Микки Спиллейн - Я умру завтра (сборник)

– А что еще ей остается делать? – встрял я.

– Делать? Я вам объясню, что мы сделаем! Подберемся к проклятой хижине и перестреляем всех до одного, как они того и заслуживают. Перебьем вороватых скунсов...

– И еще шерифа, и его помощника, и старика, – напомнил я.

Кэрол побледнела. Как мел.

– Ты не можешь, Гарольд, – сказала она.

Он провел языком по губам.

– Мы должны. Мы не можем уклониться. От такого.

– От чего, например? От поста губернатора?

Алчность, которая снова промелькнула на его лице, была явно ей знакома. Он понял, что я догадался, какие заголовки газет маячили перед его мысленным взором: «Мэр находит украденные миллионы», «Мэр возглавляет штурм логова бандитов»... Правда, я сомневался, будут ли упомянуты те трое, которые погибнут, когда мэр, выполняя свой гражданский долг, уничтожит грабителей.

– Вы лезете не в свое дело, мистер! – рыкнул он на меня.

Он завелся с пол-оборота, но я охладил его презрительной улыбкой.

– Не уверен. Ведь и я по уши сижу в этом дерьме. Вы продумали, как вытащить из него отца малышки? Или, возможно, вы решили принести в жертву всех троих?

– Кому-то придется пострадать. Может быть, мне самому.

– Гарольд...

– Да, Кэрол?

– Ты не имеешь права. Я не позволю тебе, – с трудом выталкивала она слова. Она смотрела на типа так, словно видела его впервые, и это лицезрение потрясло ее. – Ты же говорил, что любишь меня, Гарольд...

– Так и есть, сладкая моя. Ты знаешь, что люблю. – Замолчав, он втянул воздух сквозь зубы. – Но я – мэр, радость моя. И мы не можем оставлять такие вещи безнаказанными.

– Но жизнь моего отца...

– И твоя, если вернешься.

Медленно, очень медленно Кэрол повернулась ко мне лицом. Она мягко улыбнулась мне, а я, подмигнув, послал ей воздушный поцелуй и одернул себя, мол, я сосунок, самый настоящий, доподлинный, первоклассный сосунок, рассиропился из-за смазливой девчонки, хотя с самого начала было ясно, что она не для меня.

– Сожалею, Кэрол, – снова заговорил мэр, даже не пытаясь скрыть жесткость в голосе. Он ясно дал ей понять, что собирается делать, и не испытывал необходимости объясняться. – Вы двое дожидайтесь патруля. Я отправлюсь за деньгами, и мы тут встретимся. – Замолчав на миг, он посмотрел на нее, как на пешку, которой надо пожертвовать, делая выгодный ход. – И еще раз, Кэрол... Мне очень жаль. Честное слово, жаль.

– Как и мне, – сказал я.

– Что?

Я ухмыльнулся. На этот раз – до ушей. А потом врезал ему. Он залился кровью, челюсть съехала в сторону под немыслимым углом, и прежде, чем осела пыль, мухи уже нацелились на его физиономию. Я не успел размять кисть, и костяшки тут же стали опухать. Но игра стоила свеч. Я подтащил его к машине, швырнул на заднее сиденье и кивнул Кэрол, чтобы она садилась. Где-то далеко на дороге еле виднелся шлейф пыли. Если мы поторопимся, времени должно хватить, и все же надо было пошевеливаться. Я развернул джип, врубил скорость и погнал его на полном газу. Меня больше не волновало, заметит ли нас кто-нибудь, и я напрямую срезал все повороты, не включая габаритные огни.

Кэрол крикнула, чтобы я сбросил скорость, и я притормозил.

– Еще один поворот – и будет спуск в ущелье. Не проскочи!

– Сколько времени это займет? – крикнул я в ответ.

– Полчаса, чтобы добраться до машины. – Щурясь от ветра, она пригнулась ко мне. – Справимся?

Я скрестил пальцы на счастье, отвечая ей.

– Думаю, что да. Время поджимает, но мы успеем.

– А что с Гарольдом?

– Оставим его здесь. Он оклемается. В этой пылище патруль без труда найдет нас по следам, и парни как раз успеют добраться до хижины.

Откинувшись на спинку сиденья, она взяла меня за руку. Ладошка у нее была мягкой и нежной, с еле заметным пятнышком от ожога посредине. Она легонько провела большим пальцем по запястью моей руки... и внезапно вечность остановила свой бег, оставив нас наедине друг с другом.

– Рич... у нас совсем не осталось времени... да?

– Мы должны спешить...

– Я хочу сказать... у нас с тобой, Рич. Если мы возвращаемся, то иного ответа не существует.

– Может быть. А что?

Она ослепительно улыбнулась.

– Я только что поняла... кое-что.

– Я и так знал, – бросил я.

– О Гарольде...

– Жадность. Честолюбие. Подлость. Он готов на все, лишь бы добиться своего.

– А я думала, что нужна ему.

– Какое-то время так и было, малышка. Но теперь замаячило нечто большее, и он решил не упускать шанс.

– Откуда ты такой проницательный?

У меня окаменело лицо, и я еле выдавил:

– Кое-что довелось повидать в жизни, малышка.

– Рич...

– Что?

Она наклонилась ко мне. Я догадывался, что она хочет сказать, но не позволил ей вымолвить ни слова. Во влаге ее губ был запах пыли, и, когда Кэрол прижалась ко мне, я почувствовал, что она вся горит. Внезапно все во мне перевернулось. И чтобы не стало еще хуже, я отодвинулся от нее.

Ее глаза подернулись слезами, и одна слезинка проложила влажную дорожку на щеке. Кэрол насупила брови, промаргиваясь и вглядываясь в меня, еще крепче сжала мою руку.

– В тебе есть что-то, Рич...

– Не бери в голову.

– Мы же возвращаемся, чтобы умереть, не так ли?

– Только не ты, котенок.

На секунду у меня возникло то же ощущение, как и при встрече со стариком. В какую-то долю мгновения ей все открылось, но прежде, чем она смогла разобраться, что к чему, это исчезло, оставив по себе лишь след загадки, понять которую не оставалось времени.

Но каким-то непостижимым образом и этого оказалось достаточно. Я уловил изменившееся выражение ее глаз и сдержанность, с которой она теперь себя держала. Она вдруг прозрела, осознав, что происходит, и изумленно взглянула на меня.

– Почему ты это делаешь, Рич?

– Тебе никогда не понять, – сказал я.

Взмахом руки она откинула растрепавшиеся волосы и, отведя глаза, уставилась в провал ущелья.

– А когда все кончится?..

– Я исчезну. Так или иначе, но я пропал.

– И значит, больше ничего не будет?

– Верно.

– Рич...

– Ничего не говори, котенок. Смотри на это, не выпускай из рук, но ничего не говори.

– Я люблю тебя, Рич.

– Сказал же я тебе, ничего не говори. Все потому, что мы в беде. Сейчас это есть. А завтра, может быть, все исчезнет.

– Так ведь и «завтра» может не быть.

– Оно всегда приходит, – возразил я. – Я и сам этого терпеть не могу, но всегда наступает «завтра».

Мэр на заднем сиденье застонал.

– Давай займемся делом, – перевел я разговор на другое, выворачивая рулевое колесо джипа.

Дорога шла вниз под уклон еще с четверть мили, потом вырвалась из каменных теснин. Пустив в ход веревки от брезентового тента, я надежно примотал мэра к заднему сиденью и махнул Кэрол, чтобы она выходила. Над моей головой солнце слишком быстро ползло по небосклону. Оно явно торопилось. По моим подсчетам, у нас оставалось только два часа, и, если нам хоть что-то помешает, мы непоправимо опоздаем.