Сергей Чебаненко - Караул под «ёлочкой»

«Кстати, о каком это порезе на колесе машины говорил Макарьев? И что это за штуковина с отпечатками пальцев, которую нашли в «газике»?

Контрразведчик снял телефонную трубку и набрал номер:

— Константин? Слушай, я что-то не припомню, в протоколе осмотра машины по делу Ушакова было что-нибудь о дефекте на левом колесе? Глубокий порез, который оставляет след на грунтовке?

— Нет, — чуть помедлив, ответил Чекмаев. — Ничего подобного не было, Вадим Алексеевич.

— Вот значит как… А в самом «газике» ничего не находили? Брелок какой-нибудь или расческу?

— Нет, Вадим Алексеевич, — в голосе капитана слышалось удивление. — А в чем дело?

— Так… Костя, а где сейчас стоит этот «газик»?

— В гараже экспедиции. На площадке за корпусом 2Б.

— Немедленно пошли туда пару-тройку наших ребят. Пусть задерживают всех, кто попытается подойти к машине. И имей в виду — тот, кто придет осматривать левое колесо, может быть вооружен.

— Ясно, Вадим Алексеевич. А мне…

— А ты отправишь ребят гараж — и сразу же ко мне. Немедленно.

Контрразведчик положил телефонную трубку и снова погрузился в раздумья.

«Макарьев сегодня провоцировал убийцу на действие. И если вражеский агент и вправду засветится, есть шанс взять его за хвост».

Он прошелся по кабинету, размышляя, остановился у полки с книгами.

«И вот что еще интересно… Сегодня в «каптерке» у Лопатина все собрались выпить в том же составе, как и тогда, за два дня до старта… Вот только Макарьева в тот вечер, на прошлых «посиделках», как раз и не было. Помнится, жребий еще ребята тянули, отправлять лейтенанта в наряд или нет. Вот ведь судьба — злодейка!

Если бы тогда вытянули целую спичку, прошел бы Макарьев в стороне от всех этих событий. И сейчас в центре расследования был бы какой-нибудь Рома Семеновский или Сережа Бороздин…»

«Ну, да ладно… Жребий — он и есть жребий. Слепое орудие рока. Как судьба распорядится, так и будет. Фатум, как говорится, не обманешь… Хотя, конечно, с другой стороны… Были же попытки перехитрить судьбу? И вроде бы даже совсем небезуспешные. Вот хотя бы посредством все того же жребия. Н-да, жребия… Погоди-ка… — он замер у рабочего стола. — Елки-палки, как же я сразу не сообразил!»

Контрразведчик коленом отшвырнул в сторону не кстати подвернувшийся под ноги стул и почти выбежал в коридор. Перескакивая через две ступеньки лестницы, он буквально взлетел на четвертый этаж.

Лопатин еще не ушел, возился с какими-то документами около стоявшего в углу его кабинета огромного сейфа.

— Александр Васильевич, — Контрразведчик остановился на пороге комнаты, кашлянул, прочищая горло, — ты помнишь, как на прошлых наших «посиделках» здесь у тебя жребий тянули? Посылать Макарьева в караул под «елочку» или нет?

— Помню, — Лопатин воззрился на него, удивленно округлив глаза. — А что случилось?

— Саша, дорогой, — Контрразведчик сделал глубокий вдох, пытаясь унять бешено колотившееся сердце, — вспомни, пожалуйста, кто держал спички в руках, когда тянули жребий?

Ответ Лопатина обескуражил его. Он наскоро простился с капитаном, вернулся к себе в кабинет и некоторое время задумчиво мерил шагами комнату. Потом набрал номер телефона подполковника Доцинова:

— Добрый вечер, Михаил Васильевич! У меня к тебе маленький вопросик. В тот день, когда Макарьева чуть током не убило, кто составлял расписание наших групп для проверки? Как получилось, что Макарьев оказался внизу, около электрощита, а не в составе группы, которая работала на стенде со стыковочным узлом «Союза»?

— Обычно состав групп определяю я сам, — с готовностью пояснил Доцинов. — Но в тот раз получилось иначе…

Контрразведчик выслушал ответ, поблагодарил подполковника и положил трубку. Тяжело опустился на стул и долго смотрел, как секундная стрелка рывками прыгает по делениям на циферблате.

Просил поставить группу с Макарьевым около электрощита и держал спички во время шутливой жеребьевки в кабинете Лопатина один и тот же человек.

Контрразведчик взял со стола чистый лист бумаги и карандаш. Нарисовал несколько кружков, вписал в них фамилии и стал соединять стрелками. Все стрелки — так или иначе, раньше или позже — упирались в кружок с одной и той же фамилией.

Контрразведчик еще раз прошелся внимательным взглядом по схеме на листе бумаги, критически оценивая все прорисовавшиеся связи и свои логические выводы. И принял решение.

Его рука снова потянулась к телефонному аппарату, но телефон, словно угадав его мысли, зазвонил сам. Контрразведчик снял трубку:

— Я слушаю.

— Вадим Алексеевич, — в голосе капитана Чекмаева звучала тревога. — У меня срочные новости по Макарьеву…

6 сентября 1988 года.

Космодром Байконур, вторая площадка.

Комнаты отделения систем жизнеобеспечения.

На пороге комнаты с пистолетом в руках стоял Евгений Шестюк. Дуло пистолета было направлено в сторону Макарьева.

— Да, к сожалению, все, что ты сейчас рассказал — это правда, — Шестюк криво ухмыльнулся и шагнул в комнату. — Хотя есть и кое-какие неточности.

— Можешь познакомиться, Виталя, — Макарьев снова повернулся к замершему на стуле с открытым от удивления ртом Кузину и кивнул в сторону Шестюка. — Это и есть тот самый шпион и убийца. Евгений Николаевич Шестюк. Как говорится, во всей своей красе.

— Ну, мужики, вы даете! — Кузин перевел взгляд с Макарьева на Шестюка, округлил глаза и захохотал:

— Так это вы на пару меня разыграть решили, да?

Он оперся рукой о столешницу и приподнялся на стуле, собираясь встать.

— Сидеть! — сквозь зубы зло процедил Шестюк и угрожающе повел пистолетом в сторону инженера. — Шевельнешься — пристрелю!

— Женька, ты с ума сошел? — рыжие тонкие брови Кузина возмущенно изогнулись дугами. — Перестань в меня тыкать этой дурой! А если она и вправду выстрелит?

— Сиди тихо, придурок! — Шестюк хищно оскалился. На его коротком, похожем на бульдожий, носу блеснули мелкие капельки пота.

— Сядь на место, Виталя, — Макарьев постарался, чтобы его голос прозвучал как можно более спокойно и убедительно. — Наш общий знакомый, к сожалению, не шутит.

— Ничего не понимаю… — пролепетал Кузин, не сводя глаз с направленного на него пистолета, и снова медленно опустился на стул.

— Вот так-то лучше, — на побелевшем от напряжения лице Шестюка снова мелькнула кривая ухмылка. Он перевел взгляд на Макарьева:

— А тебе, лейтенант, сейчас придется ответить на несколько моих вопросов. И очень подробно ответить.

— С удовольствием, — лицо Антона оставалось непроницаемым и внешне совершенно спокойным. — В свою очередь у меня тоже будут к тебе кое-какие вопросы.

— А ты наглец, — проворчал Шестюк. Взгляд его круглых, как у совы, глаз оценивающе скользнул по Макарьеву. — Мне нравится, как ты держишься. В отличие от нашего друга Виталика, который едва не наложил в штаны.