Дэн Абнетт - Инквизиция: Омнибус

— Damnatio! — выругался Жак. — За какого дурака ты меня держишь?

— Ладно-ладно, я верю вам, господин. Мы будем защищены.

Факт того, что скиталец закрыт от вторжения демонов, пробудил у Жака любопытство и одновременно успокоил. Ибо в таком случае как демоны или зло могут связаться с гидрой?

— Отлично, — сказал Гугол, — я снимаю своё возражение, которое как варп-пилот был вынужден озвучить. — Он деланно вздохнул. — Как я предполагаю, пилот обязан остаться с кораблём, — Он глянул в сторону Момы Паршин: — Впрочем, у меня нет ни малейшего желания оставаться с ней. Я могу убить взглядом, но, это очевидно, только не слепую. Она ненадёжна, она хитра. Я бы не стал доверять ей даже за семью замками.

О да, Гугола как-то оставили благополучно в запертой комнате — где его и поймали врасплох.

— Ха! — воскликнул Гримм. — Так ты решил пропустить нашу маленькую экскурсию, а, Виталий? Приятно знать. Конечно, как такой рыцарь, как ты, может даже помыслить выстрелить в эту… пародию на живого предка. Если понадобится, конечно, если понадобится.

— Я действительно с глубокой неприязнью отношусь к стрельбе из какого бы то ни было оружия на борту корабля, который пилотирую, — высокомерно отрезал навигатор.

— Мы что, должны тащить её на себе? — вопросил коротышка. — Правда? Пока будем пробиваться сквозь кольца гидры? Ерунда какая-то.

— Совершенно верно, ты остаёшься на «Торментуме», Виталий, — подтвердил Жак. — Что же касается нашего астропата…

Логика подсказывала, что Жак должен казнить её прямо сейчас — и совершенно справедливо — за убийство мира, за вредительство Империуму. Однако, может статься, что Сталинваст ещё жив, и «Торментум Малорум» сможет покинуть варп вовремя, чтобы он успел заставить старуху дать сигнал и спасти положение. Но даже при этом она заслужила смерти за попытку измены.

Пока же они стояли и по сути обсуждали, целесообразно ли убить Мому Паршин. Астропат слушала, приоткрыв рот в своей странной улыбке и невесть что думая. Могут ли подобные дебаты внушить верность к спутникам?

Впрочем, какую верность? Очевидно, что Мома Паршин была верно разве только своей далёкой «кошке», которую сама же обрекла на смерть.

— Я почувствовала, когда открылись варп-порталы, — заметила она в сторону Жака. — Значит, твоя гидра как минимум частично принадлежит варпу, разве не так?

Мома Паршин не молила сохранить себе жизнь. Она просто напомнила Жаку, что может приносить пользу дальше.

— Кроме того, — добавила она, — я предполагаю, что тебе нужно знать в точности, где в этой огромной массе находится Карнелиан?

Если бы только Жак мог чувствовать физическое присутствие обычного человека на расстоянии, как это делали некоторые псайкеры. Светлячок психического духа, сияющий на ночном покрывале мироздания — да, такой он мог найти по большому счёту. Но, пытаясь приложить это умение, он натолкнулся на туман демонической защиты, которая скрывала любого внутри скитальца.

— Ты уверена, что по-прежнему можешь чётко его зафиксировать, астропат? — требовательно спросил он.

Мома Паршин незряче уставилась на Жака и ответила:

— О, да. Я хорошо умею прослушивать пространства варпа, очень хорошо. Но я не ищу его. Я слушаю эхо своего маячка.

— Астропат идёт с нами, — объявил Жак. Вот бы посоветоваться с таро! Но это может предупредить Карнелиана. А Жаку крайне хотелось поймать этого человека врасплох.

Подала голос Ме’Линди:

— Внутри скитальца мы всё время будем носить силовую космоброню? Тогда это снимает проблему мышечной атрофии Паршин.

О нет, Ме’Линди ни за что не станет называть астропата мамой.

— Ха! Дать безумной силу тигрицы?

— Я полагаю, ты можешь подкрутить ей скафандр так, чтобы любой из нас мог её отключить в случае чего?

— Да без проблем, леди.

— Так я и думала! Я бы и сама легко справилась.

— Думаешь, чтобы придумать такое, нужен настоящий гений, а? О чёрт, прости. Беру свои слова обратно. Дайте мне десять минут вставить ограничитель в скафандр Виталия.

— В мой? — возмутился навигатор.

— А то в чей? Или она принесла в сумочке свой, уменьшив с помощью магии?

— Она никогда в жизни не надевала подобное снаряжение.

— Ты хочешь от неё избавиться, но не хочешь, чтобы она надевала твой скафандр…

— Да, не хочу! Она может осквернить его психически. Повредить защитные руны.

Гримм насмешливо хрюкнул:

— Наш инквизитор может после очистить его, окропить и освятить заново.

Скват явно не особо верил во все эти технотеологические процедуры, действенность которых была абсолютно очевидной для Жака и большинства здравомыслящих людей. И тем не менее коротышке явно каким-то образом удавалось выходить сухим из воды. Неосвящённый, он наверняка не выживет в варпе!

— Я благословлю всю броню заблаговременно, — поклялся Жак. — И трижды перед тем, как мы отправимся в короткий заплыв по морю душ! Я наложу на них печати и освящу. Ты, Мома Паршин, мироубийца, отведёшь нас к Карнелиану. Мы застанем его врасплох, набросим сеть и выбьем из него признания.

Жак подумал прихватить складной экскруциатор, который носил с собой всякий уважающий себя инквизитор, дабы выпытывать сведения у несговорчивых. Но не в его стиле было часто пользоваться таким инструментом. Пусть устройство это законно, но Жак питал к нему стойкое отвращение. Временами ему казалось, что всхлипы боли и мучительные стоны эхом разносятся на целую Галактику.

Вскоре Жак и Ме’Линди самостоятельно облачались в прочную силовую броню, Гримм — в свой вариант поменьше, а Гугол с презрением помогал Моме Паршин влезть в его скафандр, кривясь так, будто засовывал в мешок экскременты.

Набедренники на ноги… защёлкнуть на поясной обвязке. Раструбы поножей на голени; магнитные ботинки примкнуть к поножам…

— Benedico omnes armaturas, — нараспев читал Жак. — Benedico digitabula et brachiales, cataphractes atque pectorales.

Через минуту все принялись проверять работу датчиков, регуляторы температуры, очистители воздуха…

Словно четыре чёрных жука, украшенные защитными рунами, мерцающими красными значками и чехлами с оружием, Жак, Ме’Линди и маленький Гримм с Момой Паршин на прицепе влетели в пещеру разгромленного трюма. Они старались хранить радиомолчание.

Мусор, копившийся веками, бесцельно плавал вокруг: странные шишковатые черепа каких-то гуманоидов, напоминающие изъеденные кратерами спутники неправильной формы, древний, наполовину оплавленный плазмаган, разбитые ящики, клетка с выгнутыми прутьями, за которыми всё ещё томился мертвец в пятнистом трико. Судя по жёлтой волне шелковистых волос, это была женщина, чья давно открытая всем невзгодам кожа приобрела вид фиолетовой замши.