Лев Зильвер - Миллионы глаз

— Иди, иди, — торопил его Огнев. — Это тебе за мечту.

Нарушитель снова посмотрел на него, но уже недоумевающе. Впрочем, откуда он мог понять, о какой мечте говорил пограничник!

Они выросли на одной улице, в одном доме. Отцы работали на заводе «Цилиндр», были приятелями, и дружба их будто по наследству передалась детям. Ребята вместе играли во дворе, вместе начали ходить в школу. Илюшка — Андрюшка — так и звали их. Это была неразлучная пара. Шло время. Из пионеров перешли в комсомол. Илья Черенков работал в райкоме комсомола; Андрей Борейко, формовщик завода «Цилиндр», вечерами занимался в техникуме. Встречались реже, но дружба не слабела. Она становилась глубже, содержательней.

1936 год был горячим годом для Борейко: кончил техникум, готовился к зачетам; времени нехватало. Встретит бывало на ходу Илью:

— Ну как дела?

— Ничего. А твои?

Перекинутся несколькими словами — и все. Андрей техникум кончил на «отлично», а через несколько дней его призвали в армию.

Второй год служит в погранотряде Борейко. Вначале грустил; казалось, никогда не привыкнет к огромным лесным просторам, к какой-то особой тишине границы. Квалифицированный механик, комсомольский активист, Борейко скучал по заводу, по машинам. По натуре несколько суетливый, он с самого начала встретил здесь дружескую, сдерживающую дисциплину, и ломались незаметно для него старые привычки. Крепли и росли новые черты характера: спокойствие, выдержка, внутренняя дисциплина. Они приходили постепенно, их воспитывало командование, к ним приучала окружающая обстановка. Андрей полюбил границу, сроднился с отрядом и уже с грустью думал, что через несколько месяцев придется отсюда уехать. Он часто писал другу. Илья отвечал, что загружен работой, пользуется большим доверием секретаря райкома. Много и подробно рассказывал о секретаре. Читал Андрей, и было не по себе: чувствовал, что новые люди вошли в жизнь друга и, может, далее заслонили старое.

В марте 1937 года Андрей получил большое письмо от Ильи. Письмо было из Курбинска — городка недалеко от отряда, где служил Андрей: всего сутки езды. Илья писал, что секретаря райкома арестовали — оказался троцкистом. Его, Илью, с работы сняли за связь с секретарем и притупление бдительности. За это и выговор записали в личное дело. Писал Илья, что послали его в город Курбинск заместителем секретаря райкома комсомола, что он уже два месяца как работает здесь; скучает, хочет повидать Андрея. Андрей и обрадовался и расстроился, читая письмо. Уверен был, что зря, по ошибке, получил выговор Илья. Так и комиссару сказал, отпрашиваясь в отпуск на несколько дней: «Не такой парень Илья, чтобы проглядеть врага. Знаю его. С детства дружим, — как за себя, ручаюсь». Отпуск Андрей получил.

Приехал в Курбинск. После полуторагодового пребывания на границе Андрей почувствовал, что здо́рово отвык от городской обстановки. Еще недавно такая знакомая, городская жизнь сейчас казалась непривычной. Отпуск был кратковременный: день на дорогу, день для встречи и — назад. С вокзала отправился в райком. Серое одноэтажное здание. На стене вывеска: «Курбинский РК ВЛКСМ». Вошел.

Илья сразу узнал друга:

— Андрюха, чорт, вот здо́рово!

Больше двух часов беседовали друзья. Время шло незаметно.

— Вот обида-то какая! — спохватился Илья. — Мне же в райком партии надо — вызвали. И так уж опоздал. Ты, Андрюша, иди ко мне, отдохнешь немного. Я скоро вернусь. Кстати, у меня сегодня кое-кто соберется, проведем вечерок. Вот возьми ключ. Я ведь один, по-холостецки, сам себе хозяин.

Андрей ушел. Он устал, и после дороги хотелось отдохнуть.

Комната у Ильи маленькая. Книжный шкаф, письменный стол, и на нем, в самом центре, фотография Андрея. Андрей был растроган: «Помнит Илья, бережет дружбу, а я-то думал…»

Расположился по-домашнему: снял сапоги, ремень; захотелось курить. Папирос не было. В поисках курева открыл стол. Открыл и увидел: в левом углу желтели переплеты двух новеньких комсомольских билетов. Ого! В надежном месте хранит Илья комсомольское хозяйство! Андрей улыбнулся, раскрыл билет. Отчетливыми черными чернилами выведена фамилия владельца: «Орлов Иван Владимирович». Внизу печать комсомольского райкома. Открыл второй. Пустой. Печать райкома, такая же сочная, красовалась внизу.

«На предъявителя, — подумал Андрей, хмуря брови. — Безобразие какое! Как комсомольскими билетами раскидывается!» Закрыл стол, забыв о папиросах.

Когда пришел Илья, не утерпел Андрей, упрекнул:

— Ты, Илюша, действительно с бдительностью не в ладах. Зачем домой из райкома документы таскаешь?

Илья вначале не понял, о чем речь, а потом догадался, улыбнулся, махнул рукой.

— Да, понимаешь, завтра в одну комсомольскую организацию еду по конфликтному делу Орлова: исключили парня… ну, вот и взял с собой билеты, чтобы с утра в райком не заходить.

Вечером у Ильи собрались друзья. Четверо мужчин и две женщины. Выпили, закусили. Андрей никого не знал из гостей, но все они казались славными, простыми ребятами. Танцовали. Андрей — плохой танцор. Вытащила его на середину комнаты вертлявая, хорошенькая Дина; обнял ее. Почувствовал дыхание девушки на щеке у себя, крепче обнял, сделал пару шагов, стараясь попасть в такт музыке, но ускользал обманчивый мотив. Неуклюже повернулся, двинул невпопад ногой, и взвизгнула девушка: красноармейский сапог придавил ей ногу. Смущенный неудачей, Борейко отошел в сторону.

«Чорт дернул! — ругал он сам себя. — Тоже танцор нашелся».

А в комнате уже звучал новый танец.

Андрей уселся у патефона и смотрел на танцующих. И все чаще глаза останавливались на недавней партнерше.

Дина смеялась, часто поглядывая на Андрея.

— Что, понравилась? — тихо спросил Илья, незаметно зайдя за спину Андрея.

Вопрос застал врасплох. Смутившись, Андрей мотнул головой.

— Ну-ну, можешь поухаживать. Только завтра едешь — времени мало осталось.

Компания расходилась поздно. Перед уходом гостей Андрей заметил, что Илья о чем-то говорил с Диной. Они стояли у стола вдвоем и тихо беседовали. Дина изредка взглядывала на Андрея; лицо ее было серьезно, без улыбки.

«Наверное, обо мне. Кто его только просил!» Андрей досадливо отвернулся.

Прощаясь, Дина задержала в руке горячую руку Андрея.

— Илья говорил, вы завтра уезжаете. Это правда?

Андрей молча кивнул головой.

— Жаль. И не скоро приедете?

— Вот отслужу и приеду вас навестить, а может быть, и до этого удастся еще приехать.

Дина обрадованно закивала головой:

— Да, да, обязательно. Вы напишите мне.

Вытащила из маленькой сумочки блокнот; вырвав листок, набросала несколько слов. Протянула Андрею:

— Напишите что-нибудь. Я буду очень рада. Это не домашний адрес, — добавила она. — Не хочу, чтобы кто-нибудь, кроме меня, мог читать ваши письма. Пишите «до востребования». Я буду ждать. Обязательно пишите.