. В ней сообщалось, что западногерманский корабль-шпион, напичканный электроникой и курсирующий в Средиземном море рядом с берегами Сирии, засек передвижение правительственных войск Асада, которые двинулись из Дамаска в Алеппо. Здесь же сообщалось, что два десантных корабля русских передислоцировались ближе к своей военной базе в Тартусе. На этих кораблях было 400 морских пехотинцев и два десятка единиц бронетехники.

Прочитав шифровку, Янг аккуратно свернул лист вчетверо и спрятал его в нагрудный карман рубашки. После чего встал и тоже достал их холодильника банку пива. Аккуратно открыл ее, сделал пару коротких глотков и только потом прокомментировал прочитанное:

– Конфликт разгорается.

– Тебя это радует? – удивился Савелас.

– Люблю воевать. Знаешь, как здесь, на Востоке, смотрят на предназначение мужчины? Он должен делать четыре вещи: охотиться на мясо, есть мясо, скакать на мясе и втыкать мясо в мясо. Нам досталось охотиться на мясо.

– По мне лучше было бы втыкать мясо в мясо.

– Не спорю – тоже приятное занятие. Но женщины даются мужчине в награду за его боевые заслуги.

Допив пиво, Янг бросил пустую банку в корзину для мусора и вернулся на диван. Откинувшись на его спинку, он с блаженством произнес:

– Русские втягиваются в войну, а это значит, что охота обещает быть чрезвычайно интересной.

– С чего ты решил, что они втягиваются? Два десантных корабля у берегов Сирии еще ни о чем не говорят.

– Поверь мне, двумя кораблями дело не ограничится. К ним на подмогу скоро придут еще несколько, на борту которых будет не одна сотня морских пехотинцев и не один десяток единиц бронетехники. Кроме этого, Москва увеличит число своих военных специалистов в Сирии, в том числе и по нашей линии – разведывательной.

– Ты знаешь больше, чем корабль-шпион, – усмехнулся Савелас.

Янг никак не отреагировал на эту реплику, хотя ему очень хотелось. Но он действительно знал больше, чем все корабли-шпионы, бороздящие сейчас воды рядом с Сирией, и все самолеты-беспилотники, летающие в небе над ней. Почти три месяца назад он провел в Каире успешную вербовку русского «крота», который теперь слал в Лэнгли столь конфиденциальную информацию из Москвы, что она одна стоила десятков, а то и сотен других разведывательных сообщений. Рассказывать об этом своему коллеге Янг не мог, поскольку знать о существовании ценного агента имел право лишь ограниченный круг людей – руководители ЦРУ и он, Саймон Янг, который, собственно, и завербовал этого «крота». Он же придумал ему и оперативный псевдоним – Фараон, хотя это и не принято – присваивать агентам имена, могущие дать хоть какую-то зацепку противнику в деле его агентурной расшифровки (а в этом псевдониме ясно слышалась привязка к месту вербовки). Но Янг был уверен, что русским никогда не удастся подобраться к его агенту ни с какой стороны, поэтому пошел на этот риск без зазрения совести.