Сергей Чебаненко - Караул под «ёлочкой»

— Вам что, плохо? — Стрельников приблизил лицо к собеседнику и заглянул ему в глаза. Зрачки у агента были мутновато-болотного цвета, словно их начала застилать пелена зеленоватого тумана. — Я бы не советовал вам заниматься симуляциями в любой форме, Шестюк. Это бессмысленно.

— Какая может быть симуляция, полковник? — Шестюк ухмыльнулся подрагивающими губами и зажмурился, потряхивая головой, так, будто хотел прогнать какое-то видение, появившееся перед его глазами. — Зачем мне это теперь? Я все вам скажу… Все… Только душно здесь что-то… Это все мои нервы… Нервы, понимаете?

— Кирилл, — Стрельников стремительно повернулся к одному из сопровождавших его парней, — ну-ка, давай быстро за врачом! И передай капитану Чекмаеву, чтобы немедленно шел сюда.

— Что-то мне совсем плохо, — едва слышно пробормотал Шестюк. Он сидел, скорчившись на стуле, и на его скулах постепенно расплывались серо-белые пятна. — Мало воздуха… И темнеет почему-то… Это все мои нервы… И жара…

— Сейчас придет врач, — Стрельников по-прежнему не спускал глаз с агента. — Ну-ка, откиньтесь на спинку стула и расслабьтесь. Это облегчает дыхание.

— Спасибо, полковник, — язык Шестюка заплетался как у пьяного. — Я вам все скажу… Там, на «Союзе»… Микросхема в контуре управления… Под центральным пультом… Чуть левее… Искажение команд…

Он вдруг захрипел, дернулся всем телом и рывком вытянул ноги.

— Да что же это с ним? — Стрельников снова встревожено склонился над агентом. Шестюк развалился на стуле и закатил глаза. Голова его безвольно запрокинулась влево, рот был приоткрыт. — Черт, сердечный приступ у него что ли?

— Может ему дать воды? — Макарьев наполнил стакан из-под чая уже успевшей остыть водой из чайника и протянул его Стрельникову.

— Шестюк, вы меня слышите? — Полковник взял стакан и поднес к губам агента. — Выпейте!

Стрельников приподнял подбородок Шестюка левой рукой и попытался влить немного воды в его искривленный застывшей ухмылкой рот, но голова агента вдруг судорожно дернулась в сторону, расплескивая воду из стакана. Тело Шестюка упруго изогнулось дугой над сиденьем и спинкой стула, но уже в следующее мгновение обмякло, и он боком начал сползать на пол.

Огибая стол, Макарьев рванулся к заваливавшемуся на бок Шестюку. Ему удалось подхватить соскальзывавшего вниз агента под мышки и удержать на стуле.

— По-моему, он без сознания, — Стрельников несколько раз легко шлепнул Шестюка ладонями по щекам. Агент был смертельно бледен, голова его безжизненно моталась из стороны в сторону. — Черт, я не знал, что он сердечник…

— Никакой он не сердечник! — возразил Виталий Кузин, который, наконец-то, уже совладал со своими эмоциями. — Никогда на сердце не жаловался…

Минут через пять в сопровождении капитана Чекмаева и еще нескольких контрразведчиков появился врач — круглолицый пожилой подполковник из управления дивизии. Коротко поприветствовав присутствующих кивком головы, он склонился над полулежащим на стуле Шестюком. Приоткрыл пальцами веки, пощупал пульс.

— Что с ним? — нетерпеливо спросил Стрельников. — Сердечный приступ? Он без сознания?

— Он мертв, — врач выпрямился и осторожно отпустил руку Шестюка.

— Мертв?!

— Скончался несколько минут назад, — бесстрастным голосом констатировал врач. — И, скорее всего, не от сердечного приступа, а от удушья. Подробнее я смогу сказать только после вскрытия.

6 сентября 1988 года.

Космодром Байконур, вторая площадка.

Командный пункт.

— Работы на корабле «Прогресс» закончены, — голосом полковника Паршинова сообщил динамик оперативной связи. — Прошу все испытательные расчеты покинуть зал. Дежурной смене провести прием и опечатывание помещений.

Ульяна стащила с головы наушники, отстегнула от воротника микрофон и устало потянулась. После той сумасшедшей и бессонной ночи любви, проведенной с Антоном Макарьевым, ей постоянно хотелось вздремнуть. Ну, хотя бы на часок или даже на полчасика! Вот и сейчас глаза слипаются… Эх, хорошо бы забыть о дежурстве и спать, спать, спать….

Нет, если бы не желание помочь Антошке поймать вражеского агента, Ульяна сегодня точно бы выпросила у начальника узла связи капитана Беклемишева внеочередной выходной и завалилась бы спать. Или, — что еще лучше, — просто бы не стала вставать сегодня утром с постели. Так бы и проспала весь день.

Она сладко зевнула и посмотрела на часы. Боже мой, только половина восьмого! Впереди больше двадцати часов этого нудного и однообразного бдения около дежурных пультов! Хорошо, что хоть сегодня ночью работать не придется. Испытательные работы закончены, через полчаса, максимум — через час, последние испытатели покинут корпус, и дежурная смена опечатает залы до самого утра. Вот тогда и можно будет прилечь на мягком диванчике за ширмой в углу комнаты и поспать всласть! Или, может быть, все-таки лучше сходить в гости к Антошке?

«Антошка… — сердце Ульяны сжалось от нежности. — Какой же он умница! Придумать такую замечательную ловушку для этого распроклятого агента! И ведь получилось же! Все, прошло, как по маслу!»

Правда, она чуть с ума не сошла от страха, когда сначала Кузин, потом Шестюк и, наконец, Симонов — Стрельников по очереди появились в комнате отделения систем жизнеобеспечения. Обхватив ладонями мягкие тарелочки наушников и затаив дыхание, Ульяна вслушивалась в произносимые Антоном слова, стараясь хотя бы по интонациям его голоса определить, что сейчас происходит там, рядом с ее милым, хорошим и — да, да, да, любимым! — человеком. Это оказалось так тяжело — слышать, соприсутствовать и сопереживать, но не видеть!

Сначала Ульяна решила, что вражеский агент — это Виталий Кузин, который появился в комнате отделения систем жизнеобеспечения почти сразу же следом за Макарьевым. И Антон вот-вот произнесет заранее обусловленную ими кодовую фразу — «во всей красе», — чтобы она включила запись. Но Макарьев почему-то все медлил и медлил. И Ульяна поняла, что Антошка все еще сомневается. Затеяв с Кузиным разговором о смерти Бехтерева и Ушакова, он снова старается спровоцировать агента на ответные и совершенно очевидные враждебные действия.

Но Виталик Кузин почему-то вел себя совсем не так, как они с Антошкой предполагали. Или Кузин — агент все-таки понял, что оказался в подстроенной ловушке и решил хитро их переиграть, или Виталий вообще не был вражеским агентом.

Все окончательно прояснилось, когда в комнате отделения объявился Евгений Шестюк. Это произошло так неожиданно и настолько испугало Ульяну, что она на несколько секунд утратила контроль над собой и едва не пропустила мимо ушей произнесенную Антоном кодовую фразу.