Сергей Чебаненко - Караул под «ёлочкой»

— Ну, ты даешь, Антошка! — Лопатин расхохотался. — В соавторы своих подвигов меня, что ли записать хочешь?

— Без причины не было бы и следствия, — дипломатично развел руками Макарьев. — Не попади я в ту ночь в караул к ракете — часики бы тю-тю…

— Да, расположение звезд оказалась счастливым, — Лопатин задумчиво почесал затылок. — Жизнь — штука непредсказуемая…

— А все-таки, Александр Васильевич, — Макарьев хитро прищурился, — как появилась мысль послать в наряд именно меня? Если не секрет…

— Скажу — не поверишь… — Лопатин махнул рукой и ухмыльнулся. — Судьба, братец!

— Ну, все-таки, Александр Васильевич!

— Ладно, — фыркнул в ответ капитан и, поманив к себе пальцем Макарьева поближе, вполголоса продолжил:

— За пару дней до запуска «Союза», вечером двадцать седьмого августа, собрались мы, значит, у меня в каптерке… Ну, посидеть, как обычно… Тебя только не было, Зеленина и Симонова. Михаил наряд в автопарке сдавал, Артур по каким-то личным делам в Ленинск подался, а ты — ребята так сказали — был у кого-то на дне рождения.

— Точно, — подтвердил Макарьев. — Вадику Сысуеву двадцать пять стукнуло.

— Ну, посидели мы, выпили… Часиков так до восьми или около того. Ребята уже немного раскочегарились. Тут Витя Михайленко и предложил звякнуть Глуховцеву и Бехтереву — к нашему столу пригласить. «А то, говорит, совсем мужики перед стартом зашились. Пусть хоть немного расслабятся». Ты же знаешь Витю, они с Глуховцевым старые приятели, еще с военного училища… Витька уже к телефону потянулся, а я и говорю, что, мол, впустую звонить. Глуховцев и Бехтерев второй день у командира части на совещании. Какое-то высокое московское начальство приехало, и вторые сутки всему нашему командному составу мозги вправляет. Виктор был навеселе, выслушал меня и говорит: «Тогда, Васильич, ты сейчас выпьешь пару штрафных доз. Тебя же Глуховцев вместо себя и Бехтерева на командовании оставил? Вот и дуй теперь за троих!» Ну, все, конечно, засмеялись, а я и говорю, что куда мне еще чужие дозы на грудь брать, если от чужих обязанностей и так голова кругом. Вот, говорю, завтра караул «под елочку» ставить, а посылать некого: половина офицеров в летних отпусках, а вторая — на испытательных работах. А ты, говорит Витька Михайленко, кого-нибудь из наших орлов пошли. Вон, говорит, Антошка Макарьев из отпуска вернулся. Пусть в наряд сходит, на службу настроится. А то, говорит, совсем от рук отбился — сегодня с нашей вечеринки куда-то слинял без уважительной причины. Олег Беланов тебя защищать стал, мол, завтра ответственный день, работы на технике много. А Витька на своем стоит, хохочет, говорит, что работ как раз на два расчета — на стартовой позиции и на «Прогрессе», для Беланова и для Зеленина. А третий офицер получается лишним. Только под ногами будет путаться. Тут кто-то предложил тащить жребий. Сломанная спичка — значит, посылать в караул тебя, целая кого-нибудь из другого отделения. Ну, Олег Беланов и вытащил сломанную…

— Да, прямо таки иллюстрация к учебнику по теории вероятностей, — Макарьев усмехнулся.

— Я же говорю — звезды… Кому — везет, кому — наоборот.

— Звезды… Бехтереву вот не повезло, — с горечью заметил Макарьев, резко меняя тему разговора. — До смерти не повезло…

— Знаешь, а я не верю, что наш Трофимыч мог наложить на себя руки, — Лопатин покачал головой. — Чтобы там не говорило следствие — а я вот не верю! Не такой человек Бехтерев, чтобы добровольно уходить из жизни!

— Да и я тоже не верю, — скептически хмыкнул Антон. — Только наши с вами сомнения, Александр Васильевич, к делу не подошьешь… Когда похороны будут? Что командование решило?

— А ничего командование не решило! — в голосе капитана прорезались злые нотки. — Тело Трофимыча все еще на экспертизе. Черт его знает, что они ищут! Я вчера вместе с Глуховцевым ездил к жене Бехтерева… Елена опухла от слез, а сын… Ты можешь объяснить четырнадцатилетнему парню, почему его отец наложил на себя руки, а?

Он устало потер ладонями лицо:

— Умом понимаю, что Сережка Бехтерев в морге лежит, а сердце все равно не принимает. Антошка, мы же с Трофимычем уже лет пять, как вместе на рыбалку мотались! Неделю назад сидели у меня в каптерке!

Лопатин замолчал и несколько секунд потускневшим взглядом смотрел куда-то в пространство перед собой, потом повернулся к Макарьеву и с горечью сказал:

— Ладно, Антон, давай шагай… Не трави душу…

2 сентября 1988 года.

Космодром Байконур, вторая площадка.

Монтажно-испытательный корпус 1А.

У выхода из монтажного зала Антона окликнул замполит второй испытательной группы капитан Василий Андрущаков:

— Привет, лейтенант! Как дела?

— Нормально, — пожал плечами Антон. — Проверку на «Прогрессе» только что закончил…

— Тут вот какое дело, Макарьев, — Андрущаков достал несколько крупных фотографий из папки, которую держал в руках. — За день до старта «Союза» почти вся наша рабочая смена фотографировалась с космонавтами. Вот эта пара фотографий — для старшего лейтенанта Беланова. Сможешь передать?

— Конечно, — Антон взял фотоснимки. — Мы с Олегом сейчас на пересмене увидимся.

— Ну, вот и замечательно, — Андрущаков кивнул. — Пока, Макарьев!

Но в комнатах отделения систем жизнеобеспечения Макарьев уже никого из сослуживцев не застал. После окончания уборки Олег Беланов отправил солдат в казарму для построения на обед, а сам ушел куда-то по своим делам.

Антон сходил по воду, включил электрический чайник в сеть и переоделся в военную форму. Удобно расположился на стуле около стола в комнате отдыха и достал из своей полевой сумки «Неву» с недочитанным романом.

Он уже было раскрыл журнал на странице с закладкой, но тут его взгляд случайно упал на фотографии, лежавшие на столе.

Еще со времен первых космических стартов традицией стало фотографирование рабочих смен с готовящимися лететь на орбиту космонавтами. Обычно за два-три дня до старта экипажи — и основной, и дублирующий, — приезжали в испытательный корпус, чтобы примерить скафандры и немного посидеть в отсеках своего будущего корабля. На жаргоне испытателей вся эта процедура так и называлась — «примерка».

Так было и перед стартом советско-афганского экипажа. В прошлую пятницу, двадцать шестого августа, экипаж Лахова, Полинова и Моуманда провел последние тренировки в космическом корабле и вышел для фотографирования с рабочей сменой. Космонавты в белоснежных полетных скафандрах расположились на ступенях лестницы испытательного стенда, на котором стоял корабль «Союз», а очередная рабочая смена собралась внизу, у подножия корабля.

Многих из тех, кто был запечатлен на фотографии, Макарьев знал лично. Управленцы из воинской части 44275 полукольцом окружили космонавта генерал-майора Владимира Джанибекина. Антон узнал заместителя командира дивизии по испытаниям полковника Паршинова, телеметриста подполковника Тимашевского, офицеров группы заправки двигателей. Отделение систем жизнеобеспечения было представлено одетым в белый халат и круглую щегольскую докторскую шапочку подполковником Доциновым и Олегом Белановым в скромном рабочем комбинезоне. Гражданские спецы «делегировали» на фотографирование мастера сборочного цеха Валеру Павлова, седоголового ветерана — испытателя Георгия Филимоновича Кузнецова из группы обслуживания головного обтекателя и стажера отделения термостатирования Кирилла Ушакова.