Дэн Абнетт - Инквизиция: Омнибус

— Слушай меня, простой инквизитор, — сказал он. — Повинуйся мне. Ибо я из Маллеус.

Обиспал ухмыльнулся:

— Это мне прекрасно известно. Кто ещё стал бы совать нос в мои дела?

Жак развил успех, пусть и слабый:

— Хорошо, что это был я, иначе ты бы сейчас валялся разорванный на куски генокрадами, так ведь?

Несколько фигур под масками шевельнулись. Одна спросила:

— Это правда?

Даже Карнелиан выказал изумление.

— Вполне, — уступил Обиспал. — Хотя на том этапе моя смерть уже нисколько не повлияла бы на результат. В какой-то момент я потерял бдительность. За Императора всегда рискуешь жизнью, да славится имя Его.

Тон его был снисходительным, и Жаку пришлось отдать должное гибкости Обиспала большей, чем он ожидал.

— И всё же, — прошипела другая маска, — было бы обидно потерять столь отважного партнёра в предприятии нашем и Его Величества. Поиск подходящих кандидатов — дело деликатное. Что приводит нас к тебе, Жак Драко…

Подальше вокруг подковы голос, который поразил Жака своей знакомостью, спросил:

— Драко, в чём более всего нуждается Галактика?

Жак ответил, не раздумывая:

— В контроле.

— Тогда позволь поведать тебе о надеждах Императора нашего на, пожалуй, самую полную форму контроля… — Хозяин голоса стянул свою маску.

Жак снова опешил. Ибо человеком, воззрившимся на него одним живым глазом и линзой в глазнице второго, среброволосым человеком со шрамом, рассекающим подбородок надвое, к которому были пришиты рубины так, что давно зажившая рана, казалось, по-прежнему сверкала каплями крови, был никто иной, как Баал Фиренце.

— Проктор! — Жак попытался собрать хоть толику уважения. — Вы послали меня на Сталинваст…

— И ты оказался гораздо сообразительнее, чем я даже ожидал, — Фиренце кивнул на спутников Жака: — Дай нам поговорить без лишних свидетелей, Зефро.

Карнелиан извлёк на свет нуль-колпаки и натянул их на голову Гримму и Моме Паршин. Молниеносно, словно язык ящерицы, он клюнул Ме’Линди в краешек лба, прежде чем погрузить её тоже в безмолвие и слепоту.

— Как ты знаешь, Драко, — продолжил проктор, — есть внешний орден Инквизиции и есть внутренний. А ещё есть Ордо Маллеус — со своими тайными магистрами. В рядах этих тайных магистров существует секретный, самый внутренний совет, основанный в последние столетия самим Императором и отвечающий ни перед кем, кроме Него, — и это его заседание. Эта секретнейшая группа — имперский орден Гидры. Его главный инструмент, конечно же, сама гидра. Его долгосрочная цель — ничто иное, как полный контроль над разумом всех людей в Галактике.

И проктор Фиренце приступил к изложению плана, который собрал здесь, на скитальце, клику тайных магистров.

Было это час назад? Жак никак не мог прийти в себя от грандиозности и гнусности предприятия.

Около двух десятков заговорщиков к тому моменту уже сняли маски, как бы являя добрые намерения. В лицо Жак никого из них не знал, разве что лица эти были изменены хирургическим путём. Впрочем, Жак не мог даже сказать, люди ли это, хотя явных отметин Хаоса на них не замечалось. Этих лиц он не забудет.

Восемь оставшихся фигур сохраняли инкогнито. Облачённые в алое, это были верховные магистры Гидры. Жак отметил психическую мощь высочайшего уровня, но при этом не пятнышка демонического загрязнения. Вне всяких сомнений, здесь заправляли только люди.

Обиспал был членом этого совершенно особого ордоса. Как теперь и Жак, уже принёсший присягу. Он проговорил свои клятвы отрешённо, как во сне. Одна из клятв обязывала больше никогда не возвращаться на Терру, больше никогда не входить ни в штаб-квартиру Инквизиции, ни даже в более укромный бастион Ордо Маллеус.

В обмен Жак получил от Карнелиана новое электротату на правую щёку. Рисунок изображал извивающегося осьминога, обхватившего человеческую голову. Те из присутствующих, кто сбросил маску, активировали точно такие же татуировки, затем усилием воли заставили рисунок снова исчезнуть.

То есть, оказалось, что неуловимый Зефро Карнелиан — доверенный агент Ордо Гидра. Вовсе не враг, а союзник в величайшем, самом благочестивом, хотя, возможно, и самом гнусном из планов.

Теперь в распоряжении Жака находились порции гидры, упакованные в адамантиевый стазис-чемодан с кодовыми замками. Когда в будущем он станет вынимать свёрнутые отростки, чтобы засеять подбрюшье миров, на которых побывает, то — как его заверили — гидра восстановит себя, не взирая на стазис, поскольку Хаос, который служит основой мироздания, незримо соединяет гидру в одно целое, не важно, насколько далеко разбросаны её части.

— Больше вопросов не имею, — наконец заявил Жак совету.

— Тогда освободите его полезных единиц, — распорядился Фиренце.

Ме’Линди, Гримм, Мома Паршин — единицы, просто чёрточки, крошечные циферки на безбрежном просторе Империума и на огромной незримой схеме заговорщиков. А сам Жак — тоже просто единица или на самом деле поднят до творцов судьбы?

Даже с учётом омоложения казалось крайне сомнительным, что хоть один из присутствующих доживёт до того, чтобы увидеть — «насладиться» тут казалось абсолютно неподходящим словом — плоды замысла с гидрой. Если только те восемь верховных магистров в масках так уверены в своих приспешниках, что попробуют слетать в соседнюю галактику и обратно — на каком-нибудь невероятном мегакорабле — чтобы ускорить время! Или решат поместить себя в стазис на долгие века? Если только осмелятся устраниться от неторопливого претворения плана, но разве их острый ум больше не понадобится?

Стало быть, проект и в самом деле альтруистичный и бескорыстный, без личной заинтересованности тех, кто на данный момент вовлечён в него. Это и в самом деле долгосрочный проект по спасению человечества — спасению посредством абсолютного порабощения.

Карнелиан снял колпаки со спутников Жака, вернув им свет и звук.

Удерживаемые в невесомости сервиторами без доступа ко всякой информации, все трое подверглись сенсорной депривации на целый час. Гримм пустил слюни, как маленький. На лице Ме’Линди блуждала кроткая блаженная улыбка, которая тут же исчезла, едва ассасин взяла себя в руки. Мома Паршин вскрикнула, ощутив, как окружающее вновь нахлынуло на неё, как уколы иголок, когда в онемевшую конечность возвращается чувствительность. Впервые в жизни, наверное, астропат оказалась слепой не только визуально, но и психически — изолированной полностью.

— Это великолепно, что ты долетел сюда, Жак, — восторгался Зефро Карнелиан, сворачивая нуль-колпаки. — Не хочу подвергнуть себя позору, как ты опозорил нашего друга Харка до того, как мы все стали коллегами…

Обиспал захохотал, правда в смехе слышались кислые нотки.