Эрик Амблер - Путешествие внутрь страха

— Возможно. Мы ведь познакомились недавно.

— Если женщина — артистка, вы сразу считаете ее черт знает чем. — В голосе Жозетты слышалась обида.

— Вовсе нет. Мне такое и в голову не приходило. Не хотите прогуляться по палубе?

Она не пошевелилась.

— Я начинаю думать, что вы мне ни капли не нравитесь.

— Жаль. Я очень рассчитывал на вашу компанию во время плавания.

— У вас же есть мистер Куветли, — злорадно ответила она.

— Верно. К сожалению, он не столь привлекателен, как вы.

Жозетта ядовито рассмеялась:

— А, так вы заметили, что я привлекательна? Чудно. Очень польщена. Большая честь для меня.

— Кажется, я чем-то оскорбил вас, — сказал Грэхем. — Извините.

Она махнула рукой:

— Забудьте. Наверно, дело в том, что вы просто глупый. Вы хотели пройтись? Давайте пройдемся.

— Прекрасно.

Едва они сделали три шага, Жозетта вновь остановилась и обернулась к Грэхему:

— Зачем вам брать в Афины этого маленького турка? Скажите ему, что не можете. Вежливый человек на вашем месте поступил бы так.

— И взял бы вас?

— Если пригласите — пойду с вами. Я сыта по горло кораблем, и мне хочется поговорить по-английски.

— Боюсь, мистеру Куветли это не покажется настолько вежливым.

— Если бы я вам нравилась, о мистере Куветли вы бы не волновались. — Она пожала плечами. — Ладно, не важно. Я все понимаю. Вы жестокий, но это не важно. Мне скучно.

— Сожалею.

— Да, сожалеете. Но от ваших сожалений скука не проходит. Давайте погуляем. — Они пошли дальше. — Хозе считает, что вы ведете себя неосторожно.

— В самом деле? Почему?

— Тот старый немец, с которым вы беседовали. Откуда вы знаете, вдруг он шпион?

Грэхем прыснул:

— Шпион? Какая нелепая мысль!

Жозетта бросила на него холодный взгляд:

— И что же в ней нелепого?

— Если бы вы пообщались с ним, вы бы поняли: в такое поверить нельзя.

— Может, и так. Хозе вечно подозрителен. Всегда думает, что люди о себе лгут.

— Откровенно говоря, когда Хозе кого-то не одобряет — это для меня лучше любого рекомендательного письма.

— Да нет, не то чтобы не одобряет. Ему просто любопытно. Он любит выведывать про людей грязные подробности. Думает, что все мы животные. Его никогда не ужасают ничьи поступки.

— Звучит довольно глупо.

— Вы не понимаете Хозе. Добро и зло, о которых нам рассказывали в монастыре, для него ничего не значат. Он говорит: что для одного добро, для другого может оказаться злом, поэтому глупо рассуждать о плохом и хорошем.

— Иногда люди совершают хорошие поступки просто оттого, что хотят сделать добро.

— Только потому, что им нравится чувствовать себя хорошими — так считает Хозе.

— Как насчет тех людей, которые удерживаются от плохих поступков, чтобы не делать зла?

— Хозе говорит: когда человеку действительно нужно что-нибудь сделать, он не заботится, что о нем скажут другие. Будет по-настоящему голодать — украдет. Попадет в настоящую опасность — убьет. Если по-настоящему испугается — станет безжалостным. Хозе говорит, что добро и зло придумали сытые люди, которым ничего не грозило, чтобы не тревожиться о тех, кто голоден и в опасности. Все просто: поступки человека определяются его нуждами. Вот вы не убийца. Вы утверждаете, что убийство — зло. А Хозе полагает, что вы такой же убийца, как Ландрю или Вейдманн. [35] Ландрю, Анри Дезире (1869–1922) — французский серийный убийца. Через брачные объявления в газете знакомился с богатыми вдовами, приглашал их на свою виллу, где зверски убивал, а их деньги присваивал; Вейдманн, Эйген (1908–1939) — убийца и грабитель, последний человек, которого во Франции казнили публично. Просто вам повезло, что не нужно было никого убивать. Хозе когда-то слышал немецкую пословицу: «Человек — это обезьяна, разряженная в бархат». Он любит ее повторять.

— И вы с ним согласны? То есть не с тем, что я — потенциальный убийца. С тем, почему люди такие, какие есть.

— Я не спорю и не соглашаюсь. Мне все равно. Для меня некоторые люди — хорошие, некоторые — хорошие только иногда, некоторые — совсем нехорошие. — Она взглянула на него искоса. — Вы иногда хороший.

— А о себе вы как думаете?

Жозетта улыбнулась:

— Я? Ну, я тоже иногда хорошая. Когда ко мне относятся хорошо — я просто ангел. Хозе считает себя умней всех на свете, — добавила она.

— Охотно верю.

— Вам он не нравится. Ничего удивительного. Хозе нравится только старухам.

— А вам?

— Он мой партнер. У нас все по-деловому.

— Да, вы уже говорили. Но нравится ли он вам?

— Иногда он меня смешит. Говорит забавные вещи о людях. Помните Сергея? Хозе как-то выразился, что тот готов красть солому из материнской конуры. Я тогда так смеялась.

— Еще бы. Выпьете со мной?

Жозетта взглянула на серебряные наручные часики и согласилась.

Они спустились. Один из корабельных офицеров прислонился к стене возле бара и, держа кружку пива, разговаривал со стюардом. Когда Грэхем заказывал напитки, офицер обратил внимание на Жозетту и заговорил с ней по-итальянски. Он явно привык к успеху у дам; его темные глаза не отрывались от ее глаз ни на мгновение. Грэхем пил и лениво прислушивался к беседе, которую не понимал; на него не обращали внимания, и его это устраивало. Только когда прозвенел гонг, зовущий к обеду и в салон вошел Халлер, Грэхем вспомнил, что так и не поменял свое место за столом.

Немец дружелюбно кивнул Грэхему и сел рядом:

— Я сегодня не рассчитывал на вашу компанию.

— Совсем забыл договориться со стюардом. Если вы…

— Нет-нет. Мне очень приятно.

— Как ваша жена?

— Лучше, хотя подняться к еде пока не готова. Но мы погуляли утром. Я показывал ей море. Этим путем Ксеркс вел когда-то свой могучий флот — чтобы быть разбитым при Саламине. Тогда для персов та громада на горизонте была страной Фемистокла, страной марафонских бойцов из Аттики. Можете списать на мою немецкую сентиментальность, но я нахожу весьма прискорбным, что теперь это для меня страна Венизелоса и Метаксаса. [36] Венизелос, Элефтериос (1864–1936) — греческий политик, с 1910 по 1933 г. несколько раз занимавший должность премьер-министра. Считается главным виновником трагедии греческого народа во Второй греко-турецкой войне: он кардинально недооценил силы турок под командованием Ататюрка. Метаксас, Иоаннис (1871–1941) — греческий генерал, премьер-министр (фактически диктатор) Греции с 1936 г. до смерти. В отличие от своего главного противника Венизелоса, ориентировавшегося на Антанту, занимал прогерманскую позицию. В молодости я провел несколько лет в Немецком институте в Афинах.

— Вы сойдете на берег днем?

— Думаю, нет. Афины лишь напомнят мне то, что я и так знаю, — что я состарился. Вы знакомы с городом?