Лен Дейтон - Вчерашний шпион

Решительно повернувшись лицом к своим собеседникам, я спросил:

— А зачем, по-вашему, Пина Бэрони притащила с собой в карьер кинокамеру? У меня это до сих пор никак не укладывается в голове!

— Ну и не бери себе в голову! — махнув рукой с куском торта, любезно предложил Шлегель. — Ничего такого она при себе не имела. Ведь ее похитили точно так же, как и тебя самого. — Как бы ставя на этом вопросе точку, он запихнул себе в рот еще кусок торта и принялся его уминать.

— Вы так уверены в этом? — переспросил я.

— Уверены, уверены! — недовольно буркнул Шлегель. И Доулиш в такт ему тоже закивал головой.

— Эта твоя Пина Бэрони носила такое же пальто, что и тот парень… Я прав?

— Да, точно такое же…

— Это отнюдь не простое совпадение! Дело в том, что ее собирались убрать именно в этом пальто. Причем убить твоими руками! В той суматохе тебе бы ее подставили, а ты по ошибке ее бы и пристрелил! Понятно?

— Не-ет… Чепуха какая-то получается… — попытался возразить я, но не успел.

— Только не говори мне нет! — продолжил свою атаку Шлегель. — И та вот кинокамера оказалась в карьере с той лишь единственной целью, чтобы заснять все, что там произойдет.

— Но с какой стати?

— А с той, что нам доподлинно известно, что именно Шемпион убрал Мэлоди Пейдж. Я знаю, что он наплел тебе о нас… Якобы это мы пытаемся подставить его и выехать за его счет, сфабриковав для этого ложное обвинение. Но чтобы он тебе ни говорил, это убийство — дело его рук! Именно по этой причине он и взялся провернуть всю эту контригру — подставить тебя на убийстве Пины Бэрони. Причем сделать это так, чтобы доказательства были самыми неоспоримыми. М-да, в этом есть и полет фантазии, и четко разыгранный психологический фактор… Все в стиле твоего Шемпиона!

— Но опять же, с какой стати? — не отступал я.

Монолог Шлегеля теперь продолжил Доулиш:

— Ну как ты этого не понимаешь?! Он же намеревался нас шантажировать! В том случае, если бы у него это дело получилось, он мог выдвинуть нам свои требования: вы спускаете на тормозах дело об убийстве Пейдж, а я в таком случае позволю Чарльзу соскочить с крючка.

Действительно, подумалось мне, во всем этом есть то самое отчаянное нахальство, которое прямо-таки в крови у Шемпиона.

— И все же ваши доводы по поводу кинокамеры мне кажутся не совсем убедительными, — больше из желания докопаться до мелочей сказал я. — В пасмурную погоду получить на шестнадцатимиллиметровой камере четкое изображение не так просто. Оно не идет ни в какое сравнение со свидетельскими показаниями или обычными фотоснимками. А в судах привыкли оперировать именно ими…

— В судах?! — взорвался Шлегель. — Брось валять дурака! Шемпион отлично понимает, что до суда это дело не дойдет… Не может дойти! Ведь ему просто нужно нечто такое, что сковало бы наше воображение, Лишило возможности искать выход… Он бы просто постоянно терроризировал нас угрозой передачи этой пленки на телевидение или еще куда-нибудь. Иными словами, в этой ситуации Шемпион работал бы на привлечение общественного внимания к случившемуся, а не на основательную проработку фактов твоей виновности.

— А вся эта шумиха, случись она в действительности, принесла бы с собой немало головной боли для нас! — добавил со своей стороны Доулиш. В его словах явственно звучала грусть о том, что такой человек, как Шемпион, больше не работает в нашем департаменте.

— А почему, позвольте вас спросить, именно Пина Бэрони? — невозмутимо продолжал я настаивать на своем, так как приводимые ими доводы едва ли убеждали меня на все сто. — С какой стати ему подстраивать убийство сестры его же жены? Почему бы ему не заснять, как я убиваю кого-нибудь другого?

— Мы размышляли и на этот счет, — сказал Шлегель, постукивая ладонью по стопке бумаг, лежащих около него. — Действительно, с какой бы это стати убивать Пину Бэрони, свою свояченицу? Но в конце концов мы поняли, в чем тут дело. Ведь она ненавидит Шемпиона! Эта Бэрони уверена, что он просто-напросто раскололся, когда его взяли немцы. Она считает, что именно он выдал ее брата гестапо. Впрочем… все это тебе самому хорошо известно.

— Да, мне это хорошо известно. Она действительно так считает. Пина Бэрони своими собственными глазами видела, как Шемпиона арестовывали на железнодорожном вокзале в Ницце. Буквально через несколько часов после того взяли и Мариуса. Всего через несколько часов…

— Очевидно, что и развод Шемпиона с ее сестрой мало что изменил в ее отношении к нему, — продолжил Доулиш в развитие позиции Шлегеля.

— Если быть точнее, то женитьба Стива Шемпиона на сестре Пины Бэрони не изменила ее отношения к нему, — уточнил я. — Хотя несомненно было время, когда Пина сама была по уши влюблена в него…

— Фурия в аду ничто по сравнению с брошенной женщиной! — заключил Шлегель словами У. Конгрива.

— Полковник, это следует записать! Обязательно записать, чтобы не забыть. Звучит просто исключительно! — попытался я было поддеть Шлегеля, но мой сарказм в очередной раз не сработал.

— Насколько мне известно, Пина Бэрони бесстрашно сражалась во время войны и была награждена за это медалью. Она даже кого-то там ухлопала. Она совсем не кисейная барышня, привыкшая сидеть дома за пяльцами… Я все это говорю к тому, что она вполне могла решиться на более серьезные, решительные действия.

— О’кей! Вы привели мне немало доводов в пользу того, что у нее были основания прикончить Шемпиона. Но мне бы хотелось услышать доводы и в пользу того, почему у Шемпиона были основания убить ее. Почему именно ее, а не кого-нибудь другого?

— Любое информационное агентство в этом случае без особого труда могло бы накопать материалы о тебе и Пине Бэрони и ваших делах на войне. В первую очередь они обнаружили бы, что она действовала в рядах французского Сопротивления, а затем наверняка вышли бы и на то, что ты был с ней связан… Далее, по ходу дела возникли бы и вопросы о твоей нынешней деятельности. Вся эта шумиха принесла бы нам много неприятностей! Что ж, у Шемпиона во всем этом был неплохой расчет, — сказал за Шлегеля Доулиш.

— Да, неплохой. Но не вполне достаточный для такого человека, как Шемпион, — упрямо заявил я.

— Хватит тебе препираться! Тут не так, там не эдак, — недовольно буркнул Шлегель. — Если бы ты вдруг нечаянно пристрелил какого-нибудь незнакомца, то ты бы не стал рвать на себе волосы и кусать локти. Ведь ты профессионал! В этом случае благодаря своей подготовке ты бы справился с любыми заворотами прессы и телевидения. И совсем другое дело, если бы этим трупом оказалась Пина Бэрони! Убийство по ошибке? Ну нет! Тут ты будешь виновен совершенно однозначно… Тут тебе ни за что не отвертеться! И решение суда будет одним… Понятно тебе это или нет?