А. Квиннел - Во имя отца

— Может быть, — задумчиво сказал Мирек, — но русские тоже отличные шахматисты. Я бы сказал, что они лучшие.

Ежи согласился с этим замечанием:

— Да, это так. Но у них есть один серьезный недостаток: они часто недооценивают интеллектуальный потенциал противника.

Тут открылась дверь и вошла Марианна. Она заявила голосом опытного врача:

— С ней все будет в порядке. Наталья присмотрит за ней. Мирек, я велела ей отправляться прямиком в кровать и пообещала принести что-нибудь поесть, но она хочет присоединиться к нам. Говорит, что не была в Польше с раннего детства.

— Это действительно так.

— Ну тогда я приготовлю такой ужин, чтобы он запомнился вам с ней на всю жизнь.

Она пошла к двери, но вдруг обернулась и посмотрела на него. В ее глазах загорелся огонек.

— Значит, я все же была права.

Мирек почувствовал, что краснеет:

— Она всего лишь мой партнер по работе.

Марианна понимающе улыбнулась:

— Я понимаю, конечно!

Она открыла дверь и вышла. Мирек спросил Ежи:

— Она умеет готовить?

Ежи усмехнулся:

— Подожди немного, друг мой, и ты увидишь нечто необычное. У нес масса разных талантов.

Они сели за стол уже ближе к полуночи. Аня успела поспать два часа. Испытав все на собственной шкуре и зная, через что ей пришлось пройти, Мирек был поражен тем, как быстро она смогла вернуться в нормальное физическое и психологическое состояние. Только в глазах, во взгляде еще сохранялись следы усталости, граничившей с измождением. Она немного подкрасилась и была одета в юбку в красную и голубую полоску и белую блузку. Мирек никогда не видел на ней этих вещей раньше. Аня объяснила:

— Это Наталья одолжила мне, а моя одежда сейчас не в лучшем виде.

Он заметил:

— Все очень идет тебе. Ты выглядишь как цыганка.

— А я и сама начинаю чувствовать себя цыганкой.

Ежи решил, что в такой момент не подобает ужинать в скучной столовой. Так что теперь они сидели в гостиной, перед камином. Ежи и Мирек перенесли сюда небольшой стол и пять стульев, Наталья зажгла несколько свечей.

Вошла Марианна с подносом в руках. На нем стояло пять золотых стопок и большой кувшин. Она поставила поднос на стол и торжественно сказала Ане:

— Крупник в честь твоего возвращения в Польшу!

— Крупник? — непонимающе переспросила Аня, и все, кроме Мирека, ошарашенно уставились на нее.

Ежи спросил:

— Ты никогда не пробовала крупник?

Тут Мирек вмешался в их беседу.

— Она уехала из Польши в детстве и провела всю жизнь с людьми, которые не пьют.

Ане он объяснил:

— Крупник — это чистый спирт со специями и с медом. Это традиционный напиток охотников и путешественников. Они пьют его, когда возвращаются домой с мороза. Его подают горячим.

Ежи дал ей в руки стопку. Она понюхала и сказала:

— Пахнет вкусно. Чувствуется, что он очень крепкий.

Все остальные тоже взяли в руки по стопке. Ежи поднял свою и просто сказал:

Добро пожаловать на родину, друзья!

— Мирек пригубил из своей стопки. Он часто пил крупник и раньше, но, попробовав этот, оценил его непревзойденные достоинства.

Марианна надела белый фартук, который выглядел на ней нелепо, но ужин она приготовила просто отличный. Они начали с закуски: колбасы и карбоната. Затем они ели голубцы. Аня хорошо знала это блюдо, но не пробовала его уже много лет. У нее вырвался вздох восхищения, когда она съела первый кусочек. Она осыпала Марианну комплиментами, восхищаясь ее кулинарным талантом. И сейчас это была уже совершенно другая Марианна, какую Мирек не видел раньше: уверенная в себе, знающая свое дело и ведущая себя без тени кокетства.

Мирек решил, что голубцы будут главным блюдом, но он ошибся. Когда Наталья собрала со стола грязные тарелки, появилась Марианна с подносом в руках, на котором дымились зразы, приготовленные в грибном соусе. Все запивали это блюдо токаем — прозрачным и сладким вином. Они выпили много вина и сказали немало тостов. Ежи спросил Аню, какую музыку она предпочитает, затем поставил мазурки Шопена. Для любого поляка сочетание вкусной еды, вина и музыки может иметь два последствия: либо беспредельную веселость, либо уход в себя. Наши поляки впали в состояние грустной задумчивости. Они сидели вокруг стола при тусклом свете свечей и огня из камина, пили вино и слушали музыку. Все молчали, каждый думал о своем. Наконец, когда музыка кончилась, Ежи стукнул по столу и объявил:

— Слушайте, ребята, нам сегодня нельзя быть такими задумчивыми. Это вообще может привести к тоске. Мирек, ты слышал последние анекдоты из нашей сумасшедшей страны?

Мирек покачал головой, и Ежи улыбнулся:

— Ну так вот, слушайте самые новые. Жил-был в Варшаве человек, который однажды пошел в магазин. Ему надо было купить только хлеба, а очередь была неимоверной. Стоял он, стоял, но тут вдруг все это ему надоело, и он ушел из магазина, вопя: «Все, надоело! Я убью эту сволочь Ярузельского!» Но через два часа он вернулся. Кто-то спросил его: «Ну что, убил?» Тот ответил: «Нет, уж слишком большая очередь».

Все засмеялись. Наталья налила всем токая, а Марианна сказала:

— Я тоже слышала один анекдот на прошлой неделе: "Настоятельница храма врывается в отделение милиции в ужасном состоянии и объявляет, что русские солдаты забрались в их обитель и изнасиловали монахинь. Она начала перечислять всех, загибая пальцы: «Сестра Ядвига, сестра Мария, сестра Лидия, сестра Барбара... только сестру Гонорату не изнасиловали». «А почему?» — спрашивает милиционер, настоятельница отвечает: «Потому что она не захотела».

Она первая засмеялась над анекдотом, а вместе с ней и Наталья. Громко захохотал Ежи. Но постепенно смех затих, потому что они заметили, что Мирек и Аня тихо сидят на своих местах.

— Вам что, этот анекдот не кажется смешным? — спросил Ежи.

— Ну... — протянул Мирек.

— Ну так как?

Аня тихо ответила:

— Я была монахиней.

Наступило полное молчание, слышалось только, как потрескивал огонь в камине. Марианна проговорила:

— Извините, я не знала...

Аня подалась вперед и положила ладонь на ее руку:

— Да ладно, и не могла ты этого знать. Не расстраивайся! Мне-то, собственно, все равно. Конечно, это хороший анекдот, просто я сама не могу над этим смеяться.

Мирек, стараясь сохранить царившую еще недавно атмосферу теплоты и доверия, сказал:

— Анекдоты, как правило, сочиняются о людях, которые воспринимают себя слишком серьезно: о бюрократах, полицейских, священниках...

Ежи спросил у Ани:

— Ты все еще верна своим обетам?

— Да. Но это вовсе не означает, что я не могу оценить хороший анекдот. У нас в конвенте и то ходил один анекдот: «Однажды настоятельница упала в обморок. А почему?..»