Федор Раззаков - Шакалы из Лэнгли

– После серьезной операции, перенесенной еще в детстве, я просто не могу их иметь.

– Извините, если причинил вам боль своим вопросом.

– Не извиняйтесь, я давно свыклась со своей бездетностью. К тому же в этом сумасшедшем и жестоком мире, в котором мы живем, непонятно, кто кому должен сочувствовать: имеющие детей бездетным или наоборот.

– Согласен. У меня у самого есть взрослая дочь, и я каждый раз боюсь за нее, когда она долго мне не звонит. В такие минуты в голову почему-то приходят самые нехорошие мысли. Вы, наверное, слышали, что у нас в России дела с преступностью тоже обстоят не самым лучшим образом? Хотя во времена существования КГБ, которым у вас здесь пугают детей, ситуация в этом плане была гораздо спокойнее.

– Зато у вас в России нет каморры, которая здесь считается самой жестокой мафией. К вашему сведению, самый одиозный мафиози в мире родом отсюда – из Кампаньи близ Неаполя. Я имею в виду Аль Капоне. Здесь же родился и писатель Роберто Савиано, который несколько лет назад написал роман «Каморра» и теперь вынужден жить под постоянной охраной: каморра заочно приговорила его к смерти.

– Судя по всему, в этот список неугодных мафии людей суждено было угодить и нам с вами, – сделал невеселый вывод Корецкий.

– И во всем этом я вижу исключительно свою вину, – огорошила его своим выводом попутчица.

Заметив в глазах собеседника немой вопрос, женщина поспешила внести ясность в свои слова:

– Разного рода неприятности притягиваются ко мне как магнитом. Из-за них я сначала вынуждена была бежать из Рима, а теперь вот бегу отсюда. Так что зря вы со мной связались.

– В таких случаях мудрые люди обычно говорят: «От судьбы не уйдешь».

В разговоре вновь возникла короткая пауза. Прервала ее снова попутчица Корецкого:

– Вы знаете мое имя, но ваше я до сих пор не услышала.

– Называйте меня коротко – Лео, – ответил Корецкий, имевший при себе паспорт на имя Леонида Сергеевича Ветрова.

– Так что же именно интересует вас, Лео, в деле о пропавшей сенаторской дочке? – вновь вернула разговор в прежнее русло попутчица.

– Я предлагаю повременить с этим, поскольку разговор предстоит обстоятельный, а за рулем это делать не слишком удобно.

Сказав это, Корецкий поймал в зеркальце не удивленный, а, скорее, любопытный взгляд своей собеседницы. В этот миг он понял, что сумел окончательно расположить к себе эту красивую итальянку. Впрочем, после того, из какой передряги он ее вытащил, трудно было рассчитывать на иную реакцию с ее стороны.

– Возле заправки есть небольшое кафе, где мы могли бы спокойно побеседовать, – сообщила Стефания.

– Думаю, эту беседу нам придется отложить на более позднее время. Главное сейчас как можно дальше оторваться от возможного преследования.

– Полагаете, нас уже ищут?

– В подобного рода ситуациях я предпочитаю исходить из худшего.

Говоря так, Корецкий даже не подозревал о том, как близко он находится к истине. И что их предстоящий путь до столицы Италии будет представлять собой далеко не самое безопасное путешествие.

Москва, Лубянка. Федеральная Служба Безопасности.

Департамент контрразведывательных операций

«Центр.

Вчера в Каире внезапно скончался старший инспектор каирской полиции Хабиб Салам, который вел дело о «самоубийстве» охранника отеля «Найл Хилтон». Полицейский умер прямо за рулем своего автомобиля. Врачи, проводившие вскрытие, диагностировали, что смерть инспектора наступила от естественных причин – острой сердечной недостаточности. По-моему мнению, она имеет те же причины, что и смерть охранника: это преднамеренное убийство, осуществленное Саймоном Янгом и его людьми с целью сокрытия их тайной деятельности в Египте. То, что каирские врачи не смогли установить подлинную причину смерти инспектора, говорит о том, что ликвидаторы, скорее всего, использовали особый яд типа «невидимка», разработанный в лабораториях ЦРУ.

Собранное Вами досье на Саймона Янга получил.

Прочитав текст телеграммы, Кондратьев поднялся из-за стола и подошел к окну. Субботний день клонился к своему закату, но на улице было еще относительно светло. Несмотря на позднюю осень с ее прохладными ветрами, в столице было солнечно. Еще совсем недавно Кондратьев любил в такую пору бродить с женой по аллеям близлежащего к их дому парка, ведя неторопливую беседу на ностальгические темы. Со смертью жены подобные прогулки канули в прошлое. Вот почему, если Кондратьеву выдавался случай быть в субботу на своем рабочем месте, он с удовольствием этим пользовался: отныне только в работе он находил отдушину от грустных мыслей, которые волнами накатывали на него в стенах его квартиры.

«Значит, Янг закусил удила – без жалости избавляется от любого, кто пытается вторгнуться в его владения, – размышлял Кондратьев, глядя на залитую солнцем Лубянскую площадь. – Максимов, судя по всему, прав: этого каирского полицейского люди Янга, видимо, попросту отравили. При современных медицинских технологиях сделать это не составляет большого труда: различных ядов сегодня существуют десятки. Человеку достаточно вдохнуть их пары, как у него останавливается сердце. Впрочем, в случае с этим полицейским, видимо, был использован другой способ. Как пишет Максимов, он умер за рулем. Значит, яд могли нанести с помощью аэрозоля на ту же ручку автомобиля или непосредственно на руль. Таким образом яд проник в организм через кожу, что спустя какое-то время и спровоцировало остановку сердца. И, как говорится, концы в воду. Сегодня существуют такие яды, которые не оставляют практически никаких следов в организме отравленного. Кстати, надо бы поговорить с нашими специалистами на эту тему, пусть просветят, какие на сегодняшний день существуют наработки в области невидимых ядов».

В этом месте мысли Кондратьева были прерваны шумом за спиной. Генерал обернулся и увидел на пороге Глеба Сергеевича Жмыха, появление которого в этот час было не запланировано: их встреча была назначена на час позже. Значит, догадался Кондратьев, этот приход был вызван некими экстраординарными событиями. Так оно и было.

– Федор Иванович, Жолташ мертва, – огорошил своим сообщением генерала его внезапный гость.

На лице хозяина кабинета не дрогнул ни единый мускул. Жестом предложив гостю сесть на стул, он прошел к своему креслу и, опустившись в него, произнес:

– Отдышитесь, Глеб Сергеич, и расскажите все по порядку.

После короткой паузы, Жмых начал свой рассказ с самого начала:

– Сегодня ночью состоялся очередной радиосеанс из франкфуртского центра. Из трех возможных участников сеанса из числа наших подозреваемых только один человек в тот момент находился дома – Юлия Андреевна Жолташ. Росляков вчера после работы отправился к матери в Воронежскую область и до сих пор в Москву не вернулся, а Зорькин вместе с женой был на дне рождения у своего сослуживца и дома объявился в половине второго ночи. Таким образом, только Жолташ имела возможность участвовать в этом сеансе. Правда, как уверяет нас «наружка», свет в ее квартире погас за полчаса до его начала – без пятнадцати двенадцать ночи, однако судя по шуму в квартире, зафиксированному нашими специалистами, Жолташ на момент начала радиосеанса находилась в ванной комнате. Вышла она оттуда уже после его завершения – в пятнадцать минут первого и сразу легла спать.