Сергей Чебаненко - Караул под «ёлочкой»

— Отвечу на все твои вопросы с величайшим удовольствием, — Макарьев уже совершенно искренне широко улыбнулся. — Тебя никто около «газика» не видел и ничего я в автомобиле не находил.

Агент несколько бесконечно долгих секунд сверлил лейтенанта недобрым взглядом.

— Нехорошо, Макарьев, — голос Шестюка едва заметно напрягся, и он укоризненно покачал головой. — Я тебе исповедовался со всей, понимаешь ли, откровенностью, с открытой душой… А ты? В героя решил поиграть, лейтенант? В Мальчиша — Кибальчиша?

— Не веришь? Жаль… — Антон сокрушенно вздохнул. — А я говорю правду. Все, что ты слышал сегодня в кабинете у Лопатина — это всего лишь моя выдумка. И порез на левом колесе «газика», и штуковина, которую якобы я нашел в машине. Я же просто хотел спровоцировать тебя на эту нашу встречу. Лицом к лицу. И вот видишь, получилось.

— Сука ты, лейтенант, — зло прошипел Шестюк. Лицо его побелело от гнева, а глаза хищно прищурились. — Все равно моя взяла, слышишь? Ты сейчас подохнешь! Неужели ты этого не понимаешь? Я же сейчас кончу и тебя, и этого придурка!

Он кивнул подбородком в сторону оцепеневшего от страха Кузина и ловким движением выхватил из кармана десантный нож. Щелкнуло, раскрываясь, лезвие.

— Да, экипировался ты солидно, — уважительно заметил Макарьев.

— Виталика я пристрелю из твоего пистолета, — сообщил Шестюк, делая короткий шажок вперед. — А тебя немного порежу вот этим маленьким ножичком. Пистолетик положу в твою руку, а на ноже оставлю отпечатки пальцев нашего Виталика. Вот и получится, что Виталик напал на тебя. Зарезал он тебя, гад. А ты, значит, теряя сознание, успел пальнуть в него из табельного оружия. И все, Антоша, концы в водичке.

Ни один мускул не дрогнул на окаменевшем лице Макарьева. Чуть прищурив глаза, Антон внимательно следил за каждым движением агента.

— Кстати, Виталику я положу в карман свой старый шифроблокнот, — продолжал витийствовать Шестюк. — Пусть следствие разбирается, кто из вас настоящий вражеский агент!

Кузин испуганно шмыгнул носом, заерзал на стуле.

Макарьев хранил молчание. Рот его сжался в жесткую линию.

— Хотя, можешь поверить, долго они разбираться не будут! — противно захихикал агент. — Когда завтра космонавты на орбите закопытятся окончательно, здесь начнется такая суета и полетят такие большие головы, что вычислять, кто из вас настоящий шпион, а кто — невинная жертва вражеских спецслужб, будет некогда и некому. А я, милые мои ребятишки, буду уже очень далеко. И что главное, — при очень больших деньгах.

— Вот как получается, — с трудом сдерживая себя, выдавил сквозь зубы Антон. — Значит, неприятности с системой управления на «Союзе» — это и в самом деле твоя работа? Я не ошибся?

— Разумеется, — Шестюк снова ухмыльнулся. Его буквально распирало от гордости. — С этого-то все и началось, Антоша. Еще в мае. Вот это ты и проглядел, частный детектив Макарьев.

Он довольно рассмеялся.

— Но не расстраивайся, не ты один оказался незрячим. Ваша контрразведка тоже проморгала всю мою операцию. Простофили, млин…

— Ты, кстати, тоже далеко не все предусмотрел, — Макарьев сложил руки перед собой на столе, стараясь привести нервы в порядок.

— Например? — лицо Шестюка настороженно закаменело. — Объясни, что это я не предусмотрел?

«А ведь он боится, — с интересом отметил про себя Антон. — Панически трусит, несмотря на всю свою браваду! Впрочем, так и должно быть… Что же, пожалуй, пришла пора взять нашего бычка за рожки!»

— Хорошо, я тебе скажу, — Макарьев пожал плечами. Тон лейтенанта изменился, стал тверже. — Только сначала прекрати вертеть у меня под носом моим же пистолетом. Кстати, хочу тебя огорчить. Этот пистолет не будет стрелять.

— Это еще почему? — лицо Шестюка вытянулось, он скосил глаза на оружие в своих руках. — Заряжен, снят с предохранителя…

— Я открою тебе маленький секрет: на этом пистолете стоит спиленный боек, — подсказал Макарьев и пояснил:

— Я получил оружие в дежурной части, зашел в учебную комнату и вытащил из демонстрационного пистолета ударник со спиленным бойком. Настоящий ударник из моего пистолета лежит сейчас в сейфе в комнате дежурного по монтажному корпусу. А у тебя, Женя, в руках пистолет с учебным ударником.

— Врешь, — сдавленным голосом выдохнул Шестюк. Его глаза остекленели от страха. Он резко выкинул руку с оружием в сторону Кузина и нажал спусковой крючок. Пистолет звонко щелкнул, но выстрела не последовало. Кузин запоздало шарахнулся в сторону и едва не свалился со стула.

— Вот видишь, — весело подытожил Макарьев. Напряжение оставило его. Он почувствовал прилив сил и совершенно успокоился. Пока все шло строго по плану. — А ты мне не верил. Только Виталика зря напугал…

— Ах, ты сволочь! — Шестюк нервно сглотнул и яростно зашипел. — Решил в цацки со мной поиграть, гаденыш?!

Он сунул ставший бесполезным пистолет в карман брюк и ловко перебросил нож из левой руки в правую.

— Что же, план немного меняется, — агент хищно оскалил зубы и волком посмотрел на Макарьева. — Придется резать вас обоих. И тебя, и этого кретина, — он мотнул головой в сторону вжавшегося в спинку стула Кузина.

— А вот это не получится по двум причинам, — Антон по-прежнему оставался абсолютно спокойным. — Видишь, на столе, слева от меня, микрофон внутренней связи? Обрати внимание, кнопочка связи нажата и заблокирована изоляционной лентой. Поэтому все, о чем мы с тобой сейчас говорим, записывается на магнитофон в командном пункте связи…

— Снова блефуешь, лейтенант? — лицо Шестюка испуганно вытянулось. — Время тянешь? Не поможет!

— …Параллельно идет прямая трансляция нашей беседы во все рабочие помещения монтажноиспытательного корпуса, — невозмутимо продолжал Макарьев. — Начиная с того момента, когда как ты переступил порог этой комнаты. Помнишь, я в самом начале нашей с тобой милой беседы сказал Виталику: «Вот шпион и убийца, во всей красе»? «Во всей красе» — это и есть кодовая фраза, Шестюк. Услышав ее, оператор на командном пункте связи нажал пару кнопок — и сразу начались и запись, и трансляция.

— Эта твоя девка! — прохрипел Шестюк. — С-сука!

— А второй мой аргумент — вот он, — Антон взял со стола похожий на старинный пистолет клапан высокого давления и направил его выходным отверстием в сторону Шестюка. — Здесь давление пятнадцать атмосфер. Узкой струей. Ты все еще желаешь подойти поближе со своим перочинным ножичком, Женя?

— Гнида! — Агент заскрипел зубами и сделал полшага вперед. — Я же тебя голыми руками сейчас порву, гад!

— Виталя, ну-ка стань за моей спиной, — приказал Макарьев Кузину, поднимаясь со стула, — Господин Шестюк, кажется, думает, что мы с ним шутим, и собирается дать нам свой последний и решительный бой.