Микки Спиллейн - Я умру завтра (сборник)

– Да оставь ты их в покое. Давай называть вещи своими именами. Кто в этом деле самые крупные шишки? Кто построил Лас-Вегас? Кто контролирует доставку наркотиков? Кто...

– Гангстеры не занимаются золотом, Фаллон, – фыркнул он. – Они слишком умны, чтобы возиться с валютой.

– Почему же в таком случае они занимаются подделкой денег? – с гнусной ухмылкой подначил я его.

Отшвырнув салфетку, он влил в себя остатки холодного чая.

– Выкладывай, что тебе надо, и катись отсюда!

– Выясни, в каких объемах компании оценивают свои потери? – сказал я.

– Зачем?

– Ты разве забыл, что я репортер?

– Трудно представить тебя в этом качестве.

– Всему свой срок. Ал. Кстати, кто такой Старик?

– Не притворяйся кретином, Фаллон. Ты служил в армии. Ты был копом. Любого, у кого есть право командовать, называют «стариком». – Он нахлобучил шляпу и кинул на стол свою долю платы, оставив меня в одиночестве.

Увидев у дверей окружной прокуратуры копа, я показал ему свою репортерскую карточку, и, пока он нес какую-то чушь, я заметил Люкаса из «Ньюс». Тогда я зачитал копу несколько абзацев из Конституции США и направился прямиком к Чарли Уоттсу, который собирался допрашивать рыдающую Марлен Питере. Чарли был в компании двух детективов и помощника окружного прокурора. Пухлую маленькую уличную бабочку, которая должна была стать женой Визгуна Вильямса, так часто таскали сюда, что все их штучки она знала наизусть и тотчас же пустила в ход самое безотказное оружие – потоки слез. Блюстители ее гражданских прав были потрясены таким беззаконием. Люкас был готов броситься на защиту бабочки, а я подумал, кто же выписал ордер на арест, да и есть он вообще у них?

Но так или иначе я, оказавшись на допросе, испытал облегчение, а мой бывший шеф сказал:

– Я так и знал, что увижу тебя. Рано или поздно.

– А если точнее?

– Рано. Конечно, ты знаешь эту леди?

– Конечно.

– В ее профессиональном качестве?

– Пока еще я ей не платил, Чарли.

Сотруднику окружной прокуратуры было чуть больше двадцати, и он сделал ошибку, открыв рот:

– Что вы тут вообще делаете, черт возьми?

– Собираюсь выкинуть тебя пинком под зад, малыш. Чисто в физическом смысле слова. И тут все стены будут вымазаны твоими соплями и кровью, если ты сам не уберешься. И прихвати с собой своих приятелей.

Чарли Уоттс расплылся в откровенной ухмылке, предвкушая дальнейшее развитие событий. Но я был прав – ордера на арест у них не имелось. Даже намека не было. Все беспрекословно поднялись, глядя на побагровевшего сотрудника прокуратуры. А Люкас, догадываясь, что будет дальше, возмущенно убрал свои записи. Подождав, пока за ними закрылась дверь, я кинул шляпу на стол и спросил:

– Как дела, Марлен?

Она больше не рыдала. Глаза у нее были сухими и испуганными. Но – не из-за копов. Кончиком языка она облизала губы, и я видел, как у нее дрожат руки.

– Пожалуйста, Фаллон...

– Ты боишься меня?

– Нет.

– Ты любила Визгуна?

– Немного. Он был единственным парнем, который хотел на мне жениться.

– Ты знаешь, почему его убили?

– Да.

У меня забегали мурашки по спине.

– Почему же?

– Он мне толком ничего не рассказал. Просто он что-то знал, вот и все. Он говорил, что-то может доказать и мы получим тогда хороший кусок и уедем отсюда к чертовой матери. У него была какая-то кассета с записью или что-то вроде этого.

– Да?

Она испуганно дернулась, вытаращив глаза, которые стали большими, как плошки.

– Но у меня ничего нету! Как раз перед тем, как пойти повидаться с судьей, который посадил его, он кому-то послал кассету и велел мне побыстрее убираться... и вот он мертв...

– Так почему ты не унесла ноги?

– Ты что, смеешься? – Она закрыла лицо руками, и на этот раз слезы у нее были самыми настоящими. – Почему, по-твоему, так пусто на улице? Да они поджидают меня, вот почему. Дерьмо! Меня тоже пришьют. Прикончат, как Визгуна, и я даже не знаю из-за чего.

– Пока тебя еще не прикончили, Марлен.

– Выгляни в окно. По обеим сторонам улицы стоит по машине. Нет, ты никого не заметишь. Они сидят внутри и ждут подходящего времени, а когда никого из вас не останется рядом, я превращусь в дохлую шлюху, которая попробовала обмануть своего сутенера, за что ей и перерезали горло.

– Значит, я остаюсь, – отвел я ее руки, которыми она закрывала лицо. – Визгун вообще что-нибудь рассказывал? Ну давай же, вспомни!

Марлен замотала головой и отпрянула:

– Оставь меня в покое!

– Это не ответ на мой вопрос.

– Какая разница?

– Нет смысла умирать впустую, не так ли?

Тон моего голоса пронял ее, и она повернулась:

– С копами я вообще не разговариваю.

– Я бывший преступник, – напомнил я ей. – Старый сокамерник Визгуна. Ты забыла?

– Он хотел жениться на мне. В самом деле хотел.

– Знаю.

– И я этого хотела. Он ничего из себя не представлял, но никто другой не предлагал мне руку и сердце.

– Кто-нибудь да предложит. Так что он тебе рассказывал?

– Толком ничего. Только говорил, что выяснил имя той крысы и на этот раз затравит ее. – Она испуганно взмахнула руками, и глаза ее снова увлажнились. – Как мне отсюда выбраться?

– Я тебя выведу.

Мы вышли на лестничную площадку и спустились по ступенькам в подвальное помещение, откуда, минуя груды мусорных ящиков и старых детских колясок, выбрались на задний двор, погруженный в ночную темноту. Постояв там и прислушавшись, мы снова двинулись в путь и добрались до шаткой изгороди, которая отделяла ее дом от соседнего. Нам приходилось подныривать под развешанное на просушку белье и не раз споткнуться о раздавленные картонные коробки, которые вывалились из переполненных мусорных контейнеров.

Но они давно поджидали нас, успев привыкнуть к темноте, так что, когда сдавленно кашлянул выстрел, я увидел лишь вспышку и почувствовал колыхание воздуха от миновавшей меня пули. Отшвырнув девушку в сторону, я выхватил из-за пояса револьвер. Снова по глазам резанула вспышка, потом еще одна, но на этот раз я уже видел перед собой длинное дуло кольта. Ночь раскололась грохотом выстрела, на который эхом ответил чей-то клокочущий хрип, после чего я услышал слева от себя чей-то плач и звук убегающих шагов перед собой.

– Марлен?.. – позвал я.

Ответом мне были тихие всхлипывания.

– Он хотел жениться на мне. Ты же это знаешь, правда?

Чиркнув спичкой, я увидел перед собой мутные безжизненные глаза.

– Знаю, детка, – сказал я.

Со стуком стали распахиваться оконные рамы. Где-то завизжала женщина. Выругался какой-то тип, а другой идиот стал бестолково шарить лучом фонарика в ночи, не соображая, куда его направить. Двинувшись в сторону изгороди, я наткнулся на тело и зажег еще одну спичку.