Крыстин Земский - Партитура преступления

Видзский углубился в изучение принесенных документов, когда вдруг услышал над самым ухом голос Зыбельта:

— Что, шеф подкинул новую работенку?

Видзский кивнул. Зазвонил телефон, и он отвернулся, чтобы взять трубку. Пока он объяснял собеседнику, что директора нет и сегодня не будет, Зыбельт уже стоял в дверях секретариата.

— Я тоже ухожу и сегодня больше не приду. Если кто-нибудь позвонит...

Видзский снова занялся документами. Он выбирал одну за другой командировки, отмеченные датами, которые его интересовали. Их оказалось пять. В отчете об одной из командировок были заметны следы исправлений. Видзский вчитался внимательнее, схватил листок бумаги и начал что-то подсчитывать на нем.

— Ах вот оно что!

Он и не заметил, как просидел до пяти часов, и курьер вручил ему документы, предназначенные для Станиша. Обрадованный своим открытием, Видзский быстро сбежал по лестнице.

— Новогродская, девятнадцать, — сказал он водителю.

Выйдя у дома, Видзский отпустил машину и вошел в огромный подъезд, полный разных ниш и закоулков. «Идеальное место для игры в индейцев», — подумал он, с трудом отыскав почти невидимые в темноте двери лифта. На лифте будет быстрее! Янковские жили на шестом этаже. Кабина опускалась очень медленно, и он нетерпеливо поглядывал наверх.

Занятый своими мыслями, Видзский не заметил скрывавшегося за углом человека. Вошел в лифт, захлопнул за собой дверь и нажал кнопку. Лифт поехал.

И вдруг погас свет. Кабина остановилась между этажами. Видзский толкнул дверь, она не дрогнула. Тогда он стал нажимать на все кнопки по очереди. «Черт побери, — рассердился он, — опять авария, ток отключили». Он очень спешил на встречу с Покорой. На этот раз он придет не с пустыми руками. Видзский нашел в кармане коробок спичек. Зажег одну, нашел аварийную кнопку. Нажал на нее изо всех сил. Услышал хруст, словно где-то раздавили стекло. «Кто-то идет, ну, сейчас мне помогут отсюда выбраться, — с облегчением вздохнул он, не отрывая пальца от кнопки. — Успею...»

Несколько секунд он стоял спокойно, прислушиваясь. Никто не шел. Он открыл внутренние двери, начал стучать в стену. И тут почувствовал, что пахнет гарью. «Проводка перегорела, — подумал он. — Этак я до вечера тут просижу, пока кто-нибудь заметит...» Эта мысль привела его в панику. Он зажег еще одну спичку, посмотрел на часы. Семнадцать двадцать. Покора ждет его в шесть на другом конце города. Он закричал. Может, кто-нибудь услышит... Прислушался. От тишины зазвенело в ушах. Запах гари усиливался. Кабель горит? В темной кабине стало душно. Дышать становилось все труднее. Видзский опустился на корточки. Сомнений не было, горело что-то внизу, под кабиной, клубы дыма поднимались вверх. У него закружилась голова. «Что делать. Что делать? Задохнусь, как крыса в ловушке...» — бились в его голове обрывки мыслей. Он еще раз попытался крикнуть. Но из горла вырвался беспомощный стон. Не хватало дыхания. А если это ловушка? Слабеющей рукой он нашел в кармане перочинный нож. Только одна мысль — сообщить... На ощупь он выцарапал на стене буквы. Рука то и дело бессильно сползала. Вдруг он уронил нож, схватился за горло. И мешком упал на пол.

Заключенный Юзеф Зомбек присел на краешек стула, искоса поглядывая на собеседника.

Врона вписывал в бланк протокола анкетные данные, размышляя, как вызвать его на откровенность. Зомбек на контакт не шел, на вопросы отвечал коротко, неохотно.

— Давно ли вы знакомы с Зелиньским?

— Лет десять-пятнадцать. Точно не помню.

— Как вы познакомились?

Зомбек задумался.

— Я работал в жилотделе, он пришел по какому-то вопросу.

— И отблагодарил вас за помощь?

Зомбек глянул исподлобья:

— Все, что было, есть в протоколах дела.

— Этого в протоколах нет, а мне нужны подробности.

Зомбек вскинул голову:

— Все, что было, есть в делах. И моем, и Зелиньского. Я был свидетелем на его процессе.

Не расколется, дело ясное. Как же сделать, чтобы он разговорился, размышлял Врона, наблюдая за пожилым мужчиной. Зомбек сидел неподвижно, прикрыв веками бегающие глаза, только неспокойные руки и капли пота на лбу говорили о том, что он встревожен... Боится, подумал Врона.

— У меня к вам никаких претензий нет, — осторожно начал он. — Что было, то было, суд вынес приговор, вы отбываете наказание. Если даже не все обстоятельства дела выяснены, меня это не интересует. Я здесь совершенно по другому поводу. Мне хочется выяснить причину смерти вашего знакомого Адама Зелиньского, который отбывал срок в этой же тюрьме. Именно здесь его отравили. Я знаю, что вы встречались на прогулках. Конвоир сказал, что однажды вы Зелиньскому что-то сунули в руку. Что это было? Яд?! — он повысил голос.

Заключенного словно громом поразило.

— Зелиньского отравили! — прохрипел он. Его затрясло, лицо стало серым. — Вы думаете, что это я...

— Если вы хотите, чтобы я изменил свое мнение и исключил вас из числа подозреваемых, говорите правду. Обо всем.

Зомбек еще не пришел в себя.

— Я... брал взятки, спекулировал долларами, но такие вещи... Никогда... О, боже... Отравили... Здесь, в тюрьме...

— У них длинные руки. — Врона прощупывал почву, не спуская глаз с Зомбека.

— Они? Вы думаете, это они?! О, боже... Что со мной будет? Товарищ... гражданин капитан... Спасите меня... — Он уставился на Врону отчаянными глазами.

— Чтобы вас не убрали так же, как убрали Зелиньского, я должен знать всю правду. — Врона вздохнул с облегчением. Предчувствие его не обмануло! Зомбек что-то знает.

— Я все скажу. Спрашивайте.

— Сначала о том, как вы познакомились с Зелиньским. Что вас объединяло?

Зомбек с трудом взял себя в руки.

— Зелиньский пришел ко мне в жилотдел, просил о помощи, что-то ему там надо было устроить. Я помог. Он обещал отблагодарить и сдержал слово. Сначала пригласил меня к себе, устроил прием. И тогда же дал мне понять, что вместе мы можем ворочать крупными делами. Я видел, какие у него знакомые, и не спрашивал о подробностях.

— А потом?

— Потом я устраивал дела тех людей, которые приходили с запиской от него. Никто из них мне не платил. Зелиньский брал у них деньги и делился со мной. Пополам, как он говорил. Сколько он брал, я не знаю. Мне перепадало по тридцать, сорок тысяч за каждое дело.

— Где вы хранили деньги?

— Я обращал их в золото, в доллары.

— И с этими долларами, зашитыми в подкладку пиджака, вы отправились в туристскую поездку в Вену?

Зомбек снова побледнел.

— Там все и началось... — сказал он и умолк.

— Продолжайте.

— Мы поехали на десять дней. Нам удалось провезти немного долларов, а Зелиньский еще вез товар от Валя. Белый порошок. Это же состояние. Первый день я ходил, как пьяный. Какие магазины, рестораны! Хотелось развлечься по-настоящему! Вы же понимаете, у нас бы сразу же подняли крик: откуда у него столько денег! А там никто тебя не знает. Кабаки, девочки — все на высшем уровне. У кого доллары — тот и хозяин. А остальное никого не касается. Пошел я один раз в город и вернулся под утро без гроша в кармане. Надо было занять у Зелиньского. А его в гостинице не было. Я знал, что он на этот день договорился встретиться с кем-то в кафе возле гостиницы. При мне договаривался, по телефону. Я пошел туда. У нас с ним были свои счеты. Он сидел за столиком с каким-то типом. Я подошел и говорю ему на ухо: «Одолжи немного денег». А он сразу: «Садись. Это мой старый знакомый, пан Шаронь. Познакомьтесь». И к нему: «У моего друга кое-какие трудности с деньгами». Ну, тот открывает бумажник и вынимает пять стодолларовых банкнот. И спрашивает: «Хватит?» Я обалдел. «Что тут думать, бери. Потом рассчитаетесь», — говорит Зелиньский. Я подумал: «Может, у них какие-то общие дела. Может, Адам ему порошок продал». А он: «Как-нибудь договоримся. Встретимся через два дня здесь же». Я поблагодарил и ушел. Зелиньский остался. Вернулся в гостиницу только вечером, сияет весь. «Тебе что, пофартило?» — спрашиваю его. «Еще как!» — отвечает он и достает бумажник. Открывает — а там пачка долларов. Больше он ничего не сказал. Упомянул только о Шароне, что, мол, хороший человек и что он знает его уже много лет. «Вот кто умеет устроиться в жизни!» — сказал он. И мы пошли в ресторан.