Крыстин Земский - Партитура преступления

Разговор со Станишем принес совершенно неожиданный результат. Зентара спросил его, не договаривались ли они с Бежаном встретиться два дня назад, вечером. Удивленный Станиш ответил, что его уже спрашивали об этом. Нет, не договаривался. Но сегодня утром его секретарша рассказала о странной встрече с майором. Ее поразило то, что он не захотел ее признать.

Зентара знал, что после гибели Видзского Чеся Кобельская вернулась на старое место. Не имело смысла еще раз внедрять туда своего человека. Слишком велик был риск, Известие о ее случайной встрече с Бежаном ошеломило полковника. Это был первый след. Он немедленно отправился к Станишу, якобы по делу, надеясь, однако, расспросить секретаршу.

Войдя в приемную, он галантно поцеловал ухоженную ручку Кобельской.

— Говорят, вы позавчера встретили моего друга. Я хотел бы извиниться за него. Где это было? — он с трудом сдерживал волнение.

— Ах? какие пустяки. И говорить не о чем. Я на него не обижаюсь... Пан майор был такой таинственный... Может быть, он не хотел, чтобы я знала, что он лечится.

— Где это было? — повторил вопрос Зентара.

— Мы случайно встретились в приемной доктора Валя. В последнее время у меня что-то неладно с нервами. Ну я и пошла посоветоваться... Подруга сказала мне, что он прекрасный врач...

Он прервал ее болтовню.

— В котором часу это было? Я спрашиваю вас потому, — объяснил он, — что именно в тот день я договорился встретиться с ним, а он не пришел. Вот я и веду маленькое частное расследование.

— От доктора я вышла часов в пять. И увидела его среди пациентов. Поздоровалась с ним, а он притворился, что не узнает меня.

Больше Зентара ни о чем не спрашивал. Все было ясно. Теперь главное — действовать как можно скорее. Но он ведь договорился со Станишем — пришлось потерять полчаса на разговор с ним, другого выхода не было.

— Что нового по делу о взрыве? — сразу же спросил Станиш. — И что же все-таки случилось с нашим Вольским?

— Опять кто-то подложил взрывчатку. Пока трудно точно сказать, для кого она была предназначена. Мы сейчас это выясняем.

— Гонтарский потрясен. Это уже третья трагическая смерть на территории Центра. Попытка уничтожения действующей модели... Что все это значит? Гонтарский утверждает, что вокруг него творится что-то неладное. Люди от него отвернулись. Неужели вы подозреваете, что он в этом замешан?

— Товарищ директор, о подозрении говорить пока рано. Когда мы установим все факты и обстоятельства...

— В таком случае, откуда взялись слухи, что Гонтарского и Язвиньского вот-вот арестуют? Даже до меня они дошли.

— И кто же вам сказал? — заинтересовался Зентара.

— Кто-то из сотрудников Управления. Не помню, кто... Товарищ полковник, — он запнулся. — Я понимаю, что все надо до конца выяснить, но что касается Гонтарского... Это кристально честный человек... Самоотверженный, преданный. И было бы непоправимой ошибкой...

— Вижу, вы поверили в слухи.

— Я не поверил, но...

— Вы считаете, что мы сначала действуем, а потом думаем?

— Нет, что вы, я так не считаю, — неуверенно покачал головой Станиш. — Просто я за него ручаюсь и хочу, чтобы вы это знали. Мы знакомы много лет. Если кто-то и говорил о нем плохо, то только из зависти. Да, Вольский, например, терпеть его не мог. Но ведь это понятно — Гонтарский занял его место. Но директоров-то назначают не пожизненно. Справляешься — работай, не справляешься — придется снять. Иначе, пострадает дело. Вольского надо было заменить еще раньше, он совершенно не годился для этой должности. Посредственность с фантастическими претензиями.

— Я понимаю, — Зентара сидел как на иголках. Ему было жаль каждой потерянной минуты. С другой стороны, эти слухи, Станиш защищает Гонтарского. Интересно... Очень интересно... А о себе не говорит... И ни слова о Видзском, о его трагической смерти...

Он попрощался с директором и с Чесей Кобельской и бросился к машине, из нее по рации отдал приказ немедленно доставить ему все донесения по наблюдению за доктором Валем. Врона и Покора, уточнил он, пусть ждут его. Он сейчас будет.

Зентара вихрем ворвался в свой кабинет и первым делом велел Вроне немедленно достать список пациентов доктора Валя, которых тот принимал в своем частном кабинете двадцать третьего октября.

— А как это сделать, решай сам. Где донесения о наблюдении за Валем?

— На вашем столе.

Он сел, нашел донесение от двадцать третьего октября, внимательно прочел его. Ничего. Почти ничего. А это что? В семь часов вечера у дома Валя остановилась машина «скорой помощи». В нее внесли какого-то мужчину. Может быть, Бежан? Куда они поехали? Он прочитал до конца донесение и выругался. За «скорой помощью» не проследили. След потерян.

Бежан? Или это случайное совпадение? Он приказал проверить список всех больных, принятых двадцать третьего октября психиатрическими больницами Варшавы и Варшавского воеводства. Установить фамилии врачей, которые выписали в этот день направления туда.

— Как вы могли упустить «скорую»?! В детском саду вам работать, а не у нас! — кричал он на руководителя группы, занимавшейся наблюдением за Валем. — Немедленно установите номер «скорой», которую вызывали по этому адресу, фамилию врача, санитаров, водителя. Маршрут движения машины. Срочно.

И снова углубился в донесения. На этот раз он изучал их все с самого начала и очень внимательно. Любая информация о Вале в данной ситуации могла быть на вес золота. Но ее было не так уж много. Валь вел размеренный образ жизни. Около двенадцати часов дня приезжал в больницу, консультировал. В три возвращался домой. После обеда, с четырех до восьми, принимал пациентов в своем частном кабинете. Его официальные заработки были достаточно высоки — десятки тысяч. А неофициальные доходы — спекуляции лекарствами и торговля наркотиками — исчислялись миллионами. Зентара подумал об алчности человека, который и при своих легальных доходах вполне мог жить на широкую ногу. Если он предает родину — то тоже из-за денег. В данном случае иначе быть не могло. Врач, продающий наркотики. О каком человеческом достоинстве тут говорить? Но именно это могло поднять его цену в глазах «работодателей» из разведки Гелена. Пациенты-наркоманы в его руках могли стать послушным орудием. Такие готовы на все ради очередной дозы «лекарства». А среди его клиентов были люди самых разных профессий. И список этот удлинялся с каждым днем. Рядом с некоторыми фамилиями появлялась более подробная информация: место работы, краткая характеристика, даже выписка из истории болезни. Некоторые познакомились с Валем в больнице, где он консультировал, а затем пополнили его частную практику. Так было со Станишем, который после военной контузии страдал мучительными головными болями. Однажды вечером была замечена Зелиньская, она вышла от Валя с большим пакетом, в котором скорее всего находились заграничные лекарства. С такими же пакетами вышли еще несколько человек. Двое были известны как посредники при продаже фармацевтических средств. Об остальных еще следовало собрать информацию. Но уже был известен механизм: клиентов предупреждали, что рецепты готовы, они приходили на прием на следующий день, фамилии их уже значились в списке пациентов, которых Валь должен был принять. Итак, уведомление о том, что рецепт готов, означало, что «товар» на месте, его можно забрать. Но что это за «товар», только ли заграничные лекарства? Ведь таким образом можно передавать и получать что-то другое, например, информацию. Девятнадцатого октября кто-то позвонил Валю и сообщил: «Пришел Мики». Валь тут же перезвонил человеку, которого называл Адамом, и сказал ему, что рецепт готов. Однако на следующий день в списке никакого Адама не было.