Андраш Беркеши - ФБ-86

— Я все устрою. Только прошу не выглядывать даже в окно. Жена приготовит вам завтрак и обед. Возможно, что уже после обеда отправимся. Читайте, отдыхайте, потому что ночью вам придется пройти пешком не менее двадцати километров. Через советскую зону вы должны перебраться за ночь, иначе попадете в переплет.

Иштван остался в одиночестве. Он никак не мог справиться с волнением. Очень хотелось, чтобы все было уже позади.

Около восьми часов жена Паппа принесла ему чай и хлеб со смальцем. Низенькая, полная молодая женщина с кукольным лицом молча поставила завтрак на стол и сразу же вышла. Иштван выпил чай без хлеба и начал беспокойно прохаживаться по полутемной комнате. Иногда останавливался у окна и смотрел во двор, засаженный фруктовыми деревьями.

На улице похолодало. Еще вчера стояла солнечная погода, а сегодня опустилась облачность, подул резкий ветер. Пепельные, набухшие от дождя облака, как быстрые парусники, мчались на восток. Обнаженные кроны деревьев покачивались и скрипели, ветер, дувший с Альп, печальной песней завывал в трубе.

Иштвана угнетало одиночество. Горло сдавливали спазмы, на сердце ложилось неприятное ощущение непоправимой беды, словно кто-то нашептывал ему: «Не иди никуда; не покидай родины. Что ждет тебя на далекой чужбине?» — «Крепись, — успокаивал он себя. — Разве ты не видишь, что другого выхода нет? Здесь ты не можешь стать врачом, а там окончишь университет и вернешься домой. Ты не причинишь стране никакого вреда». — «Безусловно, меня будет мучить тоска по родине, — размышлял он. — Это неизбежно. Но с этим можно бороться. В конце концов, речь идет о каких-то двух-трех годах. Это время как-то пройдет. А тем временем выяснится, что я не сделал никакого преступления. Из-за границы напишу письмо властям и объясню, что ни в чем не виноват. Разве это вина, что Каллош ненавидит меня? Впрочем, может и он не испытывает ко мне ненависти, а просто хочет продемонстрировать свою политическую бдительность. Все равно пока что надо бежать».

Он размышлял, мучил себя сомнениями, а время неумолимо шло. В полдень немного поел, прилег на диване и попытался заснуть, вскидываясь в неспокойном полусне.

К вечеру пошел дождь. На землю сеялись густые, мелкие капли, как где-то в небесной вышине просеивали воду сквозь сито.

После пяти часов прибыл Лайош Папп.

— Быстро одевайтесь, молодой человек, — обратился он к Иштвану. — Отправляемся.

Парня охватило волнение. Он надел легкий плащ и коричневую шляпу.

— Я готов.

Папп критически осмотрел его.

— Это не годится, друг, — сказал он. — Вы промокнете до нитки. — На минуту задумался, подошел к шкафу и достал дождевик с капюшоном. — Какой у вас размер ноги?

— Сорок второй, — ответил парень.

Папп вышел. Через несколько минут вернулся с тяжелыми, немного поношенными ботинками.

— Наденьте эти.

Иштван хотел отказаться, но Папп жестом руки оборвал его.

— Делайте, что вам говорят. Я лучше знаю, что нужно для такой дороги.

Парень больше не возражал.

— А теперь слушайте меня внимательно, — сказал проводник. — Возьмите этот документ, — он дал Иштвану бланк. — Вы служащий лесничества. Понятно?

— Да.

— Дайте мне вашу справку-прописку.

Парень достал из кармана документ и отдал его Паппу. Тот сел за стол, достал из бумажника такой же бланк, только незаполненный, но с печатью и подписью и начал писать. Заполнив бланк, он подал его Иштвану.

— Не забудьте, что живете здесь, в Сомбатхее, на улице Мальва, дом 8. Итак, где вы живете?

— На улице Мальва, 8, — заикаясь от неожиданности, пробормотал Иштван.

— Ну, пойдем, — приказал Папп. С кухонного стола он взял небольшой сверток. — Спрячьте это в карман, по дороге пригодится. В хлебе скрыто несколько шиллингов. Смотрите, чтобы не проглотить их.

Они вышли из дому и направились в лес.

Иштван, все больше удивляясь, смотрел на черноглазого мужчину.

Над головами свистел ветер. Могучие деревья стонали, ойкали, как сказочные великаны, раненные в титанической борьбе. Листья под ногами были мокрые. Дождь не утихал. Иштван радовался, что надел дождевик, и мысленно благодарил Паппа.

Уже около двух часов лежали они неподвижно на земле. Впереди, в пятидесяти метрах, была граница. Парень сначала не понимал, почему нельзя идти дальше. Ведь вокруг никого не видно. И проводник шепотом объясни ему:

— Видно, что вы еще не были солдатом. К сожалению, охрана границы у коммунистов организована хорошо. Пограничный наряд находится где-то в секрете и, так же как и мы, ведет наблюдение. Надо дождаться, пока пройдут мимо нас, а тогда переходить.

Они лежали, пока не стемнело. Уже трудно было различать очертания окружающих предметов. Наконец, метрах в пятнадцати, увидели силуэты пограничников.

Папп схватил Иштванову руку.

— Через десять минут можете отправляться. Не забудьте, как переходить через проволоку. Главное — спокойствие. К заграждению ползите. Ясно?

— Да.

Еще немного подождали.

— Можно идти, — сказал проводник. — Пока вы не перебрались, я вас отсюда буду прикрывать. Если на вышке вспыхнет прожектор, не двигайтесь, лицо спрячьте.

Пожали друг другу руки, и Иштван, напрягая мышцы, пополз. Сердце его колотилось. Особенно осторожно перебирался через вспаханную полосу. Каждые десять метров останавливался, прислушиваясь. Но ничего подозрительного не слышал. Только свистел ветер и шумел дождь. Наконец он добрался до ограждения. Подполз к столбу, поднялся и осторожно перелез.

В тот же час, когда Иштван двинулся к границе, профессор Голубь с несвойственным для его возраста проворством мчался по садовой дорожке домой.

Перед парадным входом остановился. Нервно пошарил по карманам в поисках ключа. Не нашел. Сердито выругался и позвонил.

Домработница открыла дверь.

Профессор поспешно сбросил с себя плащ и шляпу, вытер платком мокрое лицо и поспешил в столовую.

— Магда, Эстер! — радостно крикнул он еще с порога. — Все устроил!

— Садись, Тамаш, — сказала его жена. — Садись и расскажи все по порядку.

— Приготовь, дорогая, черный кофе, — попросил профессор. — По этому случаю можно сделать исключение и что-нибудь выпить.

Жена ушла на кухню и вскоре вернулась.

— Ну, дорогие мои, поднимите рюмочки. За победу правды надо выпить, — сказал Голубь со счастливой улыбкой.

В свете электрических лампочек в рюмках золотом заблестел коньяк. Они выпили.

— Ох, крепкий! — вздрогнула Эстер.

— А мы еще крепче, — засмеялся профессор.

— Ну, теперь рассказывай, — попросила его жена. Профессор закурил.

— В одиннадцать я прибыл на Академическую улицу. Товарищ Шомош сразу же принял меня. Очень милый, вежливый человек, с широким кругозором. Шомош представил мне молодого блондина, подполковника Бэйди Челеи. Он офицер контрразведки, который вел следствие по делу Красная. Образованный, симпатичный человек. Я был очень взволнован. Как-никак, Шомош один из руководителей партии. Сначала он интересовался ходом опытов. Я подробно рассказал о своих сомнениях, о тех опасения, что недавно возникли у меня. — Он улыбнулся девушке. — Вы, Эстер, догадываетесь, что я имею в виду?